К той, которую хочешь защищать. К той, которую хочешь любить.
— Господи Иисусе, Габби, да что с тобой?
Она чувствовала, как сейчас сияют ее глаза.
— А почему со мной что-то должно быть не так? Ну да, ты сказал, что любишь меня. Предполагается, что я в ответ рухну на колени и воскликну: «О Боже, он любит меня! Теперь я могу жить!» — Она картинно стукнула себя в грудь. — Но время поклонения миновало. Твой шанс получить такую реакцию остался в прошлом, в колледже.
Он раздраженно огляделся:
— Так ты этого хочешь? Хочешь скрыть свои чувства, потому что я разорвал наши отношения в колледже?
— Ты даже не спросил меня о моих чувствах. Ты просто убежден, что я влюблена в тебя. Ну что ж, поднимай по тревоге прессу. Собирай свою съемочную бригаду. Потому что я не влюблена. Да, я люблю тебя. Но не влюблена. Хочешь знать, во что я на самом деле влюблена? Действительно хочешь?
Дин Пол почти не дышал. Его сердце — если оно еще продолжало биться — медленно останавливалось.
Габриэль сглотнула. Ей было больно самой, но она должна была прояснить все раз и навсегда.
— Я влюблена в дружбу, которую вновь обрела с Ларой и Бейб. Пойми меня правильно. Ты был просто чудо, ты так помог мне в последних испытаниях. Правда. Но эти двое спасли меня. Особенно Лара. Я смотрю на них… и вижу… вижу отражение себя. И я знаю, что если вновь свяжусь с тобой, то потеряю их. Я однажды уже потеряла. Тогда, в колледже. Из-за тебя. И не хочу терять вновь.
Дин Пол сначала молча смотрел на нее, потом произнес:
— Кажется, честность — лозунг сегодняшнего вечера. Ты честно сказала, что не любишь меня. Как насчет того, чтобы честно признаться, что же так изменило тебя? Почему ты отказалась от родителей? К чему затеяла весь этот маскарад с Черным Сахарком?
Ужас проснулся в ее душе. Она попыталась с ним бороться.
— Я не хочу говорить об этом. Не сегодня. Не здесь.
Дин Пол не отставал:
— Но когда же? Черт побери, Габби! Когда?
— Спроси меня завтра. У тебя ведь эксклюзивное интервью, помнишь?
Она оставила его и поспешила к бару. Ей срочно нужно было выпить. И побольше. Люди вокруг смеялись, танцевали, оживленно болтали о чем-то. А она думала, не совершила ли только что величайшую ошибку в своей жизни.
Габриэль стояла в одиночестве, допивая уже второй коктейль и дожидаясь третьего. Весь вид ее словно говорил: «Отвали, иди своей дорогой». Причем большими неоновыми буквами. Подумать только, она-то в глубине души считала, что это ее вечеринка! Как же! Интересно, Мио и Мако хорошо проводят время? Должно быть. Все-таки это их день рождения.
Она почувствовала, как мужские руки коснулись ее плеч. Сначала она решила, что это Дин Пол. Но внезапно проснулась память тела. Дыхание, отдающее бурбоном, коснулось шеи. Голос шепнул ей прямо в ухо:
— Это ты та, что называет себя Черный Сахарок, верно? Скажи, детка, откуда такое прозвище?
Габриэль застыла. Леденящий ужас пробудил воспоминания.
Давай, Черный Сахарок! Дай нам попробовать твою шоколадку.
Мозг судорожно тестировал голоса, сравнивал тот, что звучал в памяти, с нынешним, живым. Полное соответствие. С притворным спокойствием она медленно обернулась и посмотрела ему в лицо. Она должна была заглянуть ему в глаза. Заставить его заговорить еще раз. Она должна быть уверена.
— Что вы сказали?
— Ты ведь Черный Сахарок, да? Откуда такое прозвище?
Если бы чернокожая девушка могла побледнеть, Габриэль Фостер сейчас стала бы белой как полотно. Сердце ее замерло. Это был он.
Она буквально вылетела из искусственной Венеции. Искать лимузин было слишком долго, и она взяла такси и вернулась в отель. Присутствие Медвежонка давало ей ощущение безопасности. Но сегодня ночью она не уснет. Она лежала в постели, вновь и вновь переживая кошмары той ночи…
Давай, Черный Сахарок! Дай нам попробовать твою шоколадку.
Габриэль продолжала идти, не обращая внимания на пьяного хама и его таких же пьяных дружков. Было уже за полночь. Голова ее была занята собственными мыслями, и ей дела не было до дурацких насмешек этих троих сексуально озабоченных бездельников. Дин Пол бросил ее. Она покинута, одинока и несчастна.
Давай, Черный Сахарок! Дай нам попробовать твою шоколадку.
На этот раз голоса звучали ближе. Ей подумалось, что это может быть серьезнее, чем мальчишеские забавы.
— Эй, ребята, я никогда не засовывал свою игрушку в темный пудинг. А вы?
Габриэль остановилась и гневно обернулась. В темноте трудно было что-то разглядеть, лица скрывались под козырьками бейсболок.
— Оставьте меня в покое, — громко, четко и решительно произнесла она.
— Что такое? Не слышу тебя, смоляное чучелко. Ну-ка погромче. — Тот же голос — их главарь, эдакая соломинка, помешивающая выдыхающийся напиток. Двое его приятелей были просто мелкими сошками, задохликами.
Она оценила ситуацию и запаниковала. По вторникам вечеринок обычно не бывает. Ее часы показывали первый час, в это время в кампусе ни души. Она разозлилась: ведь всего лишь хотела пройтись, подышать свежим воздухом, проветриться. Повернувшись, она продолжила путь в надежде, что они утратят к ней интерес. Когда же она услышала, что они приближаются, было уже поздно.
— Не надо так дразнить нас, Черный Сахарок. — Он схватил ее и поволок в заросли кустарника.
Габриэль успела крикнуть один раз, прежде чем ей закрыли рот ладонью. Она пыталась бороться, но силы были слишком неравны. Они затащили ее подальше и продолжали шутить, словно предстоял сеанс увлекательного группового секса, а не изнасилование.
— Дождаться не могу попробовать этот Черный Сахарок. Держу пари, ее дружку нравится. Ну а теперь и я попробую.
Его слова поразили ее. О чем этот ублюдок толкует? Он что, действительно знаком с Дином Полом? Габриэль попыталась разглядеть его лицо, но в темноте, напуганная до полусмерти, она практически ослепла.
Они толкнули ее на землю. Главарь был первым. Он грубо вошел в нее, а остальные подбадривали его криками. Через минуту все было кончено. Настал черед следующего. Но его пенис оказался совсем мягким.
— Может, получится, если мы найдем черного мальчика.
Под грубые насмешки приятелей он сдался, а его приятель попытался использовать ее рот.
— Смотри-ка, эта черная сучка неплохо делает минет.
Потом она почти потеряла сознание. Сначала у него ничего не получалось, потом появилась эрекция. Наконец все было кончено. Габриэль могла думать лишь о том, насколько дико, невозможно все происходящее. За пределами ее представлений о мире. Родители воспитали ее в своей белой Утопии — там, где, по ее представлениям, не может произойти ничего дурного. Сейчас она ненавидела их за это. И сможет ли когда-нибудь простить?
Когда они наконец убрались, Габриэль механически оделась и вернулась в свою комнату в общежитии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Господи Иисусе, Габби, да что с тобой?
Она чувствовала, как сейчас сияют ее глаза.
— А почему со мной что-то должно быть не так? Ну да, ты сказал, что любишь меня. Предполагается, что я в ответ рухну на колени и воскликну: «О Боже, он любит меня! Теперь я могу жить!» — Она картинно стукнула себя в грудь. — Но время поклонения миновало. Твой шанс получить такую реакцию остался в прошлом, в колледже.
Он раздраженно огляделся:
— Так ты этого хочешь? Хочешь скрыть свои чувства, потому что я разорвал наши отношения в колледже?
— Ты даже не спросил меня о моих чувствах. Ты просто убежден, что я влюблена в тебя. Ну что ж, поднимай по тревоге прессу. Собирай свою съемочную бригаду. Потому что я не влюблена. Да, я люблю тебя. Но не влюблена. Хочешь знать, во что я на самом деле влюблена? Действительно хочешь?
Дин Пол почти не дышал. Его сердце — если оно еще продолжало биться — медленно останавливалось.
Габриэль сглотнула. Ей было больно самой, но она должна была прояснить все раз и навсегда.
— Я влюблена в дружбу, которую вновь обрела с Ларой и Бейб. Пойми меня правильно. Ты был просто чудо, ты так помог мне в последних испытаниях. Правда. Но эти двое спасли меня. Особенно Лара. Я смотрю на них… и вижу… вижу отражение себя. И я знаю, что если вновь свяжусь с тобой, то потеряю их. Я однажды уже потеряла. Тогда, в колледже. Из-за тебя. И не хочу терять вновь.
Дин Пол сначала молча смотрел на нее, потом произнес:
— Кажется, честность — лозунг сегодняшнего вечера. Ты честно сказала, что не любишь меня. Как насчет того, чтобы честно признаться, что же так изменило тебя? Почему ты отказалась от родителей? К чему затеяла весь этот маскарад с Черным Сахарком?
Ужас проснулся в ее душе. Она попыталась с ним бороться.
— Я не хочу говорить об этом. Не сегодня. Не здесь.
Дин Пол не отставал:
— Но когда же? Черт побери, Габби! Когда?
— Спроси меня завтра. У тебя ведь эксклюзивное интервью, помнишь?
Она оставила его и поспешила к бару. Ей срочно нужно было выпить. И побольше. Люди вокруг смеялись, танцевали, оживленно болтали о чем-то. А она думала, не совершила ли только что величайшую ошибку в своей жизни.
Габриэль стояла в одиночестве, допивая уже второй коктейль и дожидаясь третьего. Весь вид ее словно говорил: «Отвали, иди своей дорогой». Причем большими неоновыми буквами. Подумать только, она-то в глубине души считала, что это ее вечеринка! Как же! Интересно, Мио и Мако хорошо проводят время? Должно быть. Все-таки это их день рождения.
Она почувствовала, как мужские руки коснулись ее плеч. Сначала она решила, что это Дин Пол. Но внезапно проснулась память тела. Дыхание, отдающее бурбоном, коснулось шеи. Голос шепнул ей прямо в ухо:
— Это ты та, что называет себя Черный Сахарок, верно? Скажи, детка, откуда такое прозвище?
Габриэль застыла. Леденящий ужас пробудил воспоминания.
Давай, Черный Сахарок! Дай нам попробовать твою шоколадку.
Мозг судорожно тестировал голоса, сравнивал тот, что звучал в памяти, с нынешним, живым. Полное соответствие. С притворным спокойствием она медленно обернулась и посмотрела ему в лицо. Она должна была заглянуть ему в глаза. Заставить его заговорить еще раз. Она должна быть уверена.
— Что вы сказали?
— Ты ведь Черный Сахарок, да? Откуда такое прозвище?
Если бы чернокожая девушка могла побледнеть, Габриэль Фостер сейчас стала бы белой как полотно. Сердце ее замерло. Это был он.
Она буквально вылетела из искусственной Венеции. Искать лимузин было слишком долго, и она взяла такси и вернулась в отель. Присутствие Медвежонка давало ей ощущение безопасности. Но сегодня ночью она не уснет. Она лежала в постели, вновь и вновь переживая кошмары той ночи…
Давай, Черный Сахарок! Дай нам попробовать твою шоколадку.
Габриэль продолжала идти, не обращая внимания на пьяного хама и его таких же пьяных дружков. Было уже за полночь. Голова ее была занята собственными мыслями, и ей дела не было до дурацких насмешек этих троих сексуально озабоченных бездельников. Дин Пол бросил ее. Она покинута, одинока и несчастна.
Давай, Черный Сахарок! Дай нам попробовать твою шоколадку.
На этот раз голоса звучали ближе. Ей подумалось, что это может быть серьезнее, чем мальчишеские забавы.
— Эй, ребята, я никогда не засовывал свою игрушку в темный пудинг. А вы?
Габриэль остановилась и гневно обернулась. В темноте трудно было что-то разглядеть, лица скрывались под козырьками бейсболок.
— Оставьте меня в покое, — громко, четко и решительно произнесла она.
— Что такое? Не слышу тебя, смоляное чучелко. Ну-ка погромче. — Тот же голос — их главарь, эдакая соломинка, помешивающая выдыхающийся напиток. Двое его приятелей были просто мелкими сошками, задохликами.
Она оценила ситуацию и запаниковала. По вторникам вечеринок обычно не бывает. Ее часы показывали первый час, в это время в кампусе ни души. Она разозлилась: ведь всего лишь хотела пройтись, подышать свежим воздухом, проветриться. Повернувшись, она продолжила путь в надежде, что они утратят к ней интерес. Когда же она услышала, что они приближаются, было уже поздно.
— Не надо так дразнить нас, Черный Сахарок. — Он схватил ее и поволок в заросли кустарника.
Габриэль успела крикнуть один раз, прежде чем ей закрыли рот ладонью. Она пыталась бороться, но силы были слишком неравны. Они затащили ее подальше и продолжали шутить, словно предстоял сеанс увлекательного группового секса, а не изнасилование.
— Дождаться не могу попробовать этот Черный Сахарок. Держу пари, ее дружку нравится. Ну а теперь и я попробую.
Его слова поразили ее. О чем этот ублюдок толкует? Он что, действительно знаком с Дином Полом? Габриэль попыталась разглядеть его лицо, но в темноте, напуганная до полусмерти, она практически ослепла.
Они толкнули ее на землю. Главарь был первым. Он грубо вошел в нее, а остальные подбадривали его криками. Через минуту все было кончено. Настал черед следующего. Но его пенис оказался совсем мягким.
— Может, получится, если мы найдем черного мальчика.
Под грубые насмешки приятелей он сдался, а его приятель попытался использовать ее рот.
— Смотри-ка, эта черная сучка неплохо делает минет.
Потом она почти потеряла сознание. Сначала у него ничего не получалось, потом появилась эрекция. Наконец все было кончено. Габриэль могла думать лишь о том, насколько дико, невозможно все происходящее. За пределами ее представлений о мире. Родители воспитали ее в своей белой Утопии — там, где, по ее представлениям, не может произойти ничего дурного. Сейчас она ненавидела их за это. И сможет ли когда-нибудь простить?
Когда они наконец убрались, Габриэль механически оделась и вернулась в свою комнату в общежитии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65