— Постой, а почему бы не снять с телескопа маленький искатель?
— Ты еще успеешь это сделать. Замок сегодня вряд ли удастся захватить.
— Алло! Алло! — запищал телефон. — Через минуту открываем огонь по замку. Наблюдайте!
Я бросил взгляд на наши позиции: половина добровольцев, развернувшись цепью, залегла под самым гребнем лощины; остальные суетились вокруг катапульт. Этранж и мой дядя тщательно устанавливали направляющие подставки ракет. Грузовики уже уехали.
Ровно в восемь тридцать шесть огненных струй вырвались из лощины и взлетели высоко в небо, оставляя за собой дымные хвосты. Потом след оборвался: ракеты израсходовали горючее. На парковой лужайке перед замком засверкали вспышки и вспухли дымные облачка. Через несколько секунд до нас донеслись сухие разрывы.
— Недолет тридцать метров, — сообщил я в телефон. На белой террасе замка появились четыре черные фигурки. Снова взлетело шесть ракет. На сей раз они упали точно: одна взорвалась прямо на террасе, и маленькие фигурки попадали; потом три поднялись и потащили четвертую внутрь. Вторая ракета угодила в окно замка. Остальные взорвались при ударе о стены, которые, похоже, не особенно от этого пострадали.
— Цель накрыта! — прокричал я.
Следом взлетело еще восемнадцать ракет подряд. Одна из них попала в автомашину Хоннегера, стоявшую справа от дома, и подожгла ее.
— Отставить ракеты, — послышался в телефон голос Бевэна. — Теперь корректируйте катапульты. Три первых снаряда перелетели за дот.
— Небольшой перелет, — сообщил Мишель, поднимаясь. Я сдернул его вниз: не в силах поразить наших людей, укрывшихся в лощине, враг начал поливать нас из пулемета и автоматов. В течение нескольких минут мы не могли поднять головы, рой пуль с жужжанием проносился над нами, заставляя прижиматься к камням, очереди двадцатимиллиметрового пулемета ложились совсем рядом, чуть ниже по склону.
— Еще хорошо, что у них нет дистанционных снарядов!
— Надо будет укрепить этот наблюдательный пункт. А пока давай спустимся пониже, — предложил я. Пулемет смолк, автоматы тоже прекратили огонь.
— Открываем беглый огонь по вражеским позициям! — сообщил телефон. — Наблюдайте!
Ракеты начали рваться на открытых местах или в чаще ельника, не причиняя заметного ущерба, если не считать загоревшейся копны соломы.
Враг вновь открыл огонь, но теперь по гребню лощины. Один из наших людей, раненый, сполз вниз. Вскоре подъехал грузовик с ракетами более крупного калибра; из кабины его выскочил Массакр.
— Катапульты, внимание… залп! На этот раз все бомбы взорвались прямо на вражеском доте. Оттуда слышались вопли, стоны, однако пулемет продолжал стрелять.
— Вот тебе пример явного превосходства навесного огня в позиционной войне, — сказал Мишель. — Настильным огнем они ничего не могут нам сделать, а мы рано или поздно разворотим их нору.
— Непонятно, почему они не пытаются захватить гребень лощины?
— Атаку легко отбить.
— Смотри, что я тебе говорил! Внимание! — крикнул Мишель в телефон. — Шесть человек ползут слева. Видите?
Четверо добровольцев переместились на левый фланг. Враг поливал из автоматов гребень лощины с такой яростью, что держаться там стало невозможно и папаша Борю со своими людьми отступил. Из окопов противника выскочило человек тридцать. Они бежали, ложились и снова вскакивали.
— Атака по фронту! — сообщил Мишель. Слева уже вспыхнула перестрелка. Бевэн подпустил нападающих на пятнадцать метров к лощине, потом отдал приказ гранатометчикам. Обрезки чугунных труб, начиненные взрывчаткой, сработали великолепно, уложив сразу одиннадцать человек ранеными и убитыми. Прежде чем враг отошел, папаша Борю снял еще двоих из своего винчестера. На левом фланге у нас был один убитый и двое раненых, а противник потерял четверых. Одного мы захватили в плен, но у него вся правая рука была буквально разворочена картечью, и он истек кровью, прежде чем Массакр успел наложить ему жгут. Катапульты метали бомбы без перерыва еще с четверть часа. Двенадцатый залп оказался особенно удачным: одна бомба попала в дот, и пулемет замолк, теперь уже окончательно. Три гнезда автоматчиков тоже были подавлены, а четвертый автомат умолк сам: очевидно, заело затвор. Тогда добровольцы пошли в атаку. Потеряв еще двух человек ранеными, они ворвались во вражеские окопы и захватили трех пленных; остальные успели отступить.
Пока разведчики продвигались вперед, мы обстреливали замок, и примерно десяток ракет достиг цели. С любопытством следил я за полетом первых шести ракет крупного калибра. На этот раз стены не выдержали, и целое крыло дома обрушилось.
Короткий допрос пленных позволил установить силы противника. Они потеряли семнадцать человек убитыми и двадцать ранеными, но в замке оставалось еще около пятидесяти защитников. После первой победы мы захватили два автомата, неповрежденный двадцатимиллиметровый пулемет и много боеприпасов. Наша маленькая армия сразу стала неизмеримо сильнее.
В ожидании разведчиков мы продолжали обстрел, и вскоре в замке вспыхнул пожар. Наконец разведчики вернулись. Вторая линия вражеской обороны в двухстах метрах от замка состояла из окопов с тремя пулеметными гнездами и отдельными ячейками автоматчиков. Заканчивая донесение, папаша Борю добавил:
— Непонятно, что они собирались делать со всем этим оружием? Не могли же они знать наперед, что с ними случится! Надо будет сообщить о них в полицию.
— Так ведь мы теперь и есть полиция, старина!
— Правда, я и забыл. Ну тогда все проще! Бевэн вместе с нами поднялся на вершину холма, тщательно осмотрел местность и попросил Мишеля наскоро набросать план. Мишелю это не составило труда: он на досуге рисовал, и рисовал превосходно.
— Вы останетесь здесь с двумя бойцами, — решил Бевэн, — артиллерия тоже остается. Я беру с собой только пулемет и катапульты. У меня есть три сигнальные ракеты, когда увидите их — прекращайте огонь. Вражеские окопы тянутся вон по тому невысокому валу, это внизу поляны. И стреляйте поточнее!
— Массакра вы тоже берете?
— Нет, он останется здесь. Ведь он единственный хирург на этой планете!
— Правильно. Но не забывайте, что вы инженер. Наши добровольцы двинулись к замку, волоча за собой пулемет и катапульты. Я отдал ракетчикам приказ открыть огонь по вражеским окопам. Обстрел продолжался сорок пять минут — по две ракеты в минуту. У нас их было всего двести десять, завод и так дал все, что мог, а потому приходилось экономить.
Со своего наблюдательного пункта мы не могли без бинокля определить нанесенный врагу урон и только старались сосредоточить огонь в центре или по самым краям окопов, там, где разведчики засекли пулеметные гнезда. После тридцать пятого залпа заговорил наконец и наш пулемет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49