— Я своими ушами слышал, что говорил тебе твой сожитель.
В эту минуту Люччи поймала себя на том, что в отличие от него абсолютно не может воспроизвести в памяти слова, произнесенные «племянником» Берты перед тем, как он начал лобызать ее посреди клумбы тюльпанов.
— А вот я что-то запамятовала. Напомни мне, пожалуйста.
Арни недоверчиво взглянул на нее.
— Сомневаюсь, что это правда, но так и быть… Сказано тебе было примерно следующее: «Терпеть выше моих сил, я сгораю от желания!». При этом он назвал тебя любимой.
— В самом деле? — Люччи действительно ничего такого не помнила. В ту минуту она осознавала лишь присутствие Арни, который появился тогда совершенно внезапно, несмотря на то что его прибытие ожидалось весь день. — Что ж, каждый слышит то, что хочет услышать. Я больше помню то, что говорил ты. И это были отнюдь не ласковые слова. Что ты так смотришь? Снова скажешь, что я изменилась? Ну да, я стала более жесткой и утратила большую часть прежней наивности. К примеру, я больше не питаю иллюзий относительно тебя. А ведь прежде думала, что ты меня любишь и будешь защищать от всех и вся.
Арни на миг отвернулся, словно говоря некоему невидимому собеседнику: какая чушь, просто уши вянут!. Затем он вновь взглянул на Люччи.
— Не передергивай, золотце, это ты мне изменила, а не наоборот. Так что нечего валить вину на меня. Мне хорошо знаком этот женский прием, поэтому не старайся напрасно, твои уловки не подействуют.
— С твоей точки зрения, действительно виновата я. Но и ты не так уж безгрешен.
— Брось! — вспылил он. — Сейчас ты вновь начнешь упрекать меня за то, что я оставлял тебя одну, уезжая по делам. Но как бы я смог заниматься бизнесом, сутки напролет сидя возле твоей юбки?
Люччи медленно покачала головой.
— Не про бизнес речь. Твоя вина заключается в том, что ты не захотел выслушать меня, когда я умоляла тебя об этом. Твое «эго» не позволило тебе этого сделать. Как же, ведь ты все увидел собственными глазами! Зачем после этого опускаться до объяснений с провинившейся женой? С якобы провинившейся, потому что в действительности все это было подстроено Бертой. Кстати, надо отдать ей должное, она хорошо тебя знает, иначе ей не удалось бы использовать твои слабости.
— Против меня же? — насмешливо обронил Арни.
— В конечном итоге да, хотя, судя по всему, Берта этого или не понимает, или не желает понимать.
— У тебя буйная фантазия.
А у тебя слишком высок уровень самоуверенности. Ты слушаешь только себя. Да еще разве что Берту.
— Ты считаешь меня самоуверенным потому, что я не верю заведомой лжи? — Сарказму в тоне Арни не было границ.
Люччи раздраженно дернула плечом.
— Сколько можно повторять, я никогда не обманывала тебя!
— Иными словами, страстный поцелуй с посторонним мужчиной в уединенном уголке сада, среди зелени и цветов, с твоей точки зрения, не считается изменой?
— Если бы я хотела этого, то да, — согласилась она, подумав, что со стороны вся сцена, должно быть, выглядела довольно романтично. — Но я понятия не имела, что «племянник» Берты собирается меня поцеловать.
— Тем не менее от поцелуя не отказалась.
У меня просто не было такой возможности. Если бы тебя схватили в охапку и, можно сказать, заткнули рот поцелуем, ты тоже ничего не смог бы поделать. Кроме того, учти, что сил у меня заведомо меньше, чем у любого мужчины. — Люччи на миг умолкла. — Собственно, я не понимаю, зачем мы обо всем этом говорим. Если бы ты соизволил выслушать меня четыре года назад, тогда другое дело, а сейчас подобное обсуждение бессмысленно. Время ушло, все изменилось, включая меня саму, так что давай оставим бесполезную болтовню. Понимаешь, мне сейчас глубоко безразлично, что ты думаешь по поводу той давней истории. Самое важное для меня в настоящее время — Элси. Она — единственный предмет моих забот и тревог. На ней сосредоточены все мои мысли, а вовсе не на наших с тобой отношениях. И еще мне необходимо понять, что затеяла Берта. Почему наняла агента для слежки за мной. И зачем ей понадобилось похищать Элси. Тут Арни вновь нетерпеливо пошевелился в кресле.
— Берта не собиралась похищать твою дочь. Это вышло случайно. Наоборот, тот человек, Шон Уотер, в каком-то смысле спас твою дочь. Если бы он не следил за вами и если бы его не оказалось рядом, кто знает, чем завершилась бы вся история. Ведь, выбравшись из твоего автомобиля там, на трассе, Элси очутилась почти по шею в воде. В той кутерьме ее запросто могло смыть потоком и унести куда-нибудь. Так что нечего обвинять Берту, ты сама допустила оплошность, оставив малышку одну в салоне своего «ауди», по сути предоставив самой себе.
— Предоставив возможность ее похитить, — парировала Люччи.
Арни ответил ей тяжелым взглядом.
— Повторяю, у Берты не было намерения похитить твою дочь. Очень скоро ты сама это поймешь. И тогда тебе придется извиниться за все, что ты здесь наговорила. Ясно?
Мне ясно то, что ты по-прежнему ничего не понимаешь, промчалось в голове Люччи. Можешь боготворить свою мамашу и дальше, а я знаю, что эта неугомонная ведьма плетет какую-то интригу. И мне нужно во что бы то ни стало проникнуть в самую глубину ее тайных замыслов.
Для приземления персональному самолету Арнольда Кауфмана выделили специальную посадочную полосу, которую никогда не занимали обычные лайнеры.
— Пора, — сказал Арни, когда на специальном табло загорелось сообщение пилота о том, что посадка завершена.
От волнения у Люччи сжалось сердце. Скоро она обнимет свою малышку! Жаль только, что произойдет это во враждебном окружении.
Пока спускались по трапу, Арни придерживал ее за талию — как будто небрежно, но в то же время очень интимно. Это был жест собственника. И самое неприятное, что он ощутимо действовал на Люччи. Вернее, ей как раз было очень приятно — в том-то и таилась опасность.
Я не должна допустить, чтобы Арни влиял на меня через мою же собственную чувственность. Мне следует оставаться твердой при любых обстоятельствах, — особенно сейчас, когда я окажусь в осином гнезде! — потому что речь идет о моей дочери.
Но эти мысли находились, так сказать, на поверхности, а в глубине души Люччи вовсе не испытывала решимости. Разгадка подобной двойственности была проста: телом она вновь принадлежала Арни. Плоть сама все решила за нее, так как простая истина свидетельствовала о том, что они являются не просто мужем и женой — пусть даже разлученными в силу обстоятельств, — но идеальными любовниками.
Ранее Люччи намекнула Арни, что тот истосковался по женской ласке, однако сейчас чувствовала, что и сама точно так же нуждается в мужской. Это казалось унизительным. Действительно, разве можно оставаться так крепко привязанной в физическом смысле к человеку, который некогда не просто отверг тебя, но выбрал для этого самую жестокую форму, заставив страдать и, по-видимому, испытывая от этого удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В эту минуту Люччи поймала себя на том, что в отличие от него абсолютно не может воспроизвести в памяти слова, произнесенные «племянником» Берты перед тем, как он начал лобызать ее посреди клумбы тюльпанов.
— А вот я что-то запамятовала. Напомни мне, пожалуйста.
Арни недоверчиво взглянул на нее.
— Сомневаюсь, что это правда, но так и быть… Сказано тебе было примерно следующее: «Терпеть выше моих сил, я сгораю от желания!». При этом он назвал тебя любимой.
— В самом деле? — Люччи действительно ничего такого не помнила. В ту минуту она осознавала лишь присутствие Арни, который появился тогда совершенно внезапно, несмотря на то что его прибытие ожидалось весь день. — Что ж, каждый слышит то, что хочет услышать. Я больше помню то, что говорил ты. И это были отнюдь не ласковые слова. Что ты так смотришь? Снова скажешь, что я изменилась? Ну да, я стала более жесткой и утратила большую часть прежней наивности. К примеру, я больше не питаю иллюзий относительно тебя. А ведь прежде думала, что ты меня любишь и будешь защищать от всех и вся.
Арни на миг отвернулся, словно говоря некоему невидимому собеседнику: какая чушь, просто уши вянут!. Затем он вновь взглянул на Люччи.
— Не передергивай, золотце, это ты мне изменила, а не наоборот. Так что нечего валить вину на меня. Мне хорошо знаком этот женский прием, поэтому не старайся напрасно, твои уловки не подействуют.
— С твоей точки зрения, действительно виновата я. Но и ты не так уж безгрешен.
— Брось! — вспылил он. — Сейчас ты вновь начнешь упрекать меня за то, что я оставлял тебя одну, уезжая по делам. Но как бы я смог заниматься бизнесом, сутки напролет сидя возле твоей юбки?
Люччи медленно покачала головой.
— Не про бизнес речь. Твоя вина заключается в том, что ты не захотел выслушать меня, когда я умоляла тебя об этом. Твое «эго» не позволило тебе этого сделать. Как же, ведь ты все увидел собственными глазами! Зачем после этого опускаться до объяснений с провинившейся женой? С якобы провинившейся, потому что в действительности все это было подстроено Бертой. Кстати, надо отдать ей должное, она хорошо тебя знает, иначе ей не удалось бы использовать твои слабости.
— Против меня же? — насмешливо обронил Арни.
— В конечном итоге да, хотя, судя по всему, Берта этого или не понимает, или не желает понимать.
— У тебя буйная фантазия.
А у тебя слишком высок уровень самоуверенности. Ты слушаешь только себя. Да еще разве что Берту.
— Ты считаешь меня самоуверенным потому, что я не верю заведомой лжи? — Сарказму в тоне Арни не было границ.
Люччи раздраженно дернула плечом.
— Сколько можно повторять, я никогда не обманывала тебя!
— Иными словами, страстный поцелуй с посторонним мужчиной в уединенном уголке сада, среди зелени и цветов, с твоей точки зрения, не считается изменой?
— Если бы я хотела этого, то да, — согласилась она, подумав, что со стороны вся сцена, должно быть, выглядела довольно романтично. — Но я понятия не имела, что «племянник» Берты собирается меня поцеловать.
— Тем не менее от поцелуя не отказалась.
У меня просто не было такой возможности. Если бы тебя схватили в охапку и, можно сказать, заткнули рот поцелуем, ты тоже ничего не смог бы поделать. Кроме того, учти, что сил у меня заведомо меньше, чем у любого мужчины. — Люччи на миг умолкла. — Собственно, я не понимаю, зачем мы обо всем этом говорим. Если бы ты соизволил выслушать меня четыре года назад, тогда другое дело, а сейчас подобное обсуждение бессмысленно. Время ушло, все изменилось, включая меня саму, так что давай оставим бесполезную болтовню. Понимаешь, мне сейчас глубоко безразлично, что ты думаешь по поводу той давней истории. Самое важное для меня в настоящее время — Элси. Она — единственный предмет моих забот и тревог. На ней сосредоточены все мои мысли, а вовсе не на наших с тобой отношениях. И еще мне необходимо понять, что затеяла Берта. Почему наняла агента для слежки за мной. И зачем ей понадобилось похищать Элси. Тут Арни вновь нетерпеливо пошевелился в кресле.
— Берта не собиралась похищать твою дочь. Это вышло случайно. Наоборот, тот человек, Шон Уотер, в каком-то смысле спас твою дочь. Если бы он не следил за вами и если бы его не оказалось рядом, кто знает, чем завершилась бы вся история. Ведь, выбравшись из твоего автомобиля там, на трассе, Элси очутилась почти по шею в воде. В той кутерьме ее запросто могло смыть потоком и унести куда-нибудь. Так что нечего обвинять Берту, ты сама допустила оплошность, оставив малышку одну в салоне своего «ауди», по сути предоставив самой себе.
— Предоставив возможность ее похитить, — парировала Люччи.
Арни ответил ей тяжелым взглядом.
— Повторяю, у Берты не было намерения похитить твою дочь. Очень скоро ты сама это поймешь. И тогда тебе придется извиниться за все, что ты здесь наговорила. Ясно?
Мне ясно то, что ты по-прежнему ничего не понимаешь, промчалось в голове Люччи. Можешь боготворить свою мамашу и дальше, а я знаю, что эта неугомонная ведьма плетет какую-то интригу. И мне нужно во что бы то ни стало проникнуть в самую глубину ее тайных замыслов.
Для приземления персональному самолету Арнольда Кауфмана выделили специальную посадочную полосу, которую никогда не занимали обычные лайнеры.
— Пора, — сказал Арни, когда на специальном табло загорелось сообщение пилота о том, что посадка завершена.
От волнения у Люччи сжалось сердце. Скоро она обнимет свою малышку! Жаль только, что произойдет это во враждебном окружении.
Пока спускались по трапу, Арни придерживал ее за талию — как будто небрежно, но в то же время очень интимно. Это был жест собственника. И самое неприятное, что он ощутимо действовал на Люччи. Вернее, ей как раз было очень приятно — в том-то и таилась опасность.
Я не должна допустить, чтобы Арни влиял на меня через мою же собственную чувственность. Мне следует оставаться твердой при любых обстоятельствах, — особенно сейчас, когда я окажусь в осином гнезде! — потому что речь идет о моей дочери.
Но эти мысли находились, так сказать, на поверхности, а в глубине души Люччи вовсе не испытывала решимости. Разгадка подобной двойственности была проста: телом она вновь принадлежала Арни. Плоть сама все решила за нее, так как простая истина свидетельствовала о том, что они являются не просто мужем и женой — пусть даже разлученными в силу обстоятельств, — но идеальными любовниками.
Ранее Люччи намекнула Арни, что тот истосковался по женской ласке, однако сейчас чувствовала, что и сама точно так же нуждается в мужской. Это казалось унизительным. Действительно, разве можно оставаться так крепко привязанной в физическом смысле к человеку, который некогда не просто отверг тебя, но выбрал для этого самую жестокую форму, заставив страдать и, по-видимому, испытывая от этого удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36