Клянусь честью, мой почтенный читатель, я плачу при одной мысли об этом!
Почему, позволь тебя спросить, почему каждый день столько знаменитых людей вырываются из объятий своих опечаленных семей, пренебрегают улыбками красавиц, отвергают обольщения судьбы и подвергают себя всем невзгодам войны? Почему прославленные полководцы убивают тысячи людей, никогда в жизни не причинивших им вреда? Почему короли опустошают государства и уничтожают население целых стран? Короче говоря, что побуждает всех великих людей всех времен и народов совершать столько ужасающих побед и преступлений и навлекать столько несчастий на человечество и на самих себя, если не простая надежда, что мы, историки, обратим на них свое любезное внимание и уделим местечко в наших книгах. Стало быть, великая цель всех их трудов, тягот и лишений – это не что иное, как вечная слава . А что такое вечная слава? – всего лишь полстраницы грязной бумаги! Увы! Увы! Как унизительно сознание, что слава столь знаменитого человека, как Питер Стайвесант, зависит от пера столь ничтожного человека, как Дидрих Никербокер!
А теперь, отдохнув от ратных трудов и опасностей, мы должны еще раз вернуться к месту сражения и установить, каковы же были результаты этой знаменитой схватки. Так как крепость Кристина была прекрасной столицей Новой Швеции и в некотором роде ключом к ней, то за ее взятием быстро последовало покорение всей провинции. Достижению этого в немалой степени способствовало благородное и любезное поведение рыцарственного Питера. Хотя в бою он был страшен, в час победы его осенял дух великодушия, милосердия и человеколюбия. Он не похвалялся перед врагами, не усугублял горечь поражения недостойными обидами, ибо, подобно прославленному паладину Роланду, этому образцу рыцарских добродетелей, предпочитал совершать великие деяния, а не разговаривать о них после того, как они были совершены. Он никого не приговорил к смерти, не сжег ни одного дома, не разрешил грабить имущество побежденных и даже крепко отдубасил одного из храбрейших офицеров своего штаба, пойманного на месте преступления, когда тот разорял куриное гнездо.
Кроме того, Питер Стайвесант выпустил обращение, в котором призывал жителей подчиниться власти Высокомощных Господ; в нем, однако, он с беспримерной снисходительностью объявил также, что всякий, кто откажется, будет помещен на казенный счет в специально приспособленный для этой цели замок, где за ним будет в придачу ухаживать вооруженная свита. В результате столь благодетельных постановлений три десятка шведов отважно выступили вперед и принесли присягу на верность, за что им милостиво разрешили остаться на берегах Делавэра, где их потомки живут и по сей день. От многих наблюдательных путешественников я, впрочем, слышал, что они так никогда и не смогли отделаться от унылого вида своих предков и все еще каким-то необъяснимым образом передают от отца к сыну явные следы жестоких побоев, нанесенных им храбрыми амстердамцами.
Вся провинция Новая Швеция, покоренная победоносным Питером Стайвесантом, была низведена до положения колонии, названной Саут-Ривер, и отдана под начало помощника губернатора, подчиненного верховному правительству, которое находилось в Новом Амстердаме. Этого важного сановника звали мингер Вильям Беекман или, вернее, Бекман ; он получил свое прозвище, как некогда Овидий Назон, из-за щедрых размеров носа, выступавшего посередине его лица наподобие клюва попугая. В различных старинных источниках можно найти указания на то, что этим обстоятельством объясняется не только его фамилия, но и начало его карьеры, ибо вследствие отсутствия в Кристине городских часов ее население пользовалось физиономией мингера Бекмана, как солнечными часами. Эта романтическая и поистине живописная часть лица первая бросалась в глаза народу и потащила за собой ее владельца, который в свою очередь потащил за собой всю семью Бекманов. Последняя, добавляет история, долгое время считалась одной из самых древних и благородных в провинции, и ее представители с признательностью увековечили первопричину своего величия не тем, что поместили на щите своего герба сверкающий нос, как это сделали бы аристократические семейства в Англии, а тем, что у них у всех до одного был здоровенный нос, торчавший как раз посреди лица.
Итак, этот опасный поход был со славой закончен, причем голландцы потеряли всего двух человек: Волферта Ван-Хорна, высокого худощавого парня, сбитого с ног утлегарем шлюпа и упавшего за борт при сильном порыве ветра, и толстого Брома Ван-Бюммеля, скоропостижно скончавшегося из-за злокачественного несварения желудка; оба они, впрочем, были объявлены достойными вечной славы, как павшие за родину смертью храбрых. Правда, одна из конечностей Питера Стайвесанта сильно пострадала, сломавшись на мелкие части при штурме крепости; но так как, к счастью, это была его деревянная нога, то рану быстро и полностью залечили.
Теперь в этом разделе моей истории мне остается упомянуть только о том, что наш безупречный герой и его победоносная армия радостно вернулись на Манхатез, шагая, осененные лаврами, как шли сторонники юного Малколма под защитой движущегося Дунсинанского леса. Так они, ликуя, торжественно вступили в Новый Амстердам, приведя с собой, побежденного Рисинга и остатки его разбитого войска, не согласившихся принять нидерландское подданство. Оказалось, что громадный швед в, конце сражения лишь упал в обморок, от которого быстро очнулся, когда его хорошенько ущипнули за нос.
Пленных героев поместили, как обещал губернатор, на казенный счет в красивом и просторном замке, то есть в тюрьме для государственных преступников, вице-королем которой назначили Стоффеля Бринкерхофа, бессмертного завоевателя Устричной бухты и которая с тех пор навсегда осталась во владении его потомков.
Весело и приятно было смотреть на радость жителей Нового Амстердама, когда они вновь увидели своих воинов, вернувшихся из похода в дикую страну. Старухи теснились вокруг Антони Ван-Корлеара, который рассказал всю историю кампании с отменной точностью, если не считать его уверений, будто он вел всю битву один и, в частности, победил могучего Рисинга, на что он считал себя вполне вправе претендовать, так как победа была одержана с помощью его каменной фляги. Во всем городе учителя отпустили на этот день маленьких школьников, и те толпами ходили за барабанами, надев на голову бумажную треуголку и прицепив палочку к штанам, беря таким образом первый урок праздношатания. Что касается грубой черни, то она скопом валила вслед за Питером Стайвесантом, куда бы тот ни направлялся, и кричала: «Да здравствует Твердоголовый Пит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Почему, позволь тебя спросить, почему каждый день столько знаменитых людей вырываются из объятий своих опечаленных семей, пренебрегают улыбками красавиц, отвергают обольщения судьбы и подвергают себя всем невзгодам войны? Почему прославленные полководцы убивают тысячи людей, никогда в жизни не причинивших им вреда? Почему короли опустошают государства и уничтожают население целых стран? Короче говоря, что побуждает всех великих людей всех времен и народов совершать столько ужасающих побед и преступлений и навлекать столько несчастий на человечество и на самих себя, если не простая надежда, что мы, историки, обратим на них свое любезное внимание и уделим местечко в наших книгах. Стало быть, великая цель всех их трудов, тягот и лишений – это не что иное, как вечная слава . А что такое вечная слава? – всего лишь полстраницы грязной бумаги! Увы! Увы! Как унизительно сознание, что слава столь знаменитого человека, как Питер Стайвесант, зависит от пера столь ничтожного человека, как Дидрих Никербокер!
А теперь, отдохнув от ратных трудов и опасностей, мы должны еще раз вернуться к месту сражения и установить, каковы же были результаты этой знаменитой схватки. Так как крепость Кристина была прекрасной столицей Новой Швеции и в некотором роде ключом к ней, то за ее взятием быстро последовало покорение всей провинции. Достижению этого в немалой степени способствовало благородное и любезное поведение рыцарственного Питера. Хотя в бою он был страшен, в час победы его осенял дух великодушия, милосердия и человеколюбия. Он не похвалялся перед врагами, не усугублял горечь поражения недостойными обидами, ибо, подобно прославленному паладину Роланду, этому образцу рыцарских добродетелей, предпочитал совершать великие деяния, а не разговаривать о них после того, как они были совершены. Он никого не приговорил к смерти, не сжег ни одного дома, не разрешил грабить имущество побежденных и даже крепко отдубасил одного из храбрейших офицеров своего штаба, пойманного на месте преступления, когда тот разорял куриное гнездо.
Кроме того, Питер Стайвесант выпустил обращение, в котором призывал жителей подчиниться власти Высокомощных Господ; в нем, однако, он с беспримерной снисходительностью объявил также, что всякий, кто откажется, будет помещен на казенный счет в специально приспособленный для этой цели замок, где за ним будет в придачу ухаживать вооруженная свита. В результате столь благодетельных постановлений три десятка шведов отважно выступили вперед и принесли присягу на верность, за что им милостиво разрешили остаться на берегах Делавэра, где их потомки живут и по сей день. От многих наблюдательных путешественников я, впрочем, слышал, что они так никогда и не смогли отделаться от унылого вида своих предков и все еще каким-то необъяснимым образом передают от отца к сыну явные следы жестоких побоев, нанесенных им храбрыми амстердамцами.
Вся провинция Новая Швеция, покоренная победоносным Питером Стайвесантом, была низведена до положения колонии, названной Саут-Ривер, и отдана под начало помощника губернатора, подчиненного верховному правительству, которое находилось в Новом Амстердаме. Этого важного сановника звали мингер Вильям Беекман или, вернее, Бекман ; он получил свое прозвище, как некогда Овидий Назон, из-за щедрых размеров носа, выступавшего посередине его лица наподобие клюва попугая. В различных старинных источниках можно найти указания на то, что этим обстоятельством объясняется не только его фамилия, но и начало его карьеры, ибо вследствие отсутствия в Кристине городских часов ее население пользовалось физиономией мингера Бекмана, как солнечными часами. Эта романтическая и поистине живописная часть лица первая бросалась в глаза народу и потащила за собой ее владельца, который в свою очередь потащил за собой всю семью Бекманов. Последняя, добавляет история, долгое время считалась одной из самых древних и благородных в провинции, и ее представители с признательностью увековечили первопричину своего величия не тем, что поместили на щите своего герба сверкающий нос, как это сделали бы аристократические семейства в Англии, а тем, что у них у всех до одного был здоровенный нос, торчавший как раз посреди лица.
Итак, этот опасный поход был со славой закончен, причем голландцы потеряли всего двух человек: Волферта Ван-Хорна, высокого худощавого парня, сбитого с ног утлегарем шлюпа и упавшего за борт при сильном порыве ветра, и толстого Брома Ван-Бюммеля, скоропостижно скончавшегося из-за злокачественного несварения желудка; оба они, впрочем, были объявлены достойными вечной славы, как павшие за родину смертью храбрых. Правда, одна из конечностей Питера Стайвесанта сильно пострадала, сломавшись на мелкие части при штурме крепости; но так как, к счастью, это была его деревянная нога, то рану быстро и полностью залечили.
Теперь в этом разделе моей истории мне остается упомянуть только о том, что наш безупречный герой и его победоносная армия радостно вернулись на Манхатез, шагая, осененные лаврами, как шли сторонники юного Малколма под защитой движущегося Дунсинанского леса. Так они, ликуя, торжественно вступили в Новый Амстердам, приведя с собой, побежденного Рисинга и остатки его разбитого войска, не согласившихся принять нидерландское подданство. Оказалось, что громадный швед в, конце сражения лишь упал в обморок, от которого быстро очнулся, когда его хорошенько ущипнули за нос.
Пленных героев поместили, как обещал губернатор, на казенный счет в красивом и просторном замке, то есть в тюрьме для государственных преступников, вице-королем которой назначили Стоффеля Бринкерхофа, бессмертного завоевателя Устричной бухты и которая с тех пор навсегда осталась во владении его потомков.
Весело и приятно было смотреть на радость жителей Нового Амстердама, когда они вновь увидели своих воинов, вернувшихся из похода в дикую страну. Старухи теснились вокруг Антони Ван-Корлеара, который рассказал всю историю кампании с отменной точностью, если не считать его уверений, будто он вел всю битву один и, в частности, победил могучего Рисинга, на что он считал себя вполне вправе претендовать, так как победа была одержана с помощью его каменной фляги. Во всем городе учителя отпустили на этот день маленьких школьников, и те толпами ходили за барабанами, надев на голову бумажную треуголку и прицепив палочку к штанам, беря таким образом первый урок праздношатания. Что касается грубой черни, то она скопом валила вслед за Питером Стайвесантом, куда бы тот ни направлялся, и кричала: «Да здравствует Твердоголовый Пит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122