Одежда Боба тоже была одеждой белого: заячья шапка, кожаная куртка, синие холщовые штаны, но индейские оленьи мокасины. Во все это было облачено высокое, худое, изможденное тело чахоточного — черноглазого, бледного человека, напоминавшего Рою сохнущий клен, из которого выцедили слишком много соку.
— Хорошо, что я застал тебя, — сказал Рой.
— Я только что собирался в Сент-Эллен за мукой и провизией, — сказал Боб.
— А не поздно? — спросил Рой.
— В этом году все запоздало. Рой.
— Запоздало? — повторил Рой, думая о дичи. — Или просто ушло?
— Мало-мало запоздало и мало-мало ушло, — сказал Боб.
Это было пародией на мнимо индейский говор, которым Боб пользовался как своего рода насмешкой над белыми. По-английски он говорил, как и все в Сент-Эллене, как все охотники, но время от времени передразнивал тот жаргон, который белые приписывали индейцам. Сейчас он не высмеивал Роя, которого любил. Просто это был невольный протест.
— Боб, — сказал Рой, — я хочу пройти к Зеленым Озеркам, туда, где мои владения вклиниваются в твои. Ты не против, если я пройду по твоим землям, чтобы попасть к озерам?
— А для чего тебе туда надо, Рой?
— Я хочу обловить там все, что мне удастся. Я засяду в своей хибарке на Четырех Озерах и расставлю капканы по всей округе, столько капканов, что мне только бы запомнить их место. Зверя там, может быть, и немного, но если он там есть, я его возьму без остатка. Массовый облов! Я хочу обловить даже Зеленые Озерки. Я там никогда не ставил капканов, взять там можно немного, но они, по крайней мере, все в одной горсти, и чем же они хуже здешних больших озер.
Зеленые Озерки, маленькие, окруженные почти непроходимыми зарослями, по правде говоря, были Рою ни к чему. Он назвал их сейчас официальным именем, но чаще крестил их Никчемными озерами, Бросовой землей, Разоренной округой.
— Может быть, там есть пушной зверь именно потому, что я его там не ловил, — сказал он. — Во всяком случае, испробую, но для этого мне надо пройти по твоей земле, чтобы не плутать по этим лесам.
— Конечно, — сказал Боб. — Прошу тебя.
— А есть тропы прямо к Зеленым Озеркам?
— Есть одна старая охотничья тропа, но лучший путь туда по хребту.
— А тебе не будет неприятно, если увидишь меня на хребте?
— Я теперь редко хожу туда, — сказал Боб. — Слишком далеко.
— Хочешь, если встречу, я подстрелю тебе дичину на мясо? — спросил Рой.
— Там водится много оленей, — сказал Боб. — Увидишь, стреляй.
Предложив снабдить Боба мясом, Рой хотел отплатить за разрешение на проход по его угодьям. Мясо было почти единственной пищей этой индейской семьи. Боб охотился, как и все, но он не мог позволить себе незаконной охоты. За это его — индейца — ждало то же воздаяние, что и белого, но для индейца потеря участка была потерей самой жизни. И вот Индеец Боб перебивался кое-как на законной норме. Это позволяло ему каждый год закупать немного провизии в лавке, но большую часть пропитания он выцарапывал из земли, здесь, у своего ручья, выращивая немного кукурузы и озерного риса, держа немного кур, свиней, коз и ловя в летнее время столько рыбы, сколько мог провялить или сохранить на зиму в своем погребе.
— Почему ты не попросишь себе участок в бобровом заповеднике Джеймс-Бэй? — спросил Рой у Боба.
Как некоторые другие заповедники Канады, Джеймс-Бэй был крупным лесным заказником, закрытым для всех трапперов, кроме ограниченного количества индейцев; это были угодья, кишевшие молодыми бобрами, и огражденные законом бобры быстро размножались и давали верный улов.
— Не знаю такой земли, Рой, — сказал Боб.
Рой знал: Боб хотел этим сказать, что Муск-о-ги его дом, дом его предков. Он не хотел покидать его, как Рой не хотел покидать Сент-Эллен.
— Ты прав, — медленно промолвил Рой. — Джеймс-Бэй это очень далеко отсюда.
— Кончится тем, что я стану фермером, расчищу вот тут лес и буду фермерствовать, — сказал Боб. Как и Рой, он знал, что дичь уходит на север и скоро совсем исчезнет. Как и Рой, он знал, что никогда не сможет покинуть лес, и чем покидать его, он готов был попробовать фермерство в лесу.
— А что говорит уголовный кодекс насчет угодий на севере? — спросил его Рой. — Ведь ты мог бы попытаться получить участок на севере?
— Трудно сказать, Рой. Одно дело, когда читаешь закон, совсем другое, когда его нарушаешь, особенно уголовный кодекс.
Уголовным кодексом обычно называли положения об индейцах. Рой читал эти положения, читал их в хижине Боба, где они висели как еще одна из насмешек Боба над белыми. Рою они показались настолько похожими на положение о дичи, что он пришел к заключению, что индейцев сохраняют как дичь, как осколок естественной и желательной лесной жизни, которой нельзя было дать вовсе исчезнуть.
— Ну что ж. Я пойду, Боб, — сказал Рой.
Вид индейца начинал угнетать его. Мысль, что Индеец Боб обречен оставаться тут, — все равно, будет ли начисто выловлено его угодье, или нет, — всегда угнетала Роя.
— Когда ты собираешься уходить к северу на новые земли? — спросил индеец Роя.
Рой уже начал переходить речку.
— Еще не знаю. Боб, это будет зависеть от многих обстоятельств. Но скоро это выяснится.
— А Сохатый тоже где-нибудь близко? — перекрикивал Боб шум порогов.
— Да. А что?
— Кто-то ставил капканы на моей плотине у старых коряг. Должно быть, Сохатый.
— Ты так думаешь? — ответил Рой. Теперь ему тоже приходилось кричать.
— Скажи ему, если он будет искать свои капканы, что они висят на сухом дереве около плотины. — В этом не было злого умысла, индеец поступил так, как поступил бы любой траппер, найдя на своем угодье чужие капканы: он снял бы их и повесил. Во второй раз он имел право взять их себе.
— Ладно, Боб. Увидимся, когда я буду возвращаться.
— Счастливого пути, Рой.
Рой перешел реку и заброшенной тропой пошел на север, к Четырем Озерам.
Еще засветло он добрался до своей хижины, скатившись с последнего склона, как перегруженный состав, который давит на паровоз и подгоняет его. Пока он зажигал лампу и разводил огонь, мыши разбежались по углам и оттуда наблюдали, как он распаковывает провизию и прячет ее в прочный ларь, весь источенный следами их зубов. Рой устал; поужинав, он пригасил огонь, повалился на койку и заснул безмятежным сном.
Утром Рой быстро и сноровисто принялся за свой массовый облов.
Прежде всего он проверил капканы на Четырех, Озерах, сняв одного бобра и одну ондатру. Потом стал расставлять капканы во всех мало-мальски пригодных местах. У него в хибарке на Четырех Озерах было десять старых капканов системы «Ньюхаус»; он их починил, вычистил и расставил по бобровым запрудам, на кормовых площадках ондатры и у хаток. Он поставил полдесятка капканов первого номера по берегам и на песчаных отмелях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Хорошо, что я застал тебя, — сказал Рой.
— Я только что собирался в Сент-Эллен за мукой и провизией, — сказал Боб.
— А не поздно? — спросил Рой.
— В этом году все запоздало. Рой.
— Запоздало? — повторил Рой, думая о дичи. — Или просто ушло?
— Мало-мало запоздало и мало-мало ушло, — сказал Боб.
Это было пародией на мнимо индейский говор, которым Боб пользовался как своего рода насмешкой над белыми. По-английски он говорил, как и все в Сент-Эллене, как все охотники, но время от времени передразнивал тот жаргон, который белые приписывали индейцам. Сейчас он не высмеивал Роя, которого любил. Просто это был невольный протест.
— Боб, — сказал Рой, — я хочу пройти к Зеленым Озеркам, туда, где мои владения вклиниваются в твои. Ты не против, если я пройду по твоим землям, чтобы попасть к озерам?
— А для чего тебе туда надо, Рой?
— Я хочу обловить там все, что мне удастся. Я засяду в своей хибарке на Четырех Озерах и расставлю капканы по всей округе, столько капканов, что мне только бы запомнить их место. Зверя там, может быть, и немного, но если он там есть, я его возьму без остатка. Массовый облов! Я хочу обловить даже Зеленые Озерки. Я там никогда не ставил капканов, взять там можно немного, но они, по крайней мере, все в одной горсти, и чем же они хуже здешних больших озер.
Зеленые Озерки, маленькие, окруженные почти непроходимыми зарослями, по правде говоря, были Рою ни к чему. Он назвал их сейчас официальным именем, но чаще крестил их Никчемными озерами, Бросовой землей, Разоренной округой.
— Может быть, там есть пушной зверь именно потому, что я его там не ловил, — сказал он. — Во всяком случае, испробую, но для этого мне надо пройти по твоей земле, чтобы не плутать по этим лесам.
— Конечно, — сказал Боб. — Прошу тебя.
— А есть тропы прямо к Зеленым Озеркам?
— Есть одна старая охотничья тропа, но лучший путь туда по хребту.
— А тебе не будет неприятно, если увидишь меня на хребте?
— Я теперь редко хожу туда, — сказал Боб. — Слишком далеко.
— Хочешь, если встречу, я подстрелю тебе дичину на мясо? — спросил Рой.
— Там водится много оленей, — сказал Боб. — Увидишь, стреляй.
Предложив снабдить Боба мясом, Рой хотел отплатить за разрешение на проход по его угодьям. Мясо было почти единственной пищей этой индейской семьи. Боб охотился, как и все, но он не мог позволить себе незаконной охоты. За это его — индейца — ждало то же воздаяние, что и белого, но для индейца потеря участка была потерей самой жизни. И вот Индеец Боб перебивался кое-как на законной норме. Это позволяло ему каждый год закупать немного провизии в лавке, но большую часть пропитания он выцарапывал из земли, здесь, у своего ручья, выращивая немного кукурузы и озерного риса, держа немного кур, свиней, коз и ловя в летнее время столько рыбы, сколько мог провялить или сохранить на зиму в своем погребе.
— Почему ты не попросишь себе участок в бобровом заповеднике Джеймс-Бэй? — спросил Рой у Боба.
Как некоторые другие заповедники Канады, Джеймс-Бэй был крупным лесным заказником, закрытым для всех трапперов, кроме ограниченного количества индейцев; это были угодья, кишевшие молодыми бобрами, и огражденные законом бобры быстро размножались и давали верный улов.
— Не знаю такой земли, Рой, — сказал Боб.
Рой знал: Боб хотел этим сказать, что Муск-о-ги его дом, дом его предков. Он не хотел покидать его, как Рой не хотел покидать Сент-Эллен.
— Ты прав, — медленно промолвил Рой. — Джеймс-Бэй это очень далеко отсюда.
— Кончится тем, что я стану фермером, расчищу вот тут лес и буду фермерствовать, — сказал Боб. Как и Рой, он знал, что дичь уходит на север и скоро совсем исчезнет. Как и Рой, он знал, что никогда не сможет покинуть лес, и чем покидать его, он готов был попробовать фермерство в лесу.
— А что говорит уголовный кодекс насчет угодий на севере? — спросил его Рой. — Ведь ты мог бы попытаться получить участок на севере?
— Трудно сказать, Рой. Одно дело, когда читаешь закон, совсем другое, когда его нарушаешь, особенно уголовный кодекс.
Уголовным кодексом обычно называли положения об индейцах. Рой читал эти положения, читал их в хижине Боба, где они висели как еще одна из насмешек Боба над белыми. Рою они показались настолько похожими на положение о дичи, что он пришел к заключению, что индейцев сохраняют как дичь, как осколок естественной и желательной лесной жизни, которой нельзя было дать вовсе исчезнуть.
— Ну что ж. Я пойду, Боб, — сказал Рой.
Вид индейца начинал угнетать его. Мысль, что Индеец Боб обречен оставаться тут, — все равно, будет ли начисто выловлено его угодье, или нет, — всегда угнетала Роя.
— Когда ты собираешься уходить к северу на новые земли? — спросил индеец Роя.
Рой уже начал переходить речку.
— Еще не знаю. Боб, это будет зависеть от многих обстоятельств. Но скоро это выяснится.
— А Сохатый тоже где-нибудь близко? — перекрикивал Боб шум порогов.
— Да. А что?
— Кто-то ставил капканы на моей плотине у старых коряг. Должно быть, Сохатый.
— Ты так думаешь? — ответил Рой. Теперь ему тоже приходилось кричать.
— Скажи ему, если он будет искать свои капканы, что они висят на сухом дереве около плотины. — В этом не было злого умысла, индеец поступил так, как поступил бы любой траппер, найдя на своем угодье чужие капканы: он снял бы их и повесил. Во второй раз он имел право взять их себе.
— Ладно, Боб. Увидимся, когда я буду возвращаться.
— Счастливого пути, Рой.
Рой перешел реку и заброшенной тропой пошел на север, к Четырем Озерам.
Еще засветло он добрался до своей хижины, скатившись с последнего склона, как перегруженный состав, который давит на паровоз и подгоняет его. Пока он зажигал лампу и разводил огонь, мыши разбежались по углам и оттуда наблюдали, как он распаковывает провизию и прячет ее в прочный ларь, весь источенный следами их зубов. Рой устал; поужинав, он пригасил огонь, повалился на койку и заснул безмятежным сном.
Утром Рой быстро и сноровисто принялся за свой массовый облов.
Прежде всего он проверил капканы на Четырех, Озерах, сняв одного бобра и одну ондатру. Потом стал расставлять капканы во всех мало-мальски пригодных местах. У него в хибарке на Четырех Озерах было десять старых капканов системы «Ньюхаус»; он их починил, вычистил и расставил по бобровым запрудам, на кормовых площадках ондатры и у хаток. Он поставил полдесятка капканов первого номера по берегам и на песчаных отмелях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59