— А если бы у меня были три золотых волоса Златовласки?
— Тогда бы ты мог... — Тут завыл сильный ветер, едва не поваливший Петра. Пётр не расслышал следующих слов, а переспросить уже не мог: Снеговик требовал, чтобы он скорее развеселил Сребровласку.
— Но вы оба должны мне помочь, — сказал Пётр.
— Да, да, — захлопала Сребровласка белыми ладошками. — Мы с радостью сделаем всё, что ты скажешь.
— Мне нужно несколько больших снежных шаров, несколько маленьких и несколько самых маленьких, — сказал Пётр и начал сам катать первый шар.
Снеговик и Сребровласка минуту смотрели, а потом стали помогать.
— Теперь мне нужны четыре морковки и несколько угольков, — продолжал Пётр, когда работа была окончена. — И четыре старые кастрюли.
Снеговик ему всё принёс.
Пётр поставил по три шара один на другой — большой, меньший и самый маленький, — на самых маленьких при помощи морковки и угольков сделал носы и глаза, надел на головы кастрюли, приделал руки — и четыре снеговика были готовы.
Каждому он на минуту надел рукавичку, сказав при этом:
Снеговичок мой белый, оживай скорее,
Чтобы Сребровласка стала веселее!
И снеговички начали прыгать вокруг Сребровласки. Сребровласка громко засмеялась. И мрачный Снеговик тоже повеселел. Но он стал торговаться:
— А может быть, ты хочешь в награду ореховое мороженое?
— Не хочу, — покачал головой Пётр.
— Или шоколадного мишку?
— Тоже нет.
— Тогда я дам тебе торт из мороженого.
— Я хочу три серебряных волоса Сребровласки.
— Ну ладно, выдерни, — сдался Снеговик. — Только побыстрее, чтоб никто не заметил.
Петр подскочил к Сребровласке — и... дзинь — первый волосок, динь — второй, дон — третий. Он крепко зажал их в руке.
— Внимание! — вдруг предостерегающе крикнул Снеговик. — Видите чёрную тучу на горизонте? Сюда летит Чёрная дама... Прячьтесь! — обратился он к Петру. — А остальные — ни звука!
Петр снова надел рукавичку и превратился в маленького снеговичка.
Через минуту налетела стая воронов и грачей, тянувшая лёгкую воздушную колесницу, в которой сидела Чёрная дама. Её лицо было бледным как мел.
Голос её свистел, как северный ветер, предвещающий мокрый снег:
— Что у вас здесь за компания?
— Несколько снеговиков, госпожа.
— И больше никого здесь не было?
— Ни живой души, госпожа, — ответил Снеговик.
— Будьте бдительны и сторожите как зеницу ока волосы моей Сребровласки. Если кто-нибудь завладеет ими, вам будет плохо.
— Мы сторожим, госпожа.
— Сюда приближается флотилия кораблей с контрабандистами и пиратами. Об этом мне сообщила Лиловая лилия. Я окружу корабли туманом, и они потеряют курс. Не успела я избавиться от Перта, а новые заботы тут как тут.
Как только отзвучали последние слова, стая воронов и грачей закаркала и улетела.
Маленький снеговичок снова превратился в Петра.
— Знаете что, — обратился к нему Снеговик, — верните мне три серебряных волоска. Не то узнает Чёрная дама...
— Не бойтесь, пан Снеговик, — крикнул Пётр. — И будьте здоровы!
Он махнул рукавичкой, превратил свою шубу в маленький самолёт и полетел к следующему острову.
О крабе, который плакал
Островок, где приземлился Пётр, был совсем маленький. Весь он был покрыт мягким песком, в который была воткнута палка с надписью:
О
Возле таблички сидел Краб и плакал навзрыд.
— Что с тобой? Почему ты плачешь? — с участием спросил у Краба Пётр.
Краб удивлённо посмотрел на Петра:
— Ты серьёзно хочешь это знать? — и продолжал плакать.
— Хочу, — кивнул головой Пётр.
Краб недоверчиво посмотрел на мальчика:
— Я плачу вот уже триста тридцать три тысячи лет, и ещё никто никогда не спрашивал меня, почему я плачу, — и слёзы катились из его глаз и стекали по песку в море.
— Но я серьёзно тебя спрашиваю. Краб горестно развёл клешнями:
— Но я не понимаю тебя. Зачем ты спрашиваешь?
— А может быть, я смогу тебе помочь?
— В чём помочь? — удивился Краб и начал понемногу успокаиваться.
— Чтобы ты больше не плакал.
— А допустим, я хочу плакать.
— Допустим, что ты не хочешь.
— А я как раз сейчас хочу плакать, — упрямо возражал Краб.
— Но ведь никто не может хотеть плакать ни с того ни с сего, — возразил Пётр.
— Я плачу с того и с сего, — похвастался Краб.
— Но ведь ты плачешь так триста тридцать три тысячи лет? Не слишком ли это долго? Вся вода вокруг, наверное, уже стала пересоленной.
— Что правда, то правда! — загордился Краб.
— Ну и хватит, — предложил ему Пётр. Но Краб уже снова пустил слезу:
— А если я не могу?
— Почему ты не можешь?
— Потому что я должен плакать.
— А почему должен?
— Потому что я очень несчастный.
— А почему ты несчастный?
— Потому... потому… — Краб вдруг запнулся. — Знаешь, я уже за эти годы забыл, почему я несчастный. Но я действительно несчастный — и ещё как!
— У тебя что-нибудь болит?
— Болит.
— Что?
— Глаза — от слёз.
— Так не реви, — сказал Пётр. — И не будешь несчастным.
— Но как же это сделать? — растерянно спросил Краб. Пётр вспомнил о своих музыкальных часах.
— Знаешь что? — улыбнулся он Крабу. — Я дам тебе часы.
— Зачем? У меня есть песочные.
— Ты только послушай.
Пётр завёл часы, и они начали играть красивую песенку. Краб немножко послушал, потом сам стал напевать мелодию и наконец чуть ли не пустился в пляс.
— Послушай, — обратился он к Петру, — ты насовсем мне их даёшь?
— Они твои, — просто сказал Пётр.
— Очень мило с твоей стороны, — сказал растроганный Краб. — А что дать тебе взамен?
— Мне ничего не нужно.
— Серьёзно?
— Серьёзно.
Краб осмотрелся вокруг:
— У меня здесь вообще-то ничего нет. Только песочные часы. И табличка с буквой О. Хочешь букву О?
— А на что она годится?
— Это очень хорошая буква, — похвалился Краб. — Её можно повесить на шею и стать невидимым. Если тебе надо стать невидимым, я могу тебе дать это О.
— Если оно тебе не нужно... Краб подпрыгнул от радости:
— Возьми, конечно.
— А вдруг придёт Чёрная дама и спросит, где буква?
— Пустяки, — махнул Краб клешнёй, — я скажу, что она растворилась в соли. Чёрная дама всё время требует, чтобы я охранял. Как будто сюда кто-нибудь может пробраться мимо китов, Лиловой лилии, Огнеуса и Снеговика? Ведь сюда никогда не попадёт тот, кому здесь не следует быть. Тебе здесь следует быть, правда?
— Ещё бы! — засмеялся Пётр. — Но лучше не говори обо мне с Чёрной дамой, хорошо?
— И придёт же тебе в голову! — рассердился Краб. — Разве я могу вставить хоть слово? Говорит всё время она. А я лишь тихонько плачу.
— Ну, мне пора, — поднялся Пётр. — Мне надо сегодня попасть ещё на следующий остров.
— К Осьминогу?
— Да, — кивнул Пётр небрежно.
— Ага. А может быть, тебе ещё что-нибудь дать? Ну, хотя бы песочные часы?
— Нет, спасибо, — отказался Пётр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33