увидел неспешно идущего к ним старика».
Старика же зовут ТитЫгорыч — Т.Ы. зовут старика и хозяина сада…
«Т.Ы. коротко свистнул и наклонился. Собака уже сидела у его ног. Я. скривил рот, пытаясь улыбнуться… „Вот наконец-то и ты“, — сказал старик, на что Я. почему-то промямлил: „Я?“ — Старик хитровато нахмурился: „Ты! Я сказал: вот и ты!“)
На досуге — додумать. Кстати, чем не рассказ о пути?
Звезд не стало. И звуки… Ведь пространство было чем-то наполнено. Тишина. Нет, беззвучие. И оно-то как раз и гнетет. Куда больше, чем тьма. Воздух странно разряжен. Как ружье, промолчавшее весь пятый акт.
Ни души. Ни звука. Не ночь. Я не знаю, что это.
Тьма, ни зги.
Черное на черном. Как аналог «белого дракона»?
ЧЕМ ОБЪЯСНИТЬ МОЮ ТЯГУ К РЕЕСТРИКАМ:
1. Желанием выразить невыразимое.
2. Неумением выразить выразимое.
3. Тоской по упорядоченности.
4. Испугом перед беспредельным.
(Но вот же оно! И я, в общем, спокоен.)
5. Ментальностью, распространяющей принцип матрешки на устройство Целого: малое упаковано в большом и отличается от него только размером.
6. Попытками выбраться за пределы столь деревянной ментальности.
7. Любовью к числу семь.
8. Вообще любовью к числу.
9. Непостижимолостью…
(Странное слово — и откуда бы? Не мое! Наверняка не мое, потому что ведет к бессловесности…)
10. Страхом немоты.
11 — это Анюшин этаж.
Аня — это моя невеста.
Неужели застряли?
Нет, трос скрипит и влечет… Просто лампочка!..
— Перегорела! Надо же!
— Нюшик! Ню-у!
Чуть отпрянула, вежливо, а вернее, гостеприимно:
— Есть коньяк и немного шампанского.
Я целую ее и серегу. О сереге скажу в свое время. Обо всем — в свое время. А пока, чтобы как-то начать: мы приехали, свет слепит ей глаза, но и в них тоже свет, столько света — как будто она и не узит их…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Старика же зовут ТитЫгорыч — Т.Ы. зовут старика и хозяина сада…
«Т.Ы. коротко свистнул и наклонился. Собака уже сидела у его ног. Я. скривил рот, пытаясь улыбнуться… „Вот наконец-то и ты“, — сказал старик, на что Я. почему-то промямлил: „Я?“ — Старик хитровато нахмурился: „Ты! Я сказал: вот и ты!“)
На досуге — додумать. Кстати, чем не рассказ о пути?
Звезд не стало. И звуки… Ведь пространство было чем-то наполнено. Тишина. Нет, беззвучие. И оно-то как раз и гнетет. Куда больше, чем тьма. Воздух странно разряжен. Как ружье, промолчавшее весь пятый акт.
Ни души. Ни звука. Не ночь. Я не знаю, что это.
Тьма, ни зги.
Черное на черном. Как аналог «белого дракона»?
ЧЕМ ОБЪЯСНИТЬ МОЮ ТЯГУ К РЕЕСТРИКАМ:
1. Желанием выразить невыразимое.
2. Неумением выразить выразимое.
3. Тоской по упорядоченности.
4. Испугом перед беспредельным.
(Но вот же оно! И я, в общем, спокоен.)
5. Ментальностью, распространяющей принцип матрешки на устройство Целого: малое упаковано в большом и отличается от него только размером.
6. Попытками выбраться за пределы столь деревянной ментальности.
7. Любовью к числу семь.
8. Вообще любовью к числу.
9. Непостижимолостью…
(Странное слово — и откуда бы? Не мое! Наверняка не мое, потому что ведет к бессловесности…)
10. Страхом немоты.
11 — это Анюшин этаж.
Аня — это моя невеста.
Неужели застряли?
Нет, трос скрипит и влечет… Просто лампочка!..
— Перегорела! Надо же!
— Нюшик! Ню-у!
Чуть отпрянула, вежливо, а вернее, гостеприимно:
— Есть коньяк и немного шампанского.
Я целую ее и серегу. О сереге скажу в свое время. Обо всем — в свое время. А пока, чтобы как-то начать: мы приехали, свет слепит ей глаза, но и в них тоже свет, столько света — как будто она и не узит их…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100