Марианна сказала, что я форменное дерьмо, и мы оба замолчали в ожидании приступа раскаяния с ее стороны. Потом она примерила трусики, и они не были странными. Она покрутила задом, покачала бедрами и, поняв, что меня это заводит, дважды попыталась меня атаковать. Я было возразил, что, на мой взгляд, для таких дел еще рановато, отчего она на меня взъелась и сказала, что нельзя же любить по расписанию, но раз я так считаю... Я тут же передумал и сказал, что больше так не считаю, и мы занялись любовью. (Чуть позже я вспомнил, что мы в спешке забыли про мои очки для плавания, но Марианна сказала, что это не важно, на этот раз она возбудилась и без очков.)
95)
Мы провалялись полдня, и Марианна впервые спросила меня, люблю ли я ее. Я сказал, что точно не знаю. Значит, любишь, заявила она. Ты уверена? — удивился я. Конечно, она однажды читала о любовниках, которые не знали, любят ли они друг друга, и вскоре оказалось, что они просто безумно любят друг друга. Самый верный признак, что человек любит, это когда он не знает точно, любит он или нет. Да, пожалуй. А что это была за книга? Этого она вспомнить не могла. Но это была чертовски хорошая книга какого-то известного и даже великого писателя (вспомнить бы, в каком году он получил Нобелевскую премию).
Я немного подумал и спросил, а любит ли она меня? Да, ей кажется, что любит. Но кто больше любит, тот, кто не знает, любит он или нет, или тот, кто знает, что любит? Наверное, первый. В таком случае я тебя люблю больше, чем ты меня, сказал я.
Ей было приятно это услышать, и она пообещала, что постарается полюбить меня так же сильно, как я люблю ее.
96)
Марианна купила большое зеленое яблоко ( Granny Smith ). Ну-ка покажи, сказала она, и я руками разломил яблоко пополам, это произвело на нее огромное впечатление (сама она ни за что бы так не сумела, другое дело ножом). Ей ужасно понравился звук треснувшего яблока, сказала она. Мы долго рассматривали неровную поверхность разлома. А что я тебе говорил? — сказал я.
И нам пришлось сделать яблочный пирог, чтобы яблоко не потемнело. Я купил мороженое, а она приготовила тесто. Это было справедливое разделение труда.
97)
Нидар-Бергене позвонила, чтобы узнать, как обстоят дела со мной и горным хрусталем. Спасибо, все хорошо. Ей интересно, почувствовал ли я какие-нибудь изменения, но я честно ответил, что у меня еще не нашлось времени, чтобы активно применять камень. Она посоветовала мне класть его под подушку, тогда он будет действовать, пока я сплю, без всяких дополнительных усилий с моей стороны. Мне показалось, что это дельная мысль. Я буду просыпаться более отдохнувшим, чем обычно, полным сил и совершенно очищенным от человеческой грязи. Я сказал, что вообще-то я не очень грязный и что в целом я чувствую себя великолепно. В общем и целом да, сказала она. Но кроме того, что есть в общем и целом, существуют еще отдельные частности, и тут-то как раз и важно быть человеком. И кроме того, ей кажется, что мой голос выдает радость, которая может означать, что я бессознательно начал мыслить более цельно. Я сказал: да, и если кто-то понимает это, то только она, но теперь я вынужден попрощаться с ней и положить трубку, иначе у меня лопнет мочевой пузырь.
98)
Однажды в среду к нам после работы заглянул Халфред (он только что провел супертанкер через шхеры в открытое море, а обратно вернулся на вертолете). Он, конечно, выпьет чашечку кофе? С радостью. Оказалось, его направляют на курсы усовершенствования лоцманов (в Швецию), поэтому он зашел спросить, не согласимся ли мы в его отсутствие поливать два его цветка. Разумеется, о чем речь. Немного воды (много не надо) через день, а если когда и забудем их полить, ничего страшного. Вот ключи (и еще мы сможем читать субботний номер «Афтенпостен» с приложением, на который он недавно подписался). Он пробудет там всего-то две недельки и надеется вернуться более квалифицированным лоцманом, чем был до сих пор. Счастливого тебе пути, Халфред. И Марианна обняла его. Но он так и остался сидеть. Я думал, что он готовится сказать что-то важное и ему трудно начать, но нет. Ничего такого Халфред не сказал. Еще кофе? — спросил я наконец. Да, спасибо. И он медленно пил кофе, пока мы болтали о кер-линге. Потом он уехал в Швецию.
99)
В субботу до полудня мы с Марианной слушали Шуберта. Зашел Бент, мы приготовили чай с медом, Бент закурил. А не сходить ли нам в кино? Мне не захотелось идти, Марианна тоже отказалась, у нее свои планы, но в другой раз с удовольствием. Тогда Бешу тоже расхотелось идти в кино. Скучно идти в кино одному, считал он. Вовсе не обязательно, чтобы фильм затронул за живое, главное — чтобы было после с кем поделиться впечатлениями. Иначе лучше и не ходить в кино. То есть Бент считал, что лучше вовсе не смотреть фильм, чем посмотреть его в одиночку. Я сказал, что, наверное, могу понять такую точку зрения, но даже так у меня не возникло желания идти в кино. Если он хочет, может воспользоваться нашим телефоном и пригласить кого-нибудь еще. Он позвонил Нидар-Бергене, и они договорились встретиться у нас через два часа.
Я решил, что мне остается только еще раз приготовить чай, что я и сделал, а Марианна еще раз поставила Шуберта. Мы о чем-то болтали, но главным образом ждали Нидар-Бергене.
Бент объяснил, что ему нравится беспорядочная студенческая жизнь. Но он слишком много спит, сказал он, и потому курит меньше, чем хотелось бы. Он хочет свести сон к четырем, самое большее пяти часам, а количество сигарет довести до максимума. Это его программа. Ему нравилось испытывать свой организм на прочность, сказал он и рассказал нам много дурацких историй. В основном о пиве.
Я незаметно кивнул и обменялся взглядом с Марианной: она должна понять, что я скептически отношусь к этому человеку, которого она называет своим другом.
Бент курил без остановки, и всем троим было очевидно, что настроение у каждого из нас кислое. Мы сыграли три партии в китайские шашки, и я немного обиделся, когда заметил, что Бент и Марианна в конце четвертой партии постарались мне подыграть. Наконец пришла Нидар-Бергене и увела Бента. Я демонстративно не пригласил его заходить к нам почаще, но он вряд ли это заметил.
100)
Потом я сказал Марианне, что она мне очень нравится (в этом она не должна сомневаться), но, к сожалению, большинство ее друзей с приветом. А что касается Бента, так он просто дурак.
Марианна погладила меня по щеке и сказала: ну-ну. Она хотела, чтобы мы пошли гулять. Только вдвоем. Я не должен столько думать о других, сказала она. Если Бент и с приветом, то тем хуже для него, а не для нас (коли на то пошло). И стала утешать меня, потому что я основательно продулся в китайские шашки. Сперва я не принимал никаких утешений, но потом мне это понравилось. И мы пошли в обнимку гулять по улицам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
95)
Мы провалялись полдня, и Марианна впервые спросила меня, люблю ли я ее. Я сказал, что точно не знаю. Значит, любишь, заявила она. Ты уверена? — удивился я. Конечно, она однажды читала о любовниках, которые не знали, любят ли они друг друга, и вскоре оказалось, что они просто безумно любят друг друга. Самый верный признак, что человек любит, это когда он не знает точно, любит он или нет. Да, пожалуй. А что это была за книга? Этого она вспомнить не могла. Но это была чертовски хорошая книга какого-то известного и даже великого писателя (вспомнить бы, в каком году он получил Нобелевскую премию).
Я немного подумал и спросил, а любит ли она меня? Да, ей кажется, что любит. Но кто больше любит, тот, кто не знает, любит он или нет, или тот, кто знает, что любит? Наверное, первый. В таком случае я тебя люблю больше, чем ты меня, сказал я.
Ей было приятно это услышать, и она пообещала, что постарается полюбить меня так же сильно, как я люблю ее.
96)
Марианна купила большое зеленое яблоко ( Granny Smith ). Ну-ка покажи, сказала она, и я руками разломил яблоко пополам, это произвело на нее огромное впечатление (сама она ни за что бы так не сумела, другое дело ножом). Ей ужасно понравился звук треснувшего яблока, сказала она. Мы долго рассматривали неровную поверхность разлома. А что я тебе говорил? — сказал я.
И нам пришлось сделать яблочный пирог, чтобы яблоко не потемнело. Я купил мороженое, а она приготовила тесто. Это было справедливое разделение труда.
97)
Нидар-Бергене позвонила, чтобы узнать, как обстоят дела со мной и горным хрусталем. Спасибо, все хорошо. Ей интересно, почувствовал ли я какие-нибудь изменения, но я честно ответил, что у меня еще не нашлось времени, чтобы активно применять камень. Она посоветовала мне класть его под подушку, тогда он будет действовать, пока я сплю, без всяких дополнительных усилий с моей стороны. Мне показалось, что это дельная мысль. Я буду просыпаться более отдохнувшим, чем обычно, полным сил и совершенно очищенным от человеческой грязи. Я сказал, что вообще-то я не очень грязный и что в целом я чувствую себя великолепно. В общем и целом да, сказала она. Но кроме того, что есть в общем и целом, существуют еще отдельные частности, и тут-то как раз и важно быть человеком. И кроме того, ей кажется, что мой голос выдает радость, которая может означать, что я бессознательно начал мыслить более цельно. Я сказал: да, и если кто-то понимает это, то только она, но теперь я вынужден попрощаться с ней и положить трубку, иначе у меня лопнет мочевой пузырь.
98)
Однажды в среду к нам после работы заглянул Халфред (он только что провел супертанкер через шхеры в открытое море, а обратно вернулся на вертолете). Он, конечно, выпьет чашечку кофе? С радостью. Оказалось, его направляют на курсы усовершенствования лоцманов (в Швецию), поэтому он зашел спросить, не согласимся ли мы в его отсутствие поливать два его цветка. Разумеется, о чем речь. Немного воды (много не надо) через день, а если когда и забудем их полить, ничего страшного. Вот ключи (и еще мы сможем читать субботний номер «Афтенпостен» с приложением, на который он недавно подписался). Он пробудет там всего-то две недельки и надеется вернуться более квалифицированным лоцманом, чем был до сих пор. Счастливого тебе пути, Халфред. И Марианна обняла его. Но он так и остался сидеть. Я думал, что он готовится сказать что-то важное и ему трудно начать, но нет. Ничего такого Халфред не сказал. Еще кофе? — спросил я наконец. Да, спасибо. И он медленно пил кофе, пока мы болтали о кер-линге. Потом он уехал в Швецию.
99)
В субботу до полудня мы с Марианной слушали Шуберта. Зашел Бент, мы приготовили чай с медом, Бент закурил. А не сходить ли нам в кино? Мне не захотелось идти, Марианна тоже отказалась, у нее свои планы, но в другой раз с удовольствием. Тогда Бешу тоже расхотелось идти в кино. Скучно идти в кино одному, считал он. Вовсе не обязательно, чтобы фильм затронул за живое, главное — чтобы было после с кем поделиться впечатлениями. Иначе лучше и не ходить в кино. То есть Бент считал, что лучше вовсе не смотреть фильм, чем посмотреть его в одиночку. Я сказал, что, наверное, могу понять такую точку зрения, но даже так у меня не возникло желания идти в кино. Если он хочет, может воспользоваться нашим телефоном и пригласить кого-нибудь еще. Он позвонил Нидар-Бергене, и они договорились встретиться у нас через два часа.
Я решил, что мне остается только еще раз приготовить чай, что я и сделал, а Марианна еще раз поставила Шуберта. Мы о чем-то болтали, но главным образом ждали Нидар-Бергене.
Бент объяснил, что ему нравится беспорядочная студенческая жизнь. Но он слишком много спит, сказал он, и потому курит меньше, чем хотелось бы. Он хочет свести сон к четырем, самое большее пяти часам, а количество сигарет довести до максимума. Это его программа. Ему нравилось испытывать свой организм на прочность, сказал он и рассказал нам много дурацких историй. В основном о пиве.
Я незаметно кивнул и обменялся взглядом с Марианной: она должна понять, что я скептически отношусь к этому человеку, которого она называет своим другом.
Бент курил без остановки, и всем троим было очевидно, что настроение у каждого из нас кислое. Мы сыграли три партии в китайские шашки, и я немного обиделся, когда заметил, что Бент и Марианна в конце четвертой партии постарались мне подыграть. Наконец пришла Нидар-Бергене и увела Бента. Я демонстративно не пригласил его заходить к нам почаще, но он вряд ли это заметил.
100)
Потом я сказал Марианне, что она мне очень нравится (в этом она не должна сомневаться), но, к сожалению, большинство ее друзей с приветом. А что касается Бента, так он просто дурак.
Марианна погладила меня по щеке и сказала: ну-ну. Она хотела, чтобы мы пошли гулять. Только вдвоем. Я не должен столько думать о других, сказала она. Если Бент и с приветом, то тем хуже для него, а не для нас (коли на то пошло). И стала утешать меня, потому что я основательно продулся в китайские шашки. Сперва я не принимал никаких утешений, но потом мне это понравилось. И мы пошли в обнимку гулять по улицам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37