Он молча опустился на стул и взял меню. За время ужина оба не произнесли ни слова. Жозеф вглядывался в темноту окна. Туда же продолжала смотреть Софи. Наконец она положила приборы крест-накрест на пустую тарелку и спокойно сказала мужу:
— Ты абсолютно свободен и можешь делать, что хочешь и с кем хочешь. — Она немного помолчала и добавила: — Я бы уехала завтра, но мне хочется напоследок покататься с тобой по свежему снегу. Это моя последняя просьба к тебе.
Жозеф молчал, опустив голову. Потом тихо ответил:
— Конечно, покатаемся.
— Я иду в номер, у меня разыгралась мигрень, — болезненным голосом вымолвила Софи.
Жозеф погрузился в раздумье, медленно поедая сыр и запивая его белым вином.
Когда он вышел в холл, в кресле его поджидала Элен.
— Погуляем? — предложил Жозеф. — Пойди оденься, встретимся через пять минут.
— А как же Софи? — недоуменно спросила Элен.
— Она сказала, что я свободен, — вздохнул Жозеф.
— Очень благородно с ее стороны, — отреагировала Элен.
— Может быть… Вообще-то вчера она устроила мне дикий скандал, сказала, что ей надоела моя вечная занятость и невнимание к ней и ее друзьям, а потом со злостью заявила, что уже давно изменяет мне с сыном виконта де Савиньяка, которому я как мужчина и в подметки не гожусь…
Элен с изумлением посмотрела на Жозефа, не в силах вымолвить ни слова. Он только махнул рукой и произнес:
— Ладно, пойдем погуляем.
Натянув ветровку с капюшоном на свой уютный боливийский свитер, Элен через три минуты спустилась в холл. И удивилась, увидев, что одетый Жозеф уже ждет ее.
Они вышли из отеля первый раз за весь день. Глубоко вдыхая озоновую чистоту горного воздуха, они радовались, что на небе уже появились звезды. Даже луна начала просвечивать из-за легких серо-сиреневых облаков, как из-за плотного занавеса просвечивает свет большой люстры. Взявшись за руки, они, не сговариваясь, направились в сторону еловой рощи, наслаждаясь свободой и внезапным отступлением стихии. Чаще всего сильные снегопады продолжаются несколько дней — а на этот раз всего сутки. И за эти сутки, тоже подарок гор, насыпало, пожалуй, больше метра снега. Там, наверху, наверняка намного больше. Значит, завтра будет спуск по целине. Это счастье для хороших горнолыжников — скользить по свежему снегу, сравнимому только с легчайшим пухом. И объяснить это счастье невозможно, как невозможно объяснить слепому от рождения, как выглядит панорама гор, или глухому, что такое музыка Моцарта.
Дорожка была очищена от снега только метров на пятьдесят от гостиницы. Дальше начинались сугробы, которые малая снегоочистительная техника отеля только начинала разгребать. Они поняли, что до рощи не дойдут — увязнут в сугробах. И Жозеф заговорщически сказал:
— Давай залезем на крышу гостиницы. Там есть большой навес и шезлонги. Я знаю, как туда пробраться.
Элен согласно кивнула головой, но попросила:
— Подожди меня здесь минуточку.
Она сбегала к себе в номер и взяла там теплое верблюжье одеяло.
Было около десяти вечера. Они поднялись на лифте на последний, пятый этаж. Жозеф приложил палец к губам и велел следовать на цыпочках за ним. Они проследовали в самый конец коридора и остановились перед закрытой дверью. Жозеф вытащил из кармана дубленки отвертку и, использовав ее как отмычку, через пару минут открыл дверь. Они шагнули в темноту, повеяло холодом. Жозеф закрыл дверь и в полной темноте нашел плечи Элен. Он прижал ее к себе и выдохнул:
— Как я по тебе соскучился…
Они нежно касались друг друга губами… Наслаждаясь этими легкими прикосновениями, они как будто настраивались на общую волну, постепенно освобождаясь от всего, что отвлекало их почти сутки от мыслей об их любви. И наконец их губы жадно соединились в долгом поцелуе. На лестнице было темно, их ласки становились все более страстными и требовательными.
— Пойдем к тебе, — умоляюще сказал Жозеф. — Я не вижу твоего лица, я хочу целовать тебя всю, как тогда, я хочу тебя всю…
— Милый мой… — Элен пыталась увидеть его лицо, но он опять стал целовать ее губы, не давая произнести ни слова.
— Я знаю, что ты хочешь сказать. У нас все впереди, подождем еще немного, — горячо и весело произнес он.
Он оторвался от нее, затем нащупал перила крутой лестницы, ведущей наверх, и, подняв руки, уперся в тяжелую крышку чердака, выходящего на крышу гостиницы, постепенно поднимая ее. Пропустив вперед Элен, Жозеф вышел вслед за ней и закрыл крышку, поставив на нее тяжелый стол, валявшийся на чердаке, чтобы никто, даже случайно, не нарушил их уединения.
Оказавшись на крыше, оба не смогли сдержать вздох восхищения. Перед ними открывалась круговая панорама заснеженных вершин, освещенных мистическим серебристо-фиолетовым светом все еще скрытой дымкой луны. Чуть ниже причудливого зигзага хребтов клубился первозданный хаос облаков. Такой вид гор иногда открывается с борта самолета. Но здесь, на крыше гостиницы, они наблюдали облака, которые находились чуть ниже, чем они. В облаках было все: нижние подъемники, площадка перед гостиницей. Облака спустились на уровень четвертого этажа. Тем, кто видел их снизу, они казались, наверное, плотным туманом…
Было довольно холодно. Жозеф раскрыл одеяло, предусмотрительно взятое Элен. Они завернулись в него и, словно сиамские близнецы, одновременно сели на скамейку, стоявшую под навесом.
— Признавайся, ты уже бывал здесь с женщиной? — Элен беззащитно посмотрела на Жозефа.
— Нет, с женщиной не был. Был мой приятель Робер. Он и показал мне этот проход. На всякий случай. — Серо-голубые глаза Жозефа блеснули в темноте.
Элен прижалась к его широкой груди и тихо сказала:
— Я не ревную тебя к тем, кто был до меня. Мы же искали друг друга, а когда ищешь, встречаешь разных людей, и при этом что-то происходит. И я наконец нашла тебя…
— Да, малышка. — Жозеф еще крепче прижал ее к себе. — Я буду тебе настоящим мужем — верным и любящим — всю жизнь. Надеюсь, ты не будешь возражать?
Элен вытащила руку из одеяла, обняла его за шею и прильнула к теплым губам, ставшим необыкновенно родными.
Затем она уткнулась в его теплую шею, наслаждаясь любимым запахом. Стало холодно. Элен снова спрятала руки под одеяло. Жозеф взял в свои большие ладони ее замерзшие пальчики, и они замерли, фея друг друга теплом и любовью.
— Неужели так бывает — любящим всю жизнь? — с грустью спросила Элен. — Ведь любовь со временем проходит.
— Бывает, — убежденно сказал Жозеф. — Настоящая любовь — как талант. Она встречается редко. Но поверь мне, мы с тобой будем любить друг друга всю жизнь.
— А вдруг я тебя разлюблю? — с сомнением спросила Элен.
— Я буду любить тебя так, что ты не сможешь меня разлюбить, — спокойно сказал Жозеф. — Мы станем одним существом, части которого не могут существовать друг без друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39