А кому сейчас легко? Черт побери, уж мою-то жизнь никто не назовет легкой! Мэм, я хочу стать артистом. Хочу до смерти. Я пойду в эту вашу школу. И буду делать все, что вы прикажете. Это же просто проклятие: мне уже стукнуло двадцать шесть, а я так ничего и не добился!
Стало быть, ему всего двадцать шесть… Он не только выглядел гораздо старше, но и вел себя соответственно. Несмотря на неотесанность, Люк не производил впечатления молокососа. Напротив, внушал невольное уважение своей целеустремленностью. И все же Диана охотно вернула бы назад слова, неосторожно слетевшие с губ тогда, в Портленде.
– Меня уже давно подмывало податься на восток. А тут и вы встренулись. И дали мне свою визитку. Для меня это было немало. Вот я и решился наконец купить билет на автобус из Портленда!
Диана чихнула и высморкалась, пожелав про себя, чтобы Люк убрался восвояси на том же самом автобусе.
– Будьте здоровы, мэм! Первое средство от простуды – взять старую, облупленную кастрюлю, капнуть туда самую малость камфоры или мяты, наполнить водой и подогреть. А уж как начнет кипеть – снимайте кастрюлю с огня, накройтесь полотенцем да подышите над паром минуток этак с десять. И нужно так делать каждые два часа. Простуду как рукой снимет. Ну а уж коли дело дошло до горла, то полощите его горячей водой с содой, ну и аспиринчик не помешает. – Люк улыбнулся, и его глаза наполнились тем самым сиянием, что околдовало ее в кабаре.
Диана тепло улыбнулась ему:
– Спасибо. Непременно так и сделаю.
Когда Хилари снова вошла в кабинет, чтобы забрать чашки, Люк вскочил с кресла и воскликнул:
– Вот это был настоящий кофе, а не те помои, что готовят из порошка! Давненько я не пивал такого! – добавил он, обводя ассистентку своим лучистым взглядом.
Тонкие, надменно изогнутые губки Хилари раздвинулись в искренней улыбке, и она с мельчайшими подробностями описала свой метод варки кофе. Между прочим, из ее тона начисто исчезло обычное высокомерие.
Наблюдая за переменами в своей ассистентке, Диана вспоминала, как Люку удалось завоевать симпатии публики в кабаре. Может, дело в его особенной наивности, в открытом ожидании всеобщего одобрения и дружбы, в ласковой искренней улыбке и невероятно лучистых глазах, заставляющих верить, что для него ты одна на свете и он расцеловал бы тебя, если б только посмел. Кроме того, поражало его чувство собственного достоинства, несмотря на нелепый наряд и безграмотную речь.
Диану заинтриговало то, с какой легкостью Хилари – воистину сноб из снобов – вступила в оживленную беседу с Люком. Господи, можно подумать, они собрались открывать предприятие по переработке кофе! Люк явно умел находить с людьми общий язык. Или его обаянию подвластны одни женщины?
Откинувшись в кресле, Диана попыталась представить, как бы он выглядел в модном костюме и с приличной прической.
Хилари наконец удалилась со своим подносом, наградив гостя многозначительным прощальным взором. Он снова опустился в кресло.
– Я гляжу, тут у вас в Нью-Йорке все как есть гостеприимные люди, а вовсе не те жлобы, про которых толкуют у нас на Западе!
Диана лишь устало улыбнулась в ответ. Да, надо отдать Люку должное – он умеет располагать к себе!
– Я знаю одну неплохую художественную школу, – неожиданно сказала Диана. – Там есть именно такие курсы, которые вам нужны. На них учат не просто сценическому искусству, но и правильно говорить и двигаться. Вы сами изберете себе жанр. Проблема лишь в том, что на это необходимы время и деньги.
– Ну, у меня с собой двести восемьдесят долларов. И больше ни гроша. Я забрал все, когда отправился из Портленда искать счастья. Слушайте, если этого мало, я мог бы устроиться официантом.
В таком-то «прикиде»?!
– Мэм, я вам вот что скажу: как вы дамши мне свою карточку, я только и делал, что думал про свою жизнь, и решил: пора ее менять. Вот я и приехамши в Нью-Йорк…
– Я «дала», а не «дамши». Вы «приехали», а не «приехамши». Вам следует правильно употреблять прошедшее время.
Диане стало интересно, что он ответит ей. Его реакция оказалась на удивление верной. Люк внимательно выслушал ее и кивнул:
– Ага.
– И пожалуйста, зовите меня Дианой, а не мэм.
– Ага. Диана. – Он снова подался вперед и горячо воскликнул: – Вот это как раз то, что мне нужно! Чтобы знать все – точка в точку! Мне вовсе не светит толочься на характерных ролях в вестернах, как вы тут толковали. Я хочу пригодиться здесь, у вас! Вот лопнуть мне на месте, если не буду пахать как мул… Ох, черт, опять меня понесло! – И Люк испуганно зажал руками рот.
– Прошлое – ваша неотъемлемая часть, и отказываться от него нельзя, – улыбнулась Диана. – Честно говоря, в нем есть очарование. И вам вовсе ни к чему лезть из кожи вон, когда вы не перед камерой. – Подумав, она добавила: – Разве что захотите поскорее войти в новую роль, освоить акцент и образ действий… Признаться, я все еще не уверена, удастся ли вам это. Но если вы так решили…
– Да я землю буду рыть, помяните мое слово, мэ… Диана. Черт побери, да кабы вам знать… если бы вы знали, каково мне пришлось в последние годы! Приключилася со мной зубная боль, и поехал я в Салем. По мне, это был жуть какой большущий город, а ведь был я совсем сопливым парнишкой. Ну, нашел я себе работенку в столовке. Поначалу-то и поднос толком не умел держать, да ведь выучился! Ну, прожил там пару лет, да еще несколько месяцев в Портленде. По-вашему, я до сих пор деревенщина? Да вы бы глянули на меня тогда! – Люк вытянул вперед руки. – Вот взять хотя бы ногти. Они были совсем черные. Ни о каких там щетках для ногтей я в жизни не слыхал! Или о дезодорантах. Первый раз, когда знакомый официант показал мне эту штуку, я сказал: «Ну и дела! Да ни один мужик на шабашке не станет поливаться из этой сикалки!» – Люк так смешно повысил голос, что Диана расхохоталась.
– А что значит «на шабашке»? – спросила она.
– Ох, ну понимаете, это когда ты шатаешься с фермы на ферму во время сбора урожая. По большей части приходилось рвать ягоды, но иногда звали собирать апельсины и лимоны в Калифорнии или копать картошку в этой… Айдахе…
Диана изумленно уставилась на Люка. Так он был сезонным рабочим! Это не лезло ни в какие рамки. Ей всегда казалось, что до такого состояния опускаются нынче только чернокожие с самого глубокого юга или мексиканцы…
– А вы учились в школе?
– Да, мэм. Давно, совсем малышом. Старался, как… как мог. Выучился читать так, что без запинок шпарю любой текст! Вот, хотите, прочту что-нибудь прямо сейчас?
Диана протянула ему сценарий, над которым только что работала.
Люк начал читать, наивно озвучивая все примечания и поправки и инстинктивно пытаясь войти в роль:
– Мэг: «Черт побери, Арти, этот ненормальный держит мать в заложницах, а ты уговариваешь меня подождать, хотя он успел укокошить всю свою семью…»
Люк без запинки прочел две страницы, и Диана позабавилась, слушая исконно нью-йоркский диалог, исполненный с сочным западным акцентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Стало быть, ему всего двадцать шесть… Он не только выглядел гораздо старше, но и вел себя соответственно. Несмотря на неотесанность, Люк не производил впечатления молокососа. Напротив, внушал невольное уважение своей целеустремленностью. И все же Диана охотно вернула бы назад слова, неосторожно слетевшие с губ тогда, в Портленде.
– Меня уже давно подмывало податься на восток. А тут и вы встренулись. И дали мне свою визитку. Для меня это было немало. Вот я и решился наконец купить билет на автобус из Портленда!
Диана чихнула и высморкалась, пожелав про себя, чтобы Люк убрался восвояси на том же самом автобусе.
– Будьте здоровы, мэм! Первое средство от простуды – взять старую, облупленную кастрюлю, капнуть туда самую малость камфоры или мяты, наполнить водой и подогреть. А уж как начнет кипеть – снимайте кастрюлю с огня, накройтесь полотенцем да подышите над паром минуток этак с десять. И нужно так делать каждые два часа. Простуду как рукой снимет. Ну а уж коли дело дошло до горла, то полощите его горячей водой с содой, ну и аспиринчик не помешает. – Люк улыбнулся, и его глаза наполнились тем самым сиянием, что околдовало ее в кабаре.
Диана тепло улыбнулась ему:
– Спасибо. Непременно так и сделаю.
Когда Хилари снова вошла в кабинет, чтобы забрать чашки, Люк вскочил с кресла и воскликнул:
– Вот это был настоящий кофе, а не те помои, что готовят из порошка! Давненько я не пивал такого! – добавил он, обводя ассистентку своим лучистым взглядом.
Тонкие, надменно изогнутые губки Хилари раздвинулись в искренней улыбке, и она с мельчайшими подробностями описала свой метод варки кофе. Между прочим, из ее тона начисто исчезло обычное высокомерие.
Наблюдая за переменами в своей ассистентке, Диана вспоминала, как Люку удалось завоевать симпатии публики в кабаре. Может, дело в его особенной наивности, в открытом ожидании всеобщего одобрения и дружбы, в ласковой искренней улыбке и невероятно лучистых глазах, заставляющих верить, что для него ты одна на свете и он расцеловал бы тебя, если б только посмел. Кроме того, поражало его чувство собственного достоинства, несмотря на нелепый наряд и безграмотную речь.
Диану заинтриговало то, с какой легкостью Хилари – воистину сноб из снобов – вступила в оживленную беседу с Люком. Господи, можно подумать, они собрались открывать предприятие по переработке кофе! Люк явно умел находить с людьми общий язык. Или его обаянию подвластны одни женщины?
Откинувшись в кресле, Диана попыталась представить, как бы он выглядел в модном костюме и с приличной прической.
Хилари наконец удалилась со своим подносом, наградив гостя многозначительным прощальным взором. Он снова опустился в кресло.
– Я гляжу, тут у вас в Нью-Йорке все как есть гостеприимные люди, а вовсе не те жлобы, про которых толкуют у нас на Западе!
Диана лишь устало улыбнулась в ответ. Да, надо отдать Люку должное – он умеет располагать к себе!
– Я знаю одну неплохую художественную школу, – неожиданно сказала Диана. – Там есть именно такие курсы, которые вам нужны. На них учат не просто сценическому искусству, но и правильно говорить и двигаться. Вы сами изберете себе жанр. Проблема лишь в том, что на это необходимы время и деньги.
– Ну, у меня с собой двести восемьдесят долларов. И больше ни гроша. Я забрал все, когда отправился из Портленда искать счастья. Слушайте, если этого мало, я мог бы устроиться официантом.
В таком-то «прикиде»?!
– Мэм, я вам вот что скажу: как вы дамши мне свою карточку, я только и делал, что думал про свою жизнь, и решил: пора ее менять. Вот я и приехамши в Нью-Йорк…
– Я «дала», а не «дамши». Вы «приехали», а не «приехамши». Вам следует правильно употреблять прошедшее время.
Диане стало интересно, что он ответит ей. Его реакция оказалась на удивление верной. Люк внимательно выслушал ее и кивнул:
– Ага.
– И пожалуйста, зовите меня Дианой, а не мэм.
– Ага. Диана. – Он снова подался вперед и горячо воскликнул: – Вот это как раз то, что мне нужно! Чтобы знать все – точка в точку! Мне вовсе не светит толочься на характерных ролях в вестернах, как вы тут толковали. Я хочу пригодиться здесь, у вас! Вот лопнуть мне на месте, если не буду пахать как мул… Ох, черт, опять меня понесло! – И Люк испуганно зажал руками рот.
– Прошлое – ваша неотъемлемая часть, и отказываться от него нельзя, – улыбнулась Диана. – Честно говоря, в нем есть очарование. И вам вовсе ни к чему лезть из кожи вон, когда вы не перед камерой. – Подумав, она добавила: – Разве что захотите поскорее войти в новую роль, освоить акцент и образ действий… Признаться, я все еще не уверена, удастся ли вам это. Но если вы так решили…
– Да я землю буду рыть, помяните мое слово, мэ… Диана. Черт побери, да кабы вам знать… если бы вы знали, каково мне пришлось в последние годы! Приключилася со мной зубная боль, и поехал я в Салем. По мне, это был жуть какой большущий город, а ведь был я совсем сопливым парнишкой. Ну, нашел я себе работенку в столовке. Поначалу-то и поднос толком не умел держать, да ведь выучился! Ну, прожил там пару лет, да еще несколько месяцев в Портленде. По-вашему, я до сих пор деревенщина? Да вы бы глянули на меня тогда! – Люк вытянул вперед руки. – Вот взять хотя бы ногти. Они были совсем черные. Ни о каких там щетках для ногтей я в жизни не слыхал! Или о дезодорантах. Первый раз, когда знакомый официант показал мне эту штуку, я сказал: «Ну и дела! Да ни один мужик на шабашке не станет поливаться из этой сикалки!» – Люк так смешно повысил голос, что Диана расхохоталась.
– А что значит «на шабашке»? – спросила она.
– Ох, ну понимаете, это когда ты шатаешься с фермы на ферму во время сбора урожая. По большей части приходилось рвать ягоды, но иногда звали собирать апельсины и лимоны в Калифорнии или копать картошку в этой… Айдахе…
Диана изумленно уставилась на Люка. Так он был сезонным рабочим! Это не лезло ни в какие рамки. Ей всегда казалось, что до такого состояния опускаются нынче только чернокожие с самого глубокого юга или мексиканцы…
– А вы учились в школе?
– Да, мэм. Давно, совсем малышом. Старался, как… как мог. Выучился читать так, что без запинок шпарю любой текст! Вот, хотите, прочту что-нибудь прямо сейчас?
Диана протянула ему сценарий, над которым только что работала.
Люк начал читать, наивно озвучивая все примечания и поправки и инстинктивно пытаясь войти в роль:
– Мэг: «Черт побери, Арти, этот ненормальный держит мать в заложницах, а ты уговариваешь меня подождать, хотя он успел укокошить всю свою семью…»
Люк без запинки прочел две страницы, и Диана позабавилась, слушая исконно нью-йоркский диалог, исполненный с сочным западным акцентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101