Один из авторов этой книги был одним из первых, кто его слышал. Тарасов говорил: Россия проиграла Третью мировую войну, и теперь важно взять реванш на экономическом фронте. На осень 1991-го русские обладали безусловными преимуществами — обученной рабочей силой, которая очень дешева по западным меркам, да еще и дешевыми сырьем и энергией. Тарасов заклинал победивших демократов: ни в коем случае не открывайте границы для ввоза в страну готовых иностранных товаров, чтобы не сгубить производство. Пусть иностранцы завозят сюда оборудование, налаживают производство — и гонят произведенные в России товары на экспорт. (Этого нет и сейчас — произведенные иностранным капиталом товары в России продаются только у нас, не принося доходов стране, а унося из нее деньги.) И не давайте вывозить из страны непереработанное сырье!
Такого поворота дела ждал не только Тарасов. Еще в 1991-м и на Западе думали, что при Ельцине Россия может совершить чудо, превратившись для этого в прагматичный авторитарный режим на манер «азиатских тигров». Ведь в тот момент у РФ еще был огромный запас вполне конкурентоспособных разработок и готовых образцов техники в авиации, в вооружениях, в космической отрасли, в энергомашиностроении и ядерной индустрии. Было готово производство массы прекрасных товаров в рамках конверсии оборонного производства — и медицинская техника мирового уровня, и системы связи, и машины для переработки аграрной продукции. Завод в алтайском Рубцовске, помнится, даже предлагал прекрасный трактор-робот. Огромный заряд разработок был накоплен в еще живых тогда центрах научно-технического творчества молодежи (хвала советскому наследию!) и внедренческих кооперативах. Еще были живы советские теневики-цеховики, которые умели заниматься не рваческим «купи-продай», а производством. И «братки» тогда покупали заводы и оборудование.
Одним словом, при политике «а-ля Тарасов» русские до середины 90-х годов при поддержке авторитарного государства могли выбросить на мировой рынок либо вещи, которые не имели западных аналогов (скажем, экранопланы), либо вполне наукоемкую продукцию, которая была гораздо дешевле западной (истребители, авиалайнеры последнего поколения, вертолеты, компьютеры «Эльбрус», АЭС). При этом уже тогда умные люди говорили: нас на западные рынки с таким товаром не пустят (не пускают и до сих пор). Давайте же пойдем на богатые незападные рынки — в Индию, Малайзию, Китай, страны Персидского залива, в Иран, в Латинскую Америку.
Но мы могли пойти на прорыв и с более прозаичной продукцией. Даже наши легковые машины хорошо продавались в своих нишах на мировом рынке, даже бытовая техника и электроника находили широкий спрос за рубежом. Когда в 1990-м нахичеванцы снесли границу с Ираном, хлынувшие оттуда иранцы буквально вымели из советских магазинов все: телевизоры, магнитофоны, стиральные машины и пылесосы, миксеры и кофемолки с клеймом «Сделано в СССР». Хотя в самом Иране в магазинах давным-давно есть и японская, и южнокорейская бытовая техника. А недавно в журнале «Русский предприниматель» (№ 7, 2002 г.) из интервью с коммерсантом мы узнали, что русские в СССР поставляли за рубеж около тридцати миллионов наручных часов ежегодно, причем их охотно покупали в Канаде, Британии, США и Франции. Оказывается, мы тогда занимали ту нишу, которую теперь захватили китайцы с их дешевыми поделками, но мы предлагали куда более качественный товар.
В этот момент у нас еще были кадры обученных рабочих и инженеров, которые не успели разбежаться с остановившихся заводов, спиться, потерять навыки и превратиться в «челноков». Еще был запас времени. Еще была полностью в руках государства собственность на нефть, газ, алюминий, полиметаллы и минеральные удобрения, миллиарды долларов от них текли в бюджет, и эти деньги могли быть направлены в поддержку промышленных проектов. Запад беспокоился серьезно: ведь русские товары отличались не только оригинальностью, но и дешевизной.
* * *
Будь у нас в тот момент правитель, который отличался умом и волей, Россия могла восстать из пепла и превратиться к нынешним дням в крепкую, поднимающуюся страну, которая не дарила бы ежегодно миллиарды долларов туркам и китайцам за их ширпотреб.
Но чуда не случилось. Пришла гайдаровщина, которая сгубила все на корню. Пришел Чубайс, который, надо отдать должное его разрушительному потенциалу, один стоит десяти авианосцев США. Разложение русского народа зашло столь далеко, что власть в тот момент оказалась у стаи самых оголтелых пиратов и комиссаров, которым было наплевать на производство. На черта нам заниматься экранопланами, если можно сделать богатство быстро, на прямом воровстве, вывозе сырья и на приватизации (когда приобретаешь собственность за гроши)? «Реформы» стали торжеством наглого хама, вора и грязного манипулятора сознанием над русским творцом и промышленником.
Ладно бы наши реформаторы пустили под нож действительно неконкурентоспособные производства вроде обувного или «Москвича»-металлолома! Но самый сильный удар они нанесли как раз по тем отраслям, предприятиям, институтам и научным центрам, которые давали надежду на развертывание конкурентоспособных производств, на выпуск уникальной продукции!
Средства же массовой информации в тот момент были наполнены бесконечными бреднями о злодеяниях Сталина, воспаленной тягомотиной о том, что «эта страна» безнадежна, чернухой и порнухой. Свора журналюг отчаянно ненавидела собственную страну и даже не стремилась изучить: а что есть у нас перспективного и что можно сделать сегодня? Это полностью парализовало волю русских и подорвало их дух. Ну и, конечно, американцы и К° приложили к этому руки, управляя нашей прессой и насажав в ельцинский госаппарат своих советников.
Так погибло возможное русское чудо начала 1990-х. Оно погибло безвозвратно, потому как за 1990-е советский технологический уклад подвергся разрушению и устареванию, а человеческий капитал СССР оказался спущенным в унитаз.
* * *
Уже при Путине предпринималась лишь одна робкая попытка поставить на чудо. В сентябре 2000 года на так называемом саммите тысячелетия, в окружении столпов мировой политики и бизнеса, преемник Ельцина огласил инициативу шефа Минатома Евгения Адамова: начать развитие дешевой ядерной энергетики с использованием уникальных русских реакторов БРЕСТ. Тех, которые могут работать на природном уране и не требуют архидорогой индустрии обогащения этого металла. Тех, которые не могут использоваться для наработки материалов для атомного оружия. При этом БРЕСТы не могут бесконтрольно разгоняться и взрываться, как в Чернобыле в силу особенности своей конструкции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Такого поворота дела ждал не только Тарасов. Еще в 1991-м и на Западе думали, что при Ельцине Россия может совершить чудо, превратившись для этого в прагматичный авторитарный режим на манер «азиатских тигров». Ведь в тот момент у РФ еще был огромный запас вполне конкурентоспособных разработок и готовых образцов техники в авиации, в вооружениях, в космической отрасли, в энергомашиностроении и ядерной индустрии. Было готово производство массы прекрасных товаров в рамках конверсии оборонного производства — и медицинская техника мирового уровня, и системы связи, и машины для переработки аграрной продукции. Завод в алтайском Рубцовске, помнится, даже предлагал прекрасный трактор-робот. Огромный заряд разработок был накоплен в еще живых тогда центрах научно-технического творчества молодежи (хвала советскому наследию!) и внедренческих кооперативах. Еще были живы советские теневики-цеховики, которые умели заниматься не рваческим «купи-продай», а производством. И «братки» тогда покупали заводы и оборудование.
Одним словом, при политике «а-ля Тарасов» русские до середины 90-х годов при поддержке авторитарного государства могли выбросить на мировой рынок либо вещи, которые не имели западных аналогов (скажем, экранопланы), либо вполне наукоемкую продукцию, которая была гораздо дешевле западной (истребители, авиалайнеры последнего поколения, вертолеты, компьютеры «Эльбрус», АЭС). При этом уже тогда умные люди говорили: нас на западные рынки с таким товаром не пустят (не пускают и до сих пор). Давайте же пойдем на богатые незападные рынки — в Индию, Малайзию, Китай, страны Персидского залива, в Иран, в Латинскую Америку.
Но мы могли пойти на прорыв и с более прозаичной продукцией. Даже наши легковые машины хорошо продавались в своих нишах на мировом рынке, даже бытовая техника и электроника находили широкий спрос за рубежом. Когда в 1990-м нахичеванцы снесли границу с Ираном, хлынувшие оттуда иранцы буквально вымели из советских магазинов все: телевизоры, магнитофоны, стиральные машины и пылесосы, миксеры и кофемолки с клеймом «Сделано в СССР». Хотя в самом Иране в магазинах давным-давно есть и японская, и южнокорейская бытовая техника. А недавно в журнале «Русский предприниматель» (№ 7, 2002 г.) из интервью с коммерсантом мы узнали, что русские в СССР поставляли за рубеж около тридцати миллионов наручных часов ежегодно, причем их охотно покупали в Канаде, Британии, США и Франции. Оказывается, мы тогда занимали ту нишу, которую теперь захватили китайцы с их дешевыми поделками, но мы предлагали куда более качественный товар.
В этот момент у нас еще были кадры обученных рабочих и инженеров, которые не успели разбежаться с остановившихся заводов, спиться, потерять навыки и превратиться в «челноков». Еще был запас времени. Еще была полностью в руках государства собственность на нефть, газ, алюминий, полиметаллы и минеральные удобрения, миллиарды долларов от них текли в бюджет, и эти деньги могли быть направлены в поддержку промышленных проектов. Запад беспокоился серьезно: ведь русские товары отличались не только оригинальностью, но и дешевизной.
* * *
Будь у нас в тот момент правитель, который отличался умом и волей, Россия могла восстать из пепла и превратиться к нынешним дням в крепкую, поднимающуюся страну, которая не дарила бы ежегодно миллиарды долларов туркам и китайцам за их ширпотреб.
Но чуда не случилось. Пришла гайдаровщина, которая сгубила все на корню. Пришел Чубайс, который, надо отдать должное его разрушительному потенциалу, один стоит десяти авианосцев США. Разложение русского народа зашло столь далеко, что власть в тот момент оказалась у стаи самых оголтелых пиратов и комиссаров, которым было наплевать на производство. На черта нам заниматься экранопланами, если можно сделать богатство быстро, на прямом воровстве, вывозе сырья и на приватизации (когда приобретаешь собственность за гроши)? «Реформы» стали торжеством наглого хама, вора и грязного манипулятора сознанием над русским творцом и промышленником.
Ладно бы наши реформаторы пустили под нож действительно неконкурентоспособные производства вроде обувного или «Москвича»-металлолома! Но самый сильный удар они нанесли как раз по тем отраслям, предприятиям, институтам и научным центрам, которые давали надежду на развертывание конкурентоспособных производств, на выпуск уникальной продукции!
Средства же массовой информации в тот момент были наполнены бесконечными бреднями о злодеяниях Сталина, воспаленной тягомотиной о том, что «эта страна» безнадежна, чернухой и порнухой. Свора журналюг отчаянно ненавидела собственную страну и даже не стремилась изучить: а что есть у нас перспективного и что можно сделать сегодня? Это полностью парализовало волю русских и подорвало их дух. Ну и, конечно, американцы и К° приложили к этому руки, управляя нашей прессой и насажав в ельцинский госаппарат своих советников.
Так погибло возможное русское чудо начала 1990-х. Оно погибло безвозвратно, потому как за 1990-е советский технологический уклад подвергся разрушению и устареванию, а человеческий капитал СССР оказался спущенным в унитаз.
* * *
Уже при Путине предпринималась лишь одна робкая попытка поставить на чудо. В сентябре 2000 года на так называемом саммите тысячелетия, в окружении столпов мировой политики и бизнеса, преемник Ельцина огласил инициативу шефа Минатома Евгения Адамова: начать развитие дешевой ядерной энергетики с использованием уникальных русских реакторов БРЕСТ. Тех, которые могут работать на природном уране и не требуют архидорогой индустрии обогащения этого металла. Тех, которые не могут использоваться для наработки материалов для атомного оружия. При этом БРЕСТы не могут бесконтрольно разгоняться и взрываться, как в Чернобыле в силу особенности своей конструкции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122