— Я расстелила вашу постель, мадам, и зажгла огонь в камине. Сегодня немного сыро, — пояснила она.
— Хорошо.
На мгновение меня шокировало упоминание о постели. К чему, ведь было уже почти утро. Неужели моя свадебная ночь еще продолжается? Признаться, я была к этому не готова, но мне удалось скрыть свое смущение.
— Я полагаю, что к горному климату Виргинии мне еще предстоит привыкнуть.
— Да, конечно, это потребует некоторого времени, — пояснила горничная. — Поздней весной и летом дни обыкновенно стоят теплые, но ночи бывают прохладные. Проходите, — она поклонилась мне.
Я не сдвинулась с порога, но пришло время пройти вперед и начать знакомство с Фоксворт Холлом.
Все огни горели слабым светом, свечи едва поблескивали. Я двигалась, словно сомнамбула, погруженная в летаргический сон, по длинному коридору с высоким потолком. Стены были завешаны портретами, писанными маслом. На них были лица людей, живших в этом доме много лет тому назад. Идя по коридору, я подолгу разглядывала их, один за другим. Мужчины казались суровыми, холодными, заносчивыми. Лица женщин были исхудалыми и заостренными, а в глазах светилась печаль. Я искала в каждом портрете черты сходства с Малькольмом, отдаленных намеков на него. У некоторых мужчин были такие же светлые волосы и прямой нос, а у женщин, особенно пожилых, его напряженный взгляд.
Когда я прошла через всю парадную, вполне подходящую под зал для бальных танцев, то увидела две изящные лесенки, которые извивались, как оборки на рукавах королевского платья. Извивавшиеся лестницы встречались на балкончике второго и третьего этажа, а там сливались в одну, которая завершалась еще одним пролетом. Три огромных хрустальных люстры спускались с золоченого, украшенного резным орнаментом, потолка примерно в пяти метрах над полом, а сам пол был выложен узорными мозаичными изразцами. От великолепия всего увиденного у меня перехватило дух.
Какой жалкой и неотесанной почувствовала я себя в этой изящной комнате!
Когда миссис Штэйнер вела меня за собой, я в изумлении разглядывала мраморные бюсты, хрустальные люстры и античные гобелены, которые могли позволить себе лишь исключительно богатые люди. Лукас обогнал нас, волоча за собой один из моих саквояжей. Я остановилась у подножия лестницы, мой ум, казалось, оцепенел. Я должна была стать хозяйкой всего этого великолепия!
И вдруг рядом со мной оказался Малькольм, он положил руку мне на плечо.
— Ну и как, нравится тебе?
— Это настоящий дворец!
— Да, — сказал Малькольм. — Это резиденция моей империи. И я надеюсь, что ты будешь управляться с нею хорошо, — добавил он.
Затем он снял перчатки и осмотрелся вокруг.
— Там библиотека, — сказал он, указав направо.
Я посмотрела в открытую дверь и краем глаза заметила уголок стены, украшенной богато отделанными книжными полками из красного дерева, заполненными книгами в кожаных переплетах.
— Там, в задней части дома, будет твой кабинет для работы с нашими счетами. Главные коридоры наверху, — пояснил он, указывая на лестницы, — сходятся на ретонде. Наши спальни находятся в южном крыле, которое выходит на солнечную сторону. В северном крыле — четырнадцать различных комнат, они предназначены для гостей.
— Я охотно верю.
— Но я склонен согласиться с Бенджамином Франклином, который сказал, что рыба и гости начинают издавать дурной запах на третий день. Пожалуйста, помни об этом.
Мне захотелось рассмеяться, но я поняла, что он говорит вполне серьезно.
— Поднимайся к себе, ты устала. Ты можешь продолжить изучение и завтра. Я подозреваю, что в одной из комнат ты можешь наткнуться на одного из моих предков, по-прежнему обитающего в одной из комнат в северном крыле.
— Ты ведь шутишь?
— Конечно, но были времена, когда все это вполне могло быть возможно. Мой отец не обращал внимания на такие пустяки. Миссис Штэйнер, — попросил он, давая понять, что ей следует проводить меня в путешествие по лестницам.
— Сюда пожалуйста, миссис Фоксворт, — заявила она, и я стала подниматься по лестнице справа, слегка дотрагиваясь пальчиками рук до перил из красного дерева.
Пока я поднималась, Лукас быстро спустился по левой лестнице, чтобы забрать остатки моего багажа. Малькольм шел рядом со мной, отставая на шаг или два.
Мы поднялись на самый верх лестницы, и когда повернулись к южному крылу, перед собой я увидела костюм рыцаря на площадке и почувствовала, что попала в замок.
Южное крыло было мягко освещено. Тени затемняли коридор, как гигантские пауки. Первая дверь направо была заперта. По размеру двери я представила себе и размеры самой комнаты. Малькольм заметил мой заинтересованный взгляд.
— Комната трофеев, — пробормотал он, — моя комната, — добавил он, сделав упор на слове «моя», — где я храню артефакты, собранные во время экспедиций и охоты.
Меня очень заинтересовала эта комната. Несомненно, вещи в ней могли больше рассказать о человеке, за которого я вышла замуж.
Мы миновали одну дверь, другую, третью, пока не подошли к тяжелым двойным дверям на правой стороне коридора. Это были единственные двери из всех, что мы прошли, которые были окрашены в белый цвет. Я остановилась.
— Никто не имеет права входить в эту комнату, — заявил Малькольм. — Это была комната моей мамы.
Его голос стал буквально ледяным и суровым, когда он произнес это, а взор его был устремлен так далеко, что я встревожилась, чем же так досадила ему мать? Он так выплюнул изо рта слово «мать», словно это был яд. Какой еще человек мог так ненавидеть свою мать?
Разумеется, мне хотелось узнать об этом больше, но Малькольм быстро взял меня за руку и повел вперед. Миссис Штэйнер остановилась перед открытой дверью и отошла в сторону, уступив мне дорогу.
Спальня была большая. Украшенная орнаментом кровать из вишневого дерева стояла в центре комнаты. Резные ножки были прикрыты белым балдахином, а сама кровать застелена атласным пикейным покрывалом, поверх которого лежали две большие белые подушки в вышитых наволочках. Кровать стояла между двумя большими окнами в золоченых резных рамах, выходившими на юг. Окна были зашторены занавесью из нежно-голубого гофрированного шелка. В комнате был лакированный пол из твердого дерева, а рядом с кроватью лежал ковер из светло-серой грубой шерсти.
Я взглянула на туалетный столик, стоявший слева от кровати. На нем находилось зеркало в овальной раме. Рядом стоял комод, за ним — ужасный чулан, а напротив кровати — стул, отделанный голубым бархатом. Справа был еще один клозет. Комод — правее. Камин, в котором поблескивал тусклый огонь, был обращен к кровати.
Несмотря на богатые занавеси, убранство постели и дышавший теплом коврик, а также присущую всему женственность, комната была холодна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82