Егорышев снял кепку и вытер с лица пот. Путешествие его окончилось.
10
…Он заглянул в палатку, обошел вокруг холма, покричал, никто не отозвался. Его голос как будто утонул в вате. Тогда он вернулся к палатке. Здесь все было так, словно хозяин вышел на минутку. На брезентовой подстилке стоял котелок с водой, в которой плавали кусочки мяса. Рядом с котелком белел пакетик с солью. Соли оставалось на дне. Постель была свернута, но не связана в узел. В углу стоял плоский деревянный ящик; там оказались масляные краски в свинцовых тюбиках и несколько колонковых кисточек. Рядом с ящиком лежала пачка картонных листов. Это были этюды и зарисовки: наброски ущелья, освещенного солнцем, виды Баш-Тага и картина, изображающая берег Унги в том месте, где стояли сосны, похожие на обнявшихся богатырей.
Перед палаткой чернела зола. Егорышев потрогал ее, она была холодной. Оставалось ждать, когда вернется Матвей.
Срубив у подножия холма несколько кустов, Егорышев развел костер и сварил суп. Он экономил продукты, потому что их теперь должно было хватить на двоих.
Стемнело, зажглись звезды. Егорышев заснул возле костра, проснулся от холода, когда забрезжил рассвет, вскочил и, чтобы согреться, обежал вокруг палатки.
В полдень Егорышев взял ружье, патроны и взобрался на сопку. Под ногами зеленела тайга, к горизонту убегала цепь холмов. На каменистом склоне одного из этих холмов Егорышев увидел несколько черных точек, расположенных в виде двух параллельных линий, тянущихся от подножия к вершине. Эти точки заинтересовали Егорышева; природа не любит симметрии, и там, где глаз находит геометрические фигуры, всегда нужно искать следы деятельности человека.
От холма, на вершине которого стоял Егорышев, до сопки, привлекшей его внимание, было километров шесть. Спустившись к палатке, Егорышев взял сумки с припасами и направился на юго-запад. Вскоре дорогу преградили густые заросли кустарника. Некоторое время Егорышев пробивался сквозь них, затем пришлось остановиться. Колючки поранили лицо и руки.
Егорышев достал из сумки топорик и принялся прорубать проход в массе кустарника. Пройти здесь без топора было нельзя. Кое-как одолев метров двести, Егорышев выбился из сил, но в этот момент заметил узкую просеку, вырубленную кем-то до него. Очевидно, Матвеем. Ветки по-прежнему хлестали по лицу, но теперь можно было пройти, почти не прибегая к помощи топора.
Солнце клонилось к закату, когда Егорышев, обессиленный, остановился у подножия сопки. Необходимо было засветло одолеть подъем, и, отдохнув несколько минут, он начал взбираться на крутой склон.
Метров через сто он едва не свалился в яму. Точно такую же яму он видел вчера на берегу ручья. Яма была глубокой. Спрыгнув на дно, Егорышев с трудом дотянулся руками до краев. Почва была твердой, глинистой. В стенках тускло поблескивали зеленоватые кристаллы. Выбравшись из ямы, Егорышев продолжал подъем. Скоро он наткнулся на вторую яму, потом на третью, четвертую.
На голой вершине бушевал ветер. Он подхватывал с потрескавшейся земли сухую пыль и завивал ее столбом. Егорышев поежился и уже хотел спускаться, но взгляд его упал на узкую траншею, пересекавшую вершину почти точно посередине. Траншея была неглубокой, ее края заросли травой. Выкопали эту траншею, судя по всему, очень давно, и она почти сровнялась с поверхностью земли.
В серой пыли, толстым слоем покрывавшей дно траншеи, Егорышев увидел отчетливые следы. Они были оставлены совсем недавно, иначе ветер успел бы их стереть. Идя по этим следам, Егорышев через несколько минут наткнулся на груду камней, беспорядочно наваленную возле черного отверстия в земле. Он бросил туда камешек и прислушался. Через секунду раздался глухой стук. Яма была глубиной не меньше пяти метров.
Следы ног здесь обрывались. Егорышев присел возле ямы и закурил. В это мгновение заходящее солнце осветило вершину, и Егорышев увидел на камнях и на дне траншеи темные влажные пятна. Нагнувшись, он коснулся их пальцами и поднес руку к глазам. Это была кровь.
Егорышев ясно видел ее в косых солнечных лучах. Все вокруг было запачкано кровью: стены и дно траншеи, чахлая трава, пробивающаяся сквозь камни, и кусты, росшие пониже, на склоне сопки. Выбравшись из щели и спустившись немного, Егорышев убедился, что следы крови ведут к подножию холма. Он вернулся к яме, лег на камни и заглянул в нее. Он ничего не увидел. Перед глазами был густой мрак. Он крикнул, опустив голову в яму. Никто не ответил. Егорышев достал папиросы, спички, папиросы высыпал в карман, а пустую пачку поддел на прут, поджег и просунул в отверстие. Бумага вспыхнула, и Егорышев увидел, что яма пуста. На ее стенах поблескивали зеленоватые и багровые кристаллы, а на дне навалены камни. Горящая бумага упала на дно, и Егорышев увидел, что камни тоже забрызганы кровью. Бумага погасла, и все погрузилось в мрак.
Егорышев ничего не понимал. Что здесь произошло? Откуда взялась кровь? Кто-нибудь был ранен? Матвей? Но кто мог ранить его? Ведь он пришел сюда один. Следы на дне траншеи свидетельствовали об этом. Не мог же второй человек прилететь по воздуху?
Солнце село. Ветер стал ледяным. Быстро темнело. Поиски пришлось прервать до утра.
Ночь Егорышев провел почти без сна. Собрав ветки, он попытался разжечь костер, но ветер затушил огонь. Спальный мешок находился в сумке, а сумка лежала под кустом у подножия сопки. Но даже если бы мешок был здесь, Егорышеву все равно не удалось бы уснуть.
Съежившись, он сидел в траншее и пытался догадаться, что случилось с Матвеем, но ничего не мог придумать. Ясно было одно — истекающий кровью человек спустился с вершины. Но куда он направился? Только не к палатке, иначе они непременно бы встретились в кустарнике.
С трудом дождавшись рассвета, Егорышев покинул траншею. Кровавые следы привели его к подножию холма. Дальше эти следы тянулись через голую, лишенную растительности седловину между холмами куда-то на северо-запад. Массив кустарника, палатка и ручей остались в стороне. Сбиться со следа было невозможно; через каждые двадцать-тридцать шагов на земле алели еще влажные пятна крови.
Пройдя километра три, Егорышев огляделся. Местность была по-прежнему холмистой и почти голой. Кроме кривых сосенок да желтой, сожженной солнцем травы, тут ничего не росло.
Егорышев понимал, почему раненый выбрал эту дорогу — через кустарник у него не хватило бы сил пробиться. Но куда она вела? Человек, идущий впереди, по-видимому, это знал.
Вдали из-за сопок показалась высокая горная цепь. Скалистые вершины казались неприступными.
В полдень Егорышев, не останавливаясь, достал из сумки галету и закусил. Прикинув пройденное расстояние, он подумал, что скоро, пожалуй, увидит раненого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39