Казалось бы, чего проще: опубликовать хранящиеся в архивах МВД и МГБ материалы следствия по делу о самоубийстве Гитлера и положить раз и навсегда конец «провокационным измышлениям фашистских недобитков». Так сказать, вбить осиновый кол в могилу фюрера.
Однако это сделано не было. Почему?
Во-первых, вспомним, что ни доклад начальника СМЕРШа 1-го Белорусского фронта, посланный в 1945 году Берии и попавший к Сталину, ни следственное дело «Миф» 1946 года, о котором будет рассказано подробно, не содержат определенных выводов о том, что Гитлер мертв. Обратите внимание, Читатель: не содержат! Правда, такой вывод можно сделать на основании документов судмедэкспертизы и материалов опознания останков, обнаруженных 4 мая в саду рейхсканцелярии. Он содержится также в письме заместителя Главноначальствующего советской военной администрации в Германии И. А. Серова наркому внутренних дел Л. П. Берии от 31 мая 1945 г. из Берлина. Это письмо является сопроводительным к отчету, включающему упомянутые выше материалы судмедэкспертизы и опознания останков «предполагаемых» Гитлера и Евы Браун, а также Геббельса. Берия 7 июня направляет эти материалы Сталину и Молотову без сопроводительной записки или резолюции. Сопроводительное письмо Серова при этом также не прилагается.
Ситуация любопытная: И. А. Серов — представитель конкурирующего и враждебно настроенного по отношению к СМЕРШу Наркомата внутренних дел (согласно теории А. Безыменского) поддерживает версию о подлинности останков, обнаруженных сотрудниками ненавистного СМЕРШа, а глава берлинского СМЕРШа генерал-лейтенант Вадис проявляет сдержанность!
Важно отметить, что спустя полгода генерал-полковник И. А. Серов изменил свое твердое и категоричное мнение. Как минимум, можно сказать, что он стал сомневаться. В его переписке по «делу Миф» (см. гл. 10) содержатся фразы вроде «Мы раскроем пути, по которым бежали из имперской канцелярии» и выражения «предполагаемое самоубийство», «воображаемая смерть», относящиеся к Гитлеру.
Мнение И. А. Серова в высшей степени авторитетно: это мнение человека, который знал все детали; кроме того, это мнение будущего председателя КГБ и начальника ГРУ.
Могло ли изменение позиции генерал-полковника быть связано с конъюнктурой? Н. С. Хрущев в своих мемуарах характеризует И. А. Серова как человека исключительно честного. «Если за ним что и было, как за всеми чекистами, то он стал жертвой общей политики, которую проводил Сталин».
Во-вторых, все основные свидетели, кроме Кемпки, находились в местах заключения в СССР, и ссылаться на них было не вполне удобно.
Наконец — и это главное — такая публикация дискредитировала бы Сталина: стало бы очевидным, что он сознательно лгал и Трумэну с Эттли, и Гопкинсу. Поэтому советская печать без устали разоблачала и высмеивала «провокационные измышления», так сказать, без ссылок на источники…
Есть хорошая поговорка: «Глупо верить пропаганде врага, но еще глупее верить собственной пропаганде». В Кремле собственной пропаганде не верили. Поэтому, когда в 1958 году из Голландии пришло сообщение о том, что там объявился бывший немецкий летчик, который утверждает, будто весной 45-го доставил Гитлера на своем самолете из Берлина в Данию, за что был щедро вознагражден, — к этому отнеслись серьезно. Советский посол в Гааге собрал и направил в Москву все материалы, касающиеся данного дела. Позднее выяснилось, что бывший летчик страдал отклонениями в психике… В этой истории представляет интерес реакция Кремля: хорошо осведомленные люди допускали такую возможность.
Лишь в 1968 году, когда дальнейшее сокрытие фактов потеряло всякий смысл, власти разрешили публикацию Л. А. Безыменского, в которой были приведены результаты судмедэкспертизы, в том числе знаменитый «акт № 12» — протокол патологоанатомического исследования трупа «предполагаемого Гитлера».
Характерно, что сперва книга Безыменского была опубликована в Германии, затем в Англии и лишь после этого была дозволена журнальная публикация в СССР. «Узнай, народ российский, что знает целый мир» — писал в свое время Пушкин.
Глава 9. 1945—1956 годы. Западная Германия: ушел из дому и не вернулся.
В первые послевоенные годы вопрос о том, жив или мертв Адольф Гитлер, имел серьезное политическое значение. Правящие круги США, Великобритании и особенно Западной Германии были заинтересованы в том, чтобы он считался мертвым, по тем же причинам, по которым советское руководство поддерживало версию о его уходе в подполье.
В Гитлере персонифицировался фашизм. Если он мертв, то можно навсегда закрыть залитую кровью страницу истории Третьего рейха и начинать писать историю новой Германии с чистого листа.
Если он мертв, на него одного можно взваливать всю ответственность за совершенные в течение последних двенадцати лет преступления против человечности и военные преступления. Именно так оправдывали себя обвиняемые на Нюрнбергском процессе.
На Западе ходили слухи о том, что Гитлер захвачен в плен русскими и Советы лишь выжидают наиболее благоприятный момент для того, чтобы объявить об этом и предать гласности его показания, компрометирующие западноевропейских и американских политиков, а также деловые круги США и Западной Европы.
В отличие от СССР на Западе общественность была хорошо информирована об обстоятельствах самоубийства Гитлера и его супруги — содержание составленного западными разведками «доклада для Эйзенхауэра» стало добычей СМИ. Но несмотря на это, значительная часть населения, работников печати, радио и даже официальных лиц (не обязательно пронацистски настроенных) склонялась к тому, что Гитлеру удалось спастись. Среди тех, кто не сомневался в том, что самоубийство Гитлера является инсценировкой, можно упомянуть, например, известного писателя Эмиля Людвига.
Э.Кемпка вспоминает , что когда его (единственного в те дни на Западе очевидца событий, связанных с самоубийством фюрера) допрашивали американские офицеры — они отказывались верить его показаниям, подтверждающим факт гибели рейхсканцлера. (Точно так же, как следователи НКВД отказывались верить генералу Бауэру — см. гл. 25.)
В отличие от «дела Миф», «доклад для Эйзенхауэра» завершался однозначным выводом о гибели фашистского диктатора, — возможно, потому, что чины американской военной разведки знали гораздо меньше, чем дознаватели из КГБ и СМЕРШа. Как выразился один ученый-биолог, «данный вопрос представляется совершенно ясным, что говорит о его слабой изученности».
Первой официальной констатацией факта смерти Адольфа Гитлера стало исключение его из списка главных военных преступников. Нюрнбергский трибунал принял это решение на основании показаний двух свидетелей — упомянутого Кемпки и Артура Аксмана, «рейхсюгендфюрера» («имперского вождя гитлеровской молодежи»), который участвовал в процессе не только как свидетель, но и как обвиняемый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52