Ну, значит, было за какие успехи — раз забрали.
И он стал военным медиком.
И вот тут опять начинается мое раздражение. Все те слова, всё мое отношение к Бате, разбиваются о неизвестность. Я не могу найти с ним контакта, я не знаю конкретно, как он жил эти двадцать пять лет. И меня это очень беспокоит. Настолько велико моё уважение к нему, что я раздосадован, оттого, что не знаю, как всё, на самом деле, было. Не знаю это — от него самого.
По слухам, по тем фактам, которые все-таки до меня доходили. Женя стал первоклассным военным врачом.
А я, даже его специализации, точно не знаю.
Он служил в Афганистане. И зная Женю, я уверен, что служил он достойно. Об этом у меня мало достоверной информации.
Но я знаю, я просто уверен. Что, того, что было достойно уважения — в Евгении, стало только больше. И мне, очень хочется всё это знать, чтобы разделить, вместе с ним, его успехи и гордиться. Да, гордиться тем, что когда-то учился с ним в одном классе.
Вот это портрет, так портрет.
Теперь будет ясно, почему Евгений повел себя именно так, а не иначе. Или он просто не мог поступить по-другому?
Я и сам иногда путаюсь. Так что же было причиной, а что следствием?
Мы или ситуация?
ГЛАВА 7. НЕМНОГО ПОЯСНЕНИЙ.
Нужно пояснить, почему я так подробно рассказываю о своих друзьях, о школе, о Люське. И ещё буду рассказывать о других своих одноклассниках.
Конечно, это не просто объяснить.
Ну, во-первых, скоро подходит дата двадцатипятилетнего юбилея нашего выпуска. Поэтому я озадачен поиском своих одноклассников и организацией этого мероприятия.
Недавно, где-то в новостях прочитал, что возле нашего города, где мы учились в школе, будут строить атомную электростанцию.
Ну и чего-то нахлынуло. Ностальгия, что ли?
Часто, на протяжении всей жизни, у меня возникали ощущения, что какой-то кусок этой жизни — почему-то выпал, из общей картины. Остались ещё несколько неясных поворотов в нашей судьбе. Кто-то из одноклассников — вообще пропал из досягаемости.
Иногда, по поводу сложившейся ситуации, появлялись мысли: — а вот Борис бы, сейчас, сделал — так-то. Или — Женя бы, сейчас, помог.
Десять лет — изо дня, в день. Мы решали задачи и радовались ответам. Сидели за одной партой, и обсуждали смущение Наташи Ростовой.
Может, я просто становлюсь сентиментальным. Не знаю.
У меня много друзей и сейчас. С несколькими из них — нас связывают десятилетия дружбы и общих дел. Общих увлечений.
Как-то от года, к году, всё острее становится видна именно та, детская непосредственность, которая была нашей жизнью — в школе. И, почему-то тянет к ней, если не вернуться, то хотя бы прикоснуться. Снова почувствовать эту чистоту и теплоту отношений. Эту обиду и боль, но причинённую или по глупости, или от безысходности — а не по умыслу, или со зла.
Близкие люди, наверное, попадают в душу. Западают в душу. И остаются там — навсегда. Поэтому, к ним тянет — через континенты, и через время.
Чтобы поделиться своей душой, и обогатить её.
А во-вторых…
Начну так. Мы все оказались замешаны в одной очень неприятной истории.
Произошла она, где-то с седьмой по девятый классы.
И для того, что бы понять, почему это все произошло. Да и понять все-таки, как на самом деле все произошло. Для этого нужно мне…
Да, это, прежде всего, нужно мне. Мне в этом, во всём, нужно разобраться.
А для этого я должен вернуться в школу. Я должен по возможности снова пережить те события. Но я не смогу их пережить, пока не восстановлю в памяти всех людей, которые в этом участвовали.
Разумеется, можно составить список и прописать напротив каждой фамилии даты, события, факты. Досье своего рода составить на каждого. Пробегут перед глазами лица, имена. Вспомнятся фразы и поступки.
Но целостной картины все равно не получится.
Я должен там быть.
А иного пути как снова там оказаться, увы, я не знаю.
Так, что, наберитесь терпения. И вникайте в судьбы моих одноклассников вместе со мной. Потому что, — это как в шахматах. Конь ходит только буквой «Г», а слон…
Расставим фигуры.
Вообще то — это небольшое кощунство. Пускать вас всех, в нашу школьную жизнь. Кощунство и святотатство. Будете судить и критиковать.
Но если в результате, я пойму и разберусь во всей этой истории. То значит, это было сделано не зря. Может, и вам будет уроком. Или кто-то найдёт ответы, на мучившие его вопросы.
В любом случае — память, будет благодарна, за такую тренировку. И реальной — эта история, будет только для непосредственных участников событий. А их не так уж и много. Но и они, смогут также разобраться во всём, случившемся.
А для всех остальных — это будет метафорой. Полу выдуманной историей, рассказываемой вероятным очевидцем. И в метафоре — каждый, найдёт свой смысл.
Те факты, которые уже сейчас известны, можно изложить совершенно с иной точки зрения. Не меняя временных и ситуационных характеристик этих фактов.
Но в корне изменив, вернее, показав их суть, их отражение реальности.
Для этого мне осталось представить вам ещё несколько человек в более-менее широком объеме. И, остальных — так, бегло, чтобы была ясна картинка.
И тогда я подведу концепцию под всю историю. Сначала — как это выглядело для нас.
А потом — как это было на самом деле.
И что в результате все-таки случилось.
ГЛАВА 8. УЧИТЕЛЯ.
Фаина Васильевна, стала для нас, на два года — второй мамой и вторым папой. Но, хороший учитель, он от того и есть хороший учитель, что он не только хорошо учит, а вот так вот, по прошествии двадцати пяти лет, кто-то может сказать «второй мамой и вторым папой».
Конечно, сначала она была у нас одна, а потом появились разные учителя — каждый по своему предмету. Но и мы стали более развитыми, нас уже не пугало, что в расписании, вместо трех предметов, стало по пять-шесть и каждый день в неделе — разные.
Сейчас, можно уже оценивать, как взрослый человек — работу другого взрослого человека, и поступки другого взрослого человека.
Потому что. То, что происходило в нашем классе, не могло полностью зависеть только от нас. Мы были в школе, действовали по её законам, нами управляли взрослые люди — значит, они устанавливали свои правила.
И получается, что ситуация всё-таки довлела над нами.
Или всё же мы, теперь в это «мы» я вкладываю и участие наших учителей, стали создавать ситуацию.
Мы были маленькими — поэтому мы не могли осмысленно создавать и планировать какие-то долгосрочные действия.
Да. Сложно.
Придётся, всё-таки подробнее остановиться на учителях.
Итак.
Учителя были в основном хорошие. Я имею в виду учителя — значит специалисты в обучении детей своему предмету.
Сейчас я могу оценивать это как человек, который разбирается в обучении других людей. Пусть, конечно не на уровне профессора университета, но оценить профессиональные навыки и подходы, а также моральные и воспитательные действия я могу, с достаточной долей объективности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
И он стал военным медиком.
И вот тут опять начинается мое раздражение. Все те слова, всё мое отношение к Бате, разбиваются о неизвестность. Я не могу найти с ним контакта, я не знаю конкретно, как он жил эти двадцать пять лет. И меня это очень беспокоит. Настолько велико моё уважение к нему, что я раздосадован, оттого, что не знаю, как всё, на самом деле, было. Не знаю это — от него самого.
По слухам, по тем фактам, которые все-таки до меня доходили. Женя стал первоклассным военным врачом.
А я, даже его специализации, точно не знаю.
Он служил в Афганистане. И зная Женю, я уверен, что служил он достойно. Об этом у меня мало достоверной информации.
Но я знаю, я просто уверен. Что, того, что было достойно уважения — в Евгении, стало только больше. И мне, очень хочется всё это знать, чтобы разделить, вместе с ним, его успехи и гордиться. Да, гордиться тем, что когда-то учился с ним в одном классе.
Вот это портрет, так портрет.
Теперь будет ясно, почему Евгений повел себя именно так, а не иначе. Или он просто не мог поступить по-другому?
Я и сам иногда путаюсь. Так что же было причиной, а что следствием?
Мы или ситуация?
ГЛАВА 7. НЕМНОГО ПОЯСНЕНИЙ.
Нужно пояснить, почему я так подробно рассказываю о своих друзьях, о школе, о Люське. И ещё буду рассказывать о других своих одноклассниках.
Конечно, это не просто объяснить.
Ну, во-первых, скоро подходит дата двадцатипятилетнего юбилея нашего выпуска. Поэтому я озадачен поиском своих одноклассников и организацией этого мероприятия.
Недавно, где-то в новостях прочитал, что возле нашего города, где мы учились в школе, будут строить атомную электростанцию.
Ну и чего-то нахлынуло. Ностальгия, что ли?
Часто, на протяжении всей жизни, у меня возникали ощущения, что какой-то кусок этой жизни — почему-то выпал, из общей картины. Остались ещё несколько неясных поворотов в нашей судьбе. Кто-то из одноклассников — вообще пропал из досягаемости.
Иногда, по поводу сложившейся ситуации, появлялись мысли: — а вот Борис бы, сейчас, сделал — так-то. Или — Женя бы, сейчас, помог.
Десять лет — изо дня, в день. Мы решали задачи и радовались ответам. Сидели за одной партой, и обсуждали смущение Наташи Ростовой.
Может, я просто становлюсь сентиментальным. Не знаю.
У меня много друзей и сейчас. С несколькими из них — нас связывают десятилетия дружбы и общих дел. Общих увлечений.
Как-то от года, к году, всё острее становится видна именно та, детская непосредственность, которая была нашей жизнью — в школе. И, почему-то тянет к ней, если не вернуться, то хотя бы прикоснуться. Снова почувствовать эту чистоту и теплоту отношений. Эту обиду и боль, но причинённую или по глупости, или от безысходности — а не по умыслу, или со зла.
Близкие люди, наверное, попадают в душу. Западают в душу. И остаются там — навсегда. Поэтому, к ним тянет — через континенты, и через время.
Чтобы поделиться своей душой, и обогатить её.
А во-вторых…
Начну так. Мы все оказались замешаны в одной очень неприятной истории.
Произошла она, где-то с седьмой по девятый классы.
И для того, что бы понять, почему это все произошло. Да и понять все-таки, как на самом деле все произошло. Для этого нужно мне…
Да, это, прежде всего, нужно мне. Мне в этом, во всём, нужно разобраться.
А для этого я должен вернуться в школу. Я должен по возможности снова пережить те события. Но я не смогу их пережить, пока не восстановлю в памяти всех людей, которые в этом участвовали.
Разумеется, можно составить список и прописать напротив каждой фамилии даты, события, факты. Досье своего рода составить на каждого. Пробегут перед глазами лица, имена. Вспомнятся фразы и поступки.
Но целостной картины все равно не получится.
Я должен там быть.
А иного пути как снова там оказаться, увы, я не знаю.
Так, что, наберитесь терпения. И вникайте в судьбы моих одноклассников вместе со мной. Потому что, — это как в шахматах. Конь ходит только буквой «Г», а слон…
Расставим фигуры.
Вообще то — это небольшое кощунство. Пускать вас всех, в нашу школьную жизнь. Кощунство и святотатство. Будете судить и критиковать.
Но если в результате, я пойму и разберусь во всей этой истории. То значит, это было сделано не зря. Может, и вам будет уроком. Или кто-то найдёт ответы, на мучившие его вопросы.
В любом случае — память, будет благодарна, за такую тренировку. И реальной — эта история, будет только для непосредственных участников событий. А их не так уж и много. Но и они, смогут также разобраться во всём, случившемся.
А для всех остальных — это будет метафорой. Полу выдуманной историей, рассказываемой вероятным очевидцем. И в метафоре — каждый, найдёт свой смысл.
Те факты, которые уже сейчас известны, можно изложить совершенно с иной точки зрения. Не меняя временных и ситуационных характеристик этих фактов.
Но в корне изменив, вернее, показав их суть, их отражение реальности.
Для этого мне осталось представить вам ещё несколько человек в более-менее широком объеме. И, остальных — так, бегло, чтобы была ясна картинка.
И тогда я подведу концепцию под всю историю. Сначала — как это выглядело для нас.
А потом — как это было на самом деле.
И что в результате все-таки случилось.
ГЛАВА 8. УЧИТЕЛЯ.
Фаина Васильевна, стала для нас, на два года — второй мамой и вторым папой. Но, хороший учитель, он от того и есть хороший учитель, что он не только хорошо учит, а вот так вот, по прошествии двадцати пяти лет, кто-то может сказать «второй мамой и вторым папой».
Конечно, сначала она была у нас одна, а потом появились разные учителя — каждый по своему предмету. Но и мы стали более развитыми, нас уже не пугало, что в расписании, вместо трех предметов, стало по пять-шесть и каждый день в неделе — разные.
Сейчас, можно уже оценивать, как взрослый человек — работу другого взрослого человека, и поступки другого взрослого человека.
Потому что. То, что происходило в нашем классе, не могло полностью зависеть только от нас. Мы были в школе, действовали по её законам, нами управляли взрослые люди — значит, они устанавливали свои правила.
И получается, что ситуация всё-таки довлела над нами.
Или всё же мы, теперь в это «мы» я вкладываю и участие наших учителей, стали создавать ситуацию.
Мы были маленькими — поэтому мы не могли осмысленно создавать и планировать какие-то долгосрочные действия.
Да. Сложно.
Придётся, всё-таки подробнее остановиться на учителях.
Итак.
Учителя были в основном хорошие. Я имею в виду учителя — значит специалисты в обучении детей своему предмету.
Сейчас я могу оценивать это как человек, который разбирается в обучении других людей. Пусть, конечно не на уровне профессора университета, но оценить профессиональные навыки и подходы, а также моральные и воспитательные действия я могу, с достаточной долей объективности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36