У Самурая отросли усы и борода, но это было не главное, ещё чем-то он до неузнаваемости изменился. Это был подвижный живой человек!
«С бесконечным чувством юмора!» – безошибочно определил Дмитрий.
– Иисус мне с утра сказал, что вы появитесь, как только я заменю колесо. Я прямо с утра хотел его заменить, чтоб можно было поговорить нормально, но времени всё никак не хватало!
– Ты его видел сегодня?
– Так мы с ним вместе работаем всё это время, вот на этом пикапчике! Станислав пока не смог стать его партнёром, а я-то понадёжнее оказался! Кстати, привет ему передавайте!
– Работаете??? – переспросил Дмитрий.
– Сегодня последний день. Вечером улетаем.
– И ты в Гималаи вместе с ним? – спросил Альфред.
– А как же?!
– А где он сейчас?
– А вы его не узнали?
– Мы его не видели! – сказал Альфред.
– Вы откуда пришли, с той стороны? – махнул рукой Самурай в сторону входа в парк.
– С той!
– Видели там у входа человека с плакатами магазина «Интим», в желтом колпаке?
Альфред и Дмитрий посмотрели друг на друга, а Самурай заливался смехом, глядя на их вытянутые в изумлении лица. Он хохотал до слёз!
– То, что ты так смеёшься, – это уже чудо! – сказал Альфред. – Раньше ты так не смеялся!
– Раньше я вообще никак не смеялся, теперь я отсмеиваюсь за всю свою жизнь!
К столику подошёл Иисус. Он был уже без колпака и плакатов. Всё тот же лучезарный Иисус, не узнать которого невозможно! Он сделал жест рукой, чтобы Альфред и Дмитрий не вставали, и сел за столик.
– Вы меня о чём-то хотите спросить? – улыбаясь, произнёс Иисус, выпив глоток кофе, держа чашку с его неповторимым изяществом.
– Но, почему??? Почему вы в колпаке и с плакатами??? – ещё в каком-то полу шоке спросил Дмитрий.
Иисус улыбался и ждал. Видимо, пауза нужна была для того, чтобы Дмитрий успокоился.
– В этом городе, среди этих людей я могу быть только шутом! – серьёзно сказал он. – Кто здесь нищий духом?
Слова Иисуса отрезвляли, и, кроме того, в воздухе опять чувствовался ни с чем не сравнимый привкус свободы.
– Вы ждёте моего комментария?
– Нет! По-моему, вы его уже сделали! – улыбнулся Альфред. – Это лучший комментарий к «Новому завету» и ко всему христианству.
Какое замечательное самомнение! Они и так всё поняли! Я сам не всегда могу постичь всё значение своих действий, а они всё поняли! И ещё много-много раз будете понимать, но каждый раз по-другому.
– Дмитрий, я заметил вас у игральных автоматов, – сказал Иисус, вставая. – Удача – это дар божий. Если вы будете разменивать свою удачу по мелочам, то вы её потеряете.
– Нам же надо спешить! – спохватился Самурай. – Нужно продать машину, помыться, собрать вещи и успеть на самолёт. Увидимся ещё!
Альфред и Дмитрий молча пили кофе.
– Альфред! – нарушил молчание Дмитрий. – Почему они здесь работали два месяца? Не из-за комментария же!
– Ты что, хочешь найти объяснение его поступкам? – Альфред засмеялся. – Объяснять можно только дела людей, они всегда ищут лёгкие пути. Такова природа нашего ума – наиболее лёгкий путь кажется самым разумным, а Иисус не любит лёгких путей.
К летнему кафе, резко затормозив, подъехал новенький «фольксваген пассат», встав точно на то место, где стоял пикапчик. Из автомобиля вышла стареющая хорошо одетая женщина, обвешанная золотыми украшениями.
– Валя! – крикнула она. – Ребята на пикапчике не приезжали?
По её манерам было очевидно, что это хозяйка заведения.
– Были уже! Недавно уехали! – ответила буфетчица.
– Что, совсем уехали?
– Гриш! – крикнула буфетчица. – Тару они всю сдали? Всё сдали, значит, совсем!
Хозяйка остановилась, не зная, куда ещё идти и что ещё спросить. И вдруг разразилась рыданиями, закрыв лицо руками. Персонал всполошился и забегал вокруг неё.
– Варвару! Позовите скорей Варвару!
Хозяйку усадили за ближайший свободный столик, налили воды, дали зажжённую сигарету. А она всё рыдала и рыдала. Из кухни пришла толстая пожилая женщина в фартуке, видимо, та самая Варвара.
– Ты что же, Раиса, расплакалась? Ну, что у тебя стряслось?
– Ребята с пикапчика уехали! Я им деньги хотела отдать!
– Только-то и всего! Да за деньгами они ещё десять раз приедут!
– Не приедут! Они последний день работали!
– Ну, если они знают, что ты им деньги должна!
– Они не знают! Я их обсчитала!
– Намного?
– Намного!
– Ну, вот! Валь, водочки нам принеси! Ну, ты же не нарошно!
– Нарошно!
– Вот уж дурная твоя башка! А теперь вон как терзаешься! Ну зачем? Зачем ты это сделала?
– Сама не знаю! Потому что…
Тут женщина выругалась. Выругалась грязно и очень самокритично.
– Пойдём, – сказал Альфред, – мы ей ничем не можем помочь.
Они пошли обратно, к выходу из парка. Они шли по аллее, усыпанной желтыми листьями. И листьям было всё равно, кто на них наступает.
– Альфред! Ты понимаешь, почему он так сказал?
– Он не хочет идти на компромисс, не хочет общаться с людьми по дебильным правилам и законам, когда каждый что-то выгадывает для себя за счёт другого.
– И каждый выгадывает для себя свой маленький персональный рай и держит его зажатым в своём маленьком кулачке.
Они опять подошли к игральному автомату.
– Я хочу сыграть! У тебя есть ещё мелкие деньги?
– Ты хорошо знаешь, что ты делаешь?
– Да.
Дмитрий сыграл два раза и оба раза проиграл.
– Дать ещё? – спросил Альфред.
– Нет, достаточно. Ты тоже уже всё понял.
– Ты потерял свою удачу?
– И прекрасно себя чувствую!
Оба рассмеялись.
– Вот теперь я тоже могу смеяться, как сегодня смеялся Самурай, а то ведь не мог! Так, как он, – не мог. Я это сейчас обнаружил! И ещё, я понял, почему я не хотел ехать к Эллочке – я боялся встретиться с Софьей, я помню её взгляд. Её нельзя пускать в рай – весь рай рассыпался бы от одного её взгляда!
– Ну, теперь-то ты созрел? – Альфред встряхнул Дмитрия – поедешь к Эллочке?
– Конечно! Почему бы нет?! Это весьма приятный путь к Истине!
ГОЛОС ИСТИНЫ
А в это время на другом конце Москвы, рядом с одним из корпусов психиатрической больницы, стоял Скомарохов в окружении нескольких десятков убогих стариков и старушек, странников и инвалидов.
Красив и величествен был Скомарохов! Он уже успел отрастить благородного вида бороду. Большой серебряный крест очень эффектно смотрелся на иссиня-чёрной рясе. Некоторая полнота, постигшая его, придавала ему солидность и значимость.
Солнце, заходящее за крышу реставрируемого патологоанатомического отделения, казалось, подчёркивало выразительность каждого его жеста. Каждое слово его выразительной речи, произносимое хорошо поставленным голосом, заставляло трепетать сердца слушателей.
– И подошёл Господь наш, Иисус Христос, прямо к этому старику, о котором я вам рассказывал, – самому несчастному человеку на земле. Невольно сжималось сердце моё, не мог я без боли видеть его лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50