– Уж наверное! – сказала девушка с тем же расстроенно-ленивым выражением лица. А потом вдруг хихикнула. – Смотри, Том! Кот-Икар! – Только она сказала не «Кот-Икар», а «Котик-Ар», видимо, решив, что это очень остроумно. – Пойдем вместе! Всего пенни стоит! Я за тебя заплачу.
– Котик Ар?
– Да нет же, Икар!
Он опустил глаза на свои промокшие ботинки.
– Глупый! Икар так близко подлетел к солнцу, что у него сгорели крылья, – дразнилась она. – Значит, там показывают летающую кошку. Идем!
С этими словами девушка забыла о дожде, подскочила к вывеске и с громким смехом стала читать описание чудо-кота. Том подошел к ней с зонтиком, но ничего не слышал. Его затрясло, в груди поднялась внезапная ярость, и он был готов своими руками вырвать чертов смех из ее горла.
Она заплатила два пенса, и они вошли. Том вцепился в зонтик, чтобы унять дрожь. Девушка подумала, будто он перепугался.
– Не бойся, трусишка! – прошептала она. – Там всего лишь кот!
Но его глаза были прикованы к шторе, и она отвернулась, подумав, что конюх – круглый идиот. До нее и раньше доходили слухи, что он немного свихнулся после той трагедии в работном доме.
Высокий усатый котокрад-импресарио закрыл полотняный полог и завязал его веревкой, чтобы снаружи никто не вошел. Мера была напрасной: запах множества влажных пальто и лукового пота быстро заполнил шатер; народу собралось так много, что внутрь не пролез бы ни один человек. Макс пробился сквозь тесную толпу и прочистил горло. Он стоял перед шторой, как никогда похожий на крысу: нос дергался, черные глазки шныряли туда-сюда. Промокшая публика ожидала по-яатения Кота-Икара. Многие со знающим видом улыбались: они понимали, что за пенни их ждет всего-навсего подделка, может, деревянная скульптура крылатого кота, но ради десяти минут тепла пошли и на это.
Вступление прозвучало отнюдь не торжественно. С каждым словом Максимилиан все больше прижимался к занавеске спиной и все сильнее хотел за нею скрыться. Он тщетно пытался сочинить убедительную историю о дервишах, привидениях и тридевятых землях, смешивая легенды, исторические события и самые разные географические пункты в таких невероятных пропорциях, что даже вывеска у входа в шатер показалась бы вам истинной правдой. В конце концов он заявил, что некогда кот принадлежал самому вождю древних инков, живших в далекой Персии. Публика захохотала, и даже милая девушка прижала ладонь к губам, чтобы подавить невольный смешок.
Однако истинной причиной столь невразумительной тирады был Лонгстаф, все это время буравящий Макса взглядом. Был в этом взгляде такой свирепый укор, что еще до появления Кота-Икара цыган сообразил: вот-вот случится недоброе. Да и юноша у входа злобно помахивал зонтиком, предвещая если не насилие, то некое физическое проявление безумства – губы стиснуты, мутный взор уперся в занавеску, словно за ней сидит сам дьявол, и с помощью Зонта Судьбы он уничтожит его раз и навсегда.
Макс все не замолкал. Он боялся поднимать штору и не знал, что делать дальше, а потому снова и снова выцарапывал факты из иссякающей энциклопедии своего мозга. Невзирая на хохот публики, цыган поведал о том, как его прапрадед сражался за кота с грозными абиссинцами. Какой-то шутник довольно громко заметил: «О, да это еще и самая старая в мире кошка!», но тут же умолк под недовольное шиканье и строгие взгляды зрителей. Максимилиан не раз пожалел о том, что так плотно завязал полог палатки, единственный путь к отступлению. Он не знал, в чем именно заключается опасность, однако чувствовал ее неотвратимое приближение. И каким-то образом здесь был замешан кот.
В то же время цыгану не терпелось узнать, что случится дальше; он хотел увидеть это собственными глазами, как несчастный случай на улице. Ради такого зрелища можно даже пойти па маленький риск. Хотя лучше все-таки не вмешиваться. А с другой стороны, упускать столь заманчивый шанс глупо. В общем, заглушив в себе природную осмотрительность, Макс решил во что бы то ни стало показать зрителям Кота-Икара.
Он отдернул штору и объявил восьмое чудо света. Его голос, отравленный дурным предчувствием, походил на крик о помощи. Кошка, которая просидела на полке дольше обычного, сразу же прыгнула на ящик и еще в полете расправила крылья. Ее появление было встречено визгами и воплями, вся палатка в едином движении подалась назад.
– Так я и думал, – непринужденно заметил Лонгстаф. Он схватил человека-крысу за горло и одновременно начал пинать железные прутья клетки. Зрители закричали ещё громче, на этот раз от испуга. Они заметались кто куда, до конца не понимая, от кого спасаться: от кота или от драчуна.
Во всей этой сутолоке один голос раздавался громче остальных. Пока Лонгстаф пытался удавить Макса и разбить клетку (подвиг настолько поразил зрителей своей физической невыполнимостью, что они не смели прийти на помощь цыгану), Том остервенело колотился о решетку. Взявшись за нее обеими руками, он скакал, точно разъяренная горилла, бился головой о прутья и орал с такой лютой ненавистью в голосе, что людей окончательно разобрала паника.
От скопления перепуганных зрителей шатер стал трещать по швам, и вокруг него, несмотря на дождь, собрались любопытные. Цыганка Петронелла, услышав крики, выбралась из своей берлоги посмотреть, в чем дело. За ее столом осталась девушка, которой предсказали только половину судьбы (как выяснилось позже, лучшую половину). Палатка с Котом-Икаром словно бы ожила – она дрожала и пульсировала подобно огромному сердцу на траве. Петронелла накинула шаль, набрала полную грудь свежего воздуха и приготовилась к битве.
К тому времени в шатре началось сущее светопреставление. Лонгстаф железными пальцами держал Макса за горло, чем полностью перекрыл доступ кислорода в легкие; цыган болтался в его руке, словно тряпичная кукла, пока Джон все еще колошматил клетку. Пытаясь пролезть внутрь, Том застрял между прутьями и мог лишь размахивать зонтом в направлении кошки – та смирно сидела в углу и созерцала происходящее.
Наконец матерчатые двери шатра приоткрылись, но народ не успел хлынуть наружу – внутрь вломилась слоновья туша цыганки Петронеллы, отчего палатка лопнула по швам и рухнула. Снова поднялись крики. Все, кто был в шатре, попадали на пол и в кромешной темноте решили, что вслед за гнетущей прелюдией наступил-таки конец света. Милая леди, оставшись без защитника, потеряла сознание, и ее подхватила толпа. А между тем деревянная клетка (железным был только ее перед) начала трескаться и скрипеть. Давление такой массы людей привело к крушению всей конструкции, и ополоумевшие зрители ринулись внутрь. Среди них был и Том, парализованный чистейшим гневом, и его юная подопечная в изящном платье – хрупкое тельце и пышные белые юбки смягчали падение тех, кто во тьме валился прямо на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50