На самом деле, ни одна охраняемая копирайтом работа не перейдет в общественное достояние вплоть до 2019 года (и даже позже, если Конгресс захочет снова продлить срок). Для сравнения: за тот же период в общественное достояние перейдет более миллиона патентов. То был Закон о продлении срока копирайта (CTEA) имени Сонни Боно, принятый в честь конгрессмена и в прошлом музыканта Сонни Боно, который, по словам его вдовы Мэри Боно, полагал, что «копирайт должен быть вечным».
Элдред решил бороться с этим законом. Поначалу он решил воевать с ним, оказывая гражданское неповиновение. В ряде интервью Элдред заявил, что продолжит публикации, как планировал, невзирая на CTEA. Но в связи с принятием в 1998 году второго закона, «Нет Электронным Кражам» (NET Act), его действия стали бы классифицироваться как тяжкое уголовное преступление, будет на него подан иск или нет. Программисту в отставке такая опасная стратегия уже не подходила. И вот на этом этапе я ввязался в борьбу Элдреда. Я увлеченно занимался конституционным правом и его толкованием. И хотя конституционное право никогда не акцентирует внимание на Статье о прогрессе, меня всегда поражало, насколько серьезно она выделяется в ряду остальных. Как вы знаете, в Конституции говорится: «Конгресс облечен властью способствовать научному прогрессу…, обеспечивая на ограниченный срок авторам… исключительное право на их… произведения…». Как я уже говорил, это положение уникально в ряду прочих параграфов восьмого раздела первой статьи Конституции, наделяющих полномочиями. Во всех остальных просто говорится, что Конгресс имеет власть что-то делать – например, регулировать «коммерческие отношения между несколькими штатами» или «объявлять войну». Но в данном случае это «что-то» совершенно особое: «способствовать… прогрессу» такими же особыми средствами – «обеспечивая исключительное право (то есть копирайты) на ограниченный срок». За минувшие сорок лет Конгресс взял за правило продлевать существующие сроки действия копирайта. И вот что меня изумляло: раз уж Конгресс облечен властью продлевать сроки действия, тогда конституционное положение об «ограниченных» сроках просто теряет всякий смысл. Если каждый раз ко времени истечения копирайта Конгресс принимает решение о продлении, он, выходит, может добиться того, что Конституцией запрещено – вечных «сроков в рассрочку», как метко подметил профессор Питер Яси.
Мой первый академический порыв подтолкнул меня к книгам. Помню, как допоздна засиживался в конторе, прочесывая онлайновые базы данных в поисках сколько-нибудь серьезного подхода к интересующему вопросу. Никто никогда не оспаривал практику продления сроков копирайта Конгрессом. Отчасти поэтому, возможно, Конгресс не усматривает ничего предосудительного в подобной привычке. К тому же, такая практика стала необычайно доходным для него делом. В Конгрессе знают, что правообладатели с готовностью отвалят кучу денег за продление срока действия их авторских прав. Так что конгрессмены вполне довольны этой неиссякаемой жилой.
В этом и есть источник коррупции всей нашей нынешней государственной системы. «Коррупция» состоит не в том, что наши представители берут мзду. Скорее, система побуждает тех, кого Конгресс способен облагодетельствовать, копить деньги и вкладывать их в Конгресс – просто чтобы подтолкнуть его к действиям. Всего-то навсего речь идет о каком-то сроке, а вот сколько может сделать Конгресс… Почему бы не свести его работу к действиям, которые он призван осуществлять, – к тому же, еще и выгодным? Продление сроков копирайта выгодно. Если сомневаетесь, представьте себе такую ситуацию. Допустим, вы принадлежите к той горстке счастливых правообладателей, чьи копирайты продолжают зарабатывать вам деньги спустя сто лет после регистрации. Хорошим примером может служить наследие Роберта Фроста, который скончался в 1963 году. Его поэзию до сих пор высоко ценят. Таким образом, наследник Роберта Фроста сильно выгадывает от любого продления копирайта, так как ни один издатель не заплатил бы ему ни гроша, если бы кто угодно мог публиковать поэмы Фроста бесплатно. Итак, представьте, что наследник Роберта Фроста зарабатывает 100 000 долларов в год на трех поэмах. А теперь вообразите, что срок действия копирайта на них вот-вот истечет. Вы управляете советом наследников Роберта Фроста, и ваш финансовый управляющий приходит к вам на собрание с очень мрачным докладом: «В следующем году, – заявляет финдиректор, – наши права на произведения A, B и C истекут. Значит, с этого года мы перестанем получать ежегодный гонорар на сумму в сто тысяч долларов от издателей этих поэм. Однако в Конгрессе лежит проект закона, – продолжает он, – который все изменит. Несколько конгрессменов представили на рассмотрение билль, который продлит сроки действия копирайта на двадцать лет. Для нас этот закон чрезвычайно важен, так что будем надеяться, что его примут». «Надеяться? – удивляется член вашего совета. – Разве мы не можем как-нибудь посодействовать этому?»
«Да, конечно, – отвечает управляющий. – Мы могли бы пожертвовать средства на избирательные кампании ряда представителей и попытаться заверить их в необходимости поддержать этот законопроект». Вы ненавидите политику, терпеть не можете вкладывать деньги в кандидатов на выборах. Поэтому вы спрашиваете, стоит ли свеч столь отвратительная игра. «Сколько мы получим, если пройдет этот билль о продлении? – спрашиваете вы у финдиректора. – На какую сумму это потянет?»
«Если исходить из расчета, – отвечает управляющий, – что эти копирайты будут продолжать приносить вам, по крайней мере, сто тысяч долларов в год при шестипроцентном дисконте, который мы используем для оценки инвестиций, тогда этот закон заработает наследнику 1146000 долларов».
Сумма вас слегка ошарашила, но вы быстро приходите к верному выводу: «Значит, вы утверждаете, что мы можем выгодно вложить свыше миллиона долларов в избирательную гонку, если эти инвестиции обеспечат принятие того закона?»
«Совершенно верно, – отвечает финдиректор. – Вложения в размере, не превышающем текущую оценку прибыли от этих копирайтов, окупятся. В нашем случае это означает более миллиона долларов». Вы быстро соображаете, что к чему (вы, как член совета, надеюсь, читаете эти строки). Всякий раз ко времени истечения копирайтов каждый облагодетельствованный оказывается в положении наследника Роберта Фроста, стоящего перед выбором. Если поделиться кое с кем деньгами, чтобы протолкнуть закон о продлении срока действия прав, выгода будет огромной. И поэтому ко времени истечения срока так активно лоббируется закон о продлении копирайта. Получаем вечный парламентский двигатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Элдред решил бороться с этим законом. Поначалу он решил воевать с ним, оказывая гражданское неповиновение. В ряде интервью Элдред заявил, что продолжит публикации, как планировал, невзирая на CTEA. Но в связи с принятием в 1998 году второго закона, «Нет Электронным Кражам» (NET Act), его действия стали бы классифицироваться как тяжкое уголовное преступление, будет на него подан иск или нет. Программисту в отставке такая опасная стратегия уже не подходила. И вот на этом этапе я ввязался в борьбу Элдреда. Я увлеченно занимался конституционным правом и его толкованием. И хотя конституционное право никогда не акцентирует внимание на Статье о прогрессе, меня всегда поражало, насколько серьезно она выделяется в ряду остальных. Как вы знаете, в Конституции говорится: «Конгресс облечен властью способствовать научному прогрессу…, обеспечивая на ограниченный срок авторам… исключительное право на их… произведения…». Как я уже говорил, это положение уникально в ряду прочих параграфов восьмого раздела первой статьи Конституции, наделяющих полномочиями. Во всех остальных просто говорится, что Конгресс имеет власть что-то делать – например, регулировать «коммерческие отношения между несколькими штатами» или «объявлять войну». Но в данном случае это «что-то» совершенно особое: «способствовать… прогрессу» такими же особыми средствами – «обеспечивая исключительное право (то есть копирайты) на ограниченный срок». За минувшие сорок лет Конгресс взял за правило продлевать существующие сроки действия копирайта. И вот что меня изумляло: раз уж Конгресс облечен властью продлевать сроки действия, тогда конституционное положение об «ограниченных» сроках просто теряет всякий смысл. Если каждый раз ко времени истечения копирайта Конгресс принимает решение о продлении, он, выходит, может добиться того, что Конституцией запрещено – вечных «сроков в рассрочку», как метко подметил профессор Питер Яси.
Мой первый академический порыв подтолкнул меня к книгам. Помню, как допоздна засиживался в конторе, прочесывая онлайновые базы данных в поисках сколько-нибудь серьезного подхода к интересующему вопросу. Никто никогда не оспаривал практику продления сроков копирайта Конгрессом. Отчасти поэтому, возможно, Конгресс не усматривает ничего предосудительного в подобной привычке. К тому же, такая практика стала необычайно доходным для него делом. В Конгрессе знают, что правообладатели с готовностью отвалят кучу денег за продление срока действия их авторских прав. Так что конгрессмены вполне довольны этой неиссякаемой жилой.
В этом и есть источник коррупции всей нашей нынешней государственной системы. «Коррупция» состоит не в том, что наши представители берут мзду. Скорее, система побуждает тех, кого Конгресс способен облагодетельствовать, копить деньги и вкладывать их в Конгресс – просто чтобы подтолкнуть его к действиям. Всего-то навсего речь идет о каком-то сроке, а вот сколько может сделать Конгресс… Почему бы не свести его работу к действиям, которые он призван осуществлять, – к тому же, еще и выгодным? Продление сроков копирайта выгодно. Если сомневаетесь, представьте себе такую ситуацию. Допустим, вы принадлежите к той горстке счастливых правообладателей, чьи копирайты продолжают зарабатывать вам деньги спустя сто лет после регистрации. Хорошим примером может служить наследие Роберта Фроста, который скончался в 1963 году. Его поэзию до сих пор высоко ценят. Таким образом, наследник Роберта Фроста сильно выгадывает от любого продления копирайта, так как ни один издатель не заплатил бы ему ни гроша, если бы кто угодно мог публиковать поэмы Фроста бесплатно. Итак, представьте, что наследник Роберта Фроста зарабатывает 100 000 долларов в год на трех поэмах. А теперь вообразите, что срок действия копирайта на них вот-вот истечет. Вы управляете советом наследников Роберта Фроста, и ваш финансовый управляющий приходит к вам на собрание с очень мрачным докладом: «В следующем году, – заявляет финдиректор, – наши права на произведения A, B и C истекут. Значит, с этого года мы перестанем получать ежегодный гонорар на сумму в сто тысяч долларов от издателей этих поэм. Однако в Конгрессе лежит проект закона, – продолжает он, – который все изменит. Несколько конгрессменов представили на рассмотрение билль, который продлит сроки действия копирайта на двадцать лет. Для нас этот закон чрезвычайно важен, так что будем надеяться, что его примут». «Надеяться? – удивляется член вашего совета. – Разве мы не можем как-нибудь посодействовать этому?»
«Да, конечно, – отвечает управляющий. – Мы могли бы пожертвовать средства на избирательные кампании ряда представителей и попытаться заверить их в необходимости поддержать этот законопроект». Вы ненавидите политику, терпеть не можете вкладывать деньги в кандидатов на выборах. Поэтому вы спрашиваете, стоит ли свеч столь отвратительная игра. «Сколько мы получим, если пройдет этот билль о продлении? – спрашиваете вы у финдиректора. – На какую сумму это потянет?»
«Если исходить из расчета, – отвечает управляющий, – что эти копирайты будут продолжать приносить вам, по крайней мере, сто тысяч долларов в год при шестипроцентном дисконте, который мы используем для оценки инвестиций, тогда этот закон заработает наследнику 1146000 долларов».
Сумма вас слегка ошарашила, но вы быстро приходите к верному выводу: «Значит, вы утверждаете, что мы можем выгодно вложить свыше миллиона долларов в избирательную гонку, если эти инвестиции обеспечат принятие того закона?»
«Совершенно верно, – отвечает финдиректор. – Вложения в размере, не превышающем текущую оценку прибыли от этих копирайтов, окупятся. В нашем случае это означает более миллиона долларов». Вы быстро соображаете, что к чему (вы, как член совета, надеюсь, читаете эти строки). Всякий раз ко времени истечения копирайтов каждый облагодетельствованный оказывается в положении наследника Роберта Фроста, стоящего перед выбором. Если поделиться кое с кем деньгами, чтобы протолкнуть закон о продлении срока действия прав, выгода будет огромной. И поэтому ко времени истечения срока так активно лоббируется закон о продлении копирайта. Получаем вечный парламентский двигатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92