— Но ведь и ты — особенная женщина!
Джонатан помедлил.
— Однако на этот раз это будет кое-что другое. Надеюсь, ты будешь свободна весь уик-энд?
— Буду. А в чем разница?
— По телефону трудно объяснить.
«И мы опять не будем одни, — подумал он про себя с сожалением, — как всегда».
Их совместные вечера были замечательны. Они много разговаривали. Но Глория до сих пор не говорила ему всего до конца, в то время как он рассказывал о себе абсолютно все. Они могли обсуждать сотни разных проблем, начиная с косметики и кончая историей искусства. Глория все больше заинтересовывала его. Вот почему завтрашний вечер должен стать маленьким сюрпризом. Должны же и у него, Джонатана, быть свои секреты. Подумав об этом, Джонатан улыбнулся. Он вел себя, как ребенок.
Голос Глории прервал его размышления.
— Каждый вечер ты возишь меня в шикарные рестораны. Надеюсь, Джонатан, ты делаешь это не за счет фирмы, и потом твой партнер не потребует от тебя финансового отчета о твоей расточительности?
— Нет, ты для меня не имеешь ничего общего с бизнесом, Глория. Ты — исключительно удовольствие.
Он услышал ее быстрый вдох и понял, что совершил очередной промах. Уже не в первый раз он хотел потребовать, чтобы она рассказала ему все о себе. Разговаривать с ней было все равно, как кататься на тонком льду. Много раз он чувствовал, что сказал что-то не то. Но никогда не мог понять, почему.
— Кстати о нем, о моем партнере. Завтра мы будем ужинать у него.
Джонатан решил все-таки предупредить ее: иногда она обижалась совсем по пустякам.
Кроме обычной настороженности, Глория на этот раз почувствовала, что раздосадована. Три недели они с Джонатаном были одни, и это было так замечательно. Она уже с нетерпением ждала их долгих прощальных поцелуев, которые пробуждали в ней желание неизведанных ласк. Эти чудесные поцелуи заставляли ее забывать о сдержанности, осторожности. Несколько раз она хотела просить Джонатана остаться у нее, но в последний момент не решалась сделать это. Она все еще боялась испытать новое разочарование. Завтра же им предстоит провести вечер в большом обществе, где наверняка будет много народа. При мысли об этом к Глории опять вернулась ее обычная неуверенность в себе. Ну, что же, раз он так хочет…
— Как нужно одеться? — деловито спросила она.
— Ну, некоторые, конечно, разоденутся шикарно, а кое-кто будет раскрашен, как кукла. Но ты всегда выглядишь так, как надо, ты хороша в любом наряде.
Его беззаботный тон не успокоил ее. Ради Джонатана она хотела выглядеть как подобает. И она постарается не растеряться в обществе незнакомых людей.
По ее молчанию Джонатан догадался, что в ее душе происходит борьба, и она не уверена, следует ли ей идти.
— Я должен там быть, — добавил он. — И я хочу, чтобы ты была со мной.
— Так говоришь, оденутся шикарно, — рассеянно спросила она, мысленно перебирая свой гардероб.
— Ну да, шикарно, но если у тебя нет декольтированного платья, то ничего страшного.
Она не сказала «нет»! Как бы он хотел сейчас оказаться рядом с ней. Вот уже три недели он видел ее каждый вечер, иногда не больше часа, но они были всегда вдвоем, и ему было так хорошо с ней!
Сначала, когда он целовал ее на прощанье, это был всего лишь легкий, непринужденный поцелуй. Но эти короткие поцелуи, ее покорность и нежность сводили его с ума. Последние несколько вечеров эти поцелуи не были похожи на то, что он чувствовал и испытывал раньше с другими женщинами. Ему хотелось большего. Он чувствовал, что и Глория испытывает такое же страстное желание.
— Джонатан, — сказала Глория, — расскажи мне что-нибудь о завтрашнем вечере.-
Он уловил в ее голосе нотки какого-то нового беспокойства, отличного от настороженности, к которой он уже привык.
— Что случилось? — тихо спросил он.
— Ты очень хорошо ко мне относишься. Почему?
Он нахмурился. Откуда у этой молодой, обаятельной женщины такой комплекс неполноценности? Неужели она считает все, что он делает для нее, невероятным?
— Я к тебе очень хорошо отношусь. Мне нравится быть с тобой. Ты умна, красива… Да просто неотразима.
Она снова надолго замолчала.
— Почему ты заботишься обо мне? — спросила она, наконец.
Джонатан поднес трубку ближе к губам.
— Откуда я знаю? Может у меня слабость к боязливым женщинам.
Глория засмеялась.
— Да, должно быть, так.
— Ну, вот так и думай.
— Хорошо, — покорно согласилась она. У нее внутри все трепетало.
Повесив трубку, Глория обхватила голову руками и несколько минут просидела без движения. Мысли так и метались в ее голове.
Так, где же они проведут завтрашний вечер? Почему она не спросила об этом? Она просто сумасшедшая, но… это не имеет значения — она все равно пойдет с ним. Джонатан сломал ее внутренний барьер, заставил сомневаться в мудрости или глупости своих поступков, последовавших за побегом из Ливерпуля. В конце концов она, действительно, не сделала ничего дурного и не чувствовала за собой никакой вины. Какая разница, что думают о тебе посторонние?
Однако сейчас не время задавать вопросы, это нужно было делать два года назад. Нет, она слишком далеко зашла, чтобы возвращаться, и она будет жить, как жила эти два года. Только одно исключение она сделает — для Джонатана.
ГЛАВА 4
На следующий день Джонатан приехал рано вечером. Глория открыла дверь на первый же его стук и, нежно улыбаясь, посмотрела на него.
— Я видела в окно, как ты подъехал. Не знаю, как ты можешь так быстро бегать по этой лестнице?
Он внезапно побледнел.
— Что с тобой? — встревожилась Глория. — У тебя что-то болит? Не нужно было так торопиться.
Она взяла его за руку и провела в квартиру.
— Заходи и садись.
— У меня перехватило дыхание не от бега, а от тебя, — сказал он. — Ты меня просто нокаутируешь. Ты похожа на розу — такая же прекрасная, бархатистая и ароматная. — Он дотронулся до рукава ее декольтированного платья из блестящего атласа.
— Как называется этот цвет? Солнечный?
— Я называю его сливочно-желтым, — сказала она внезапно охрипшим голосом.
— Ты выглядишь так, что тебя можно съесть, но не как сливочное масло, а как сладкий персик. Обожаю фрукты.
Она покраснела, и Джонатан улыбнулся.
— Я еще ни у кого не видел такой красивой кожи.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Ему вдруг захотелось снять с нее эти простенькие жемчужные сережки и одеть бриллианты.
— Хочешь выпить? — спросила Глория в надежде отвлечь его.
Его жаркий взгляд проникал, внутрь через ее кожу и зажигал кровь. Ей необходимо было что-то делать со своими нервно трясущимися руками. С тех пор, как она приехала в Лондон, Глория не выпила и стакана вина. И в лучшие свои дни она не имела пристрастия к алкоголю, но после истории в Ливерпуле она поклялась не брать в рот и капли спиртного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29