Скажи мне, что ты не продал его.
– Это же просто кусочек металла, и только. Однако Грейс отлично помнила выражение лица Юлиана, когда доктор Льюис предложил купить у него перстень.
«Никогда. Вы не представляете, через что мне пришлось пройти, чтобы получить его».
По рассказам Юлиана она хорошо представляла, о чем шла речь. И все же он продал кольцо ради нее.
Грейс приподнялась на цыпочки и крепко поцеловала его.
Когда ее губы коснулись его губ, Юлиан замер. Никогда еще она не целовала его так. От вкуса ее губ у него закружилась голова. В этот момент он желал одного – чтобы время остановилось и все не заканчивалось сейчас, когда он так близок к цели.
Так близок…
Но выбора у него не было.
Юлиан с сожалением оторвался от нее.
– Тебе понравилось?
Грейс рассмеялась:
– Конечно. – Она обняла его за талию и прижалась головой к его могучей груди.
Больше всего на свете ей хотелось помочь ему. И еще – она хотела его. Хотела, и точка.
Только тут Грейс окончательно поняла, что любит Юлиана, любит глубоко, искренне и безоговорочно.
Да и могло ли быть иначе?
Грейс снова посмотрела на полки с книгами, и на нее нахлынули воспоминания. Именно Юлиан появился в лифте и спас ее, а потом лежал с розой на кровати и ждал, пока она найдет его подарок.
Права Селена, нельзя отпускать такого парня.
Она едва не проговорилась, но вовремя прикусила язык. Еще не время.
Грейс взвесила все «за» и «против». Говорить или нет? Раньше Юлиану здесь не нравилось, она это хорошо помнила. Если попросить его остаться, это станет единственной причиной для него. А если у него не будет своих собственных причин, то рано или поздно он станет попрекать ее тем, что она лишила его всего, к чему он стремился. Как психолог, Грейс лучше других понимала причины, которые могут привести к разрыву отношений.
Если людей не связывает ничего, кроме физической близости, то долго такое объединение не продлится. Они с Юлианом отличаются друг от друга, как небо и земля – женщина-психолог из двадцать первого века и обольстительный македонский полководец из второго века до нашей эры. Попробуйте найти место, где могли бы жить рядом рыба и птица! Что, если через год они перестанут любить друг друга? Что, если Юлиан изменится, когда проклятие спадет? В Македонии он являлся совсем другим человеком, а здесь его страсть к ней могла быть лишь частью проклятия.
Если Юлиан не воспользуется шансом и не вернется домой, то второго раза ему, возможно, уже не представится.
Грейс с трудом заставила себя успокоиться. Она не могла даже сказать ему: «Давай попробуем, и будь, что будет»; после того как он примет решение, другого пути ему уже не представится.
Грейс искренне пожалела о том, что не может заглядывать в будущее, как Селена. Впрочем, и Селена часто ошибалась, а Грейс не могла допустить ошибки. Значит, ему придется полюбить ее так же сильно, как она любит его, что может случиться с той же вероятностью, с какой следует ждать, что небо упадет ей на голову. Получается, так или иначе, она должна отпустить его.
Грейс отстранилась.
– Пойду приготовлю ужин.
Юлиан молча смотрел, как она уходит из комнаты. Ему хотелось броситься за ней, но он не посмел. Сначала ему нужно собраться с духом. Еще немного времени, и он погасит огонь, пожирающий его изнутри.
Грейс заканчивала готовить суп из пакетика и бутерброды, когда Юлиан вошел в кухню.
– Тебе лучше? – с надеждой спросила Грейс.
– Да. – Он сел за стол.
Грейс помешивала ложкой суп и смотрела, как Юлиан ест бутерброды. Заходящее солнце осветило его волосы, позолотив их. Он сидел с прямой спиной, и Грейс не могла налюбоваться им. Больше всего ей хотелось подойти и, сев к нему на колени, сцеловывать солнце с его волос.
– Знаешь, я тут подумала: почему бы тебе не остаться? Или, может, тебе не хочется жить в моем времени?
Его взгляд расстроил ее.
– Мы уже обсуждали это. Мне здесь не место. Я не понимаю ваш мир, ваши традиции, чувствую себя неловко, и это меня раздражает.
Грейс вздохнула. Что ж, больше не стоит возвращаться к этому вопросу. Она молча принялась за бутерброд.
После того как они поужинали, Юлиан помог ей помыть посуду.
– Хочешь, я тебе почитаю?
– Конечно.
По его голосу Грейс поняла: что-то не так.
Поднявшись наверх, Грейс взяла новенькую книжку» на обложке которой красовалась надпись «Питер Пэн», и спустилась обратно. Юлиан уже обустроил на полу их импровизированное ложе.
Грейс легла рядом с Юлианом и, раскрыв книгу, стала читать.
Пока она читала, Юлиан смотрел, как бегает по строчкам ее взгляд, и убеждал себя, что не дотронется до нее. Все же не удержался и погладил Грейс по волосам; от этого прикосновения его словно током ударило. Он хотел обладать ею, хотел до боли в чреслах.
К счастью, голос Грейс успокоил его, и он унесся мыслями в далекое прошлое, туда, где его ждал дом, пусть иллюзорный, но такой желанный; дом, который он ищет уже целую вечность. Там только они вдвоем, и нет ни богов, ни проклятий.
Грейс приподняла бровь, когда рука Юлиана с ее волос переместилась на рубашку, и его пальцы стали расстегивать верхнюю пуговицу. Она затаила дыхание в надежде, хотя все еще сомневалась.
– Что…
– Продолжай читать. – Юлиан расстегнул пуговицу. Она прочитала еще один абзац, и ее бросило в жар.
– Послушай, Юлиан…
– Читай. – Его пальцы опустились к следующей пуговке. Он сводил с ума своим безрассудством, и дыхание Грейс стало прерывистым.
Она посмотрела на него и увидела его голодный взгляд.
– Что мы делаем? Читаем или раздеваемся? Я читаю абзац, ты расстегиваешь пуговицу?
Вместо ответа Юлиан взял в ладонь ее грудь, упрятанную в чашечку лифа, и легонько сжал, отчего Грейс блаженно застонала.
– Читай, – снова велел он.
– Но как? Я не могу, когда…
Он снял лямку лифчика и высвободил ее грудь.
– Юлиан!
– Почитай мне, Грейс.
Как будто это было возможно!
Грейс заставила себя сосредоточиться на книге, а Юлиан продолжал ласкать ее, и его прикосновения были нежными, осторожными и чистыми. Совсем другими прикосновениями он соблазнял ее, сводил с ума.
Она словно растворилась в ощущении близости и продолжала читать, а к тому моменту, как книга закончилась, было уже почти десять.
Грейс отложила книгу.
– У тебя такая замечательная грудь.
– Рада, что ты это заметил. – Она услышала, как урчит у него в животе. – Похоже, ты голоден.
– Мой голод едой не унять.
Грейс почувствовала, что краснеет, когда Юлиан провел рукой по ее коже от живота до шеи. Другой рукой он погладил ее по волосам и коснулся большим пальцем губ.
– Как странно, что твой поцелуй сводит меня с ума.
– Странно?
– Прости, я не то хотел сказать. Мне нравится дотрагиваться до тебя, нравится чувствовать под пальцами нежность твоей кожи, но только от твоего поцелуя я теряю контроль над собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Это же просто кусочек металла, и только. Однако Грейс отлично помнила выражение лица Юлиана, когда доктор Льюис предложил купить у него перстень.
«Никогда. Вы не представляете, через что мне пришлось пройти, чтобы получить его».
По рассказам Юлиана она хорошо представляла, о чем шла речь. И все же он продал кольцо ради нее.
Грейс приподнялась на цыпочки и крепко поцеловала его.
Когда ее губы коснулись его губ, Юлиан замер. Никогда еще она не целовала его так. От вкуса ее губ у него закружилась голова. В этот момент он желал одного – чтобы время остановилось и все не заканчивалось сейчас, когда он так близок к цели.
Так близок…
Но выбора у него не было.
Юлиан с сожалением оторвался от нее.
– Тебе понравилось?
Грейс рассмеялась:
– Конечно. – Она обняла его за талию и прижалась головой к его могучей груди.
Больше всего на свете ей хотелось помочь ему. И еще – она хотела его. Хотела, и точка.
Только тут Грейс окончательно поняла, что любит Юлиана, любит глубоко, искренне и безоговорочно.
Да и могло ли быть иначе?
Грейс снова посмотрела на полки с книгами, и на нее нахлынули воспоминания. Именно Юлиан появился в лифте и спас ее, а потом лежал с розой на кровати и ждал, пока она найдет его подарок.
Права Селена, нельзя отпускать такого парня.
Она едва не проговорилась, но вовремя прикусила язык. Еще не время.
Грейс взвесила все «за» и «против». Говорить или нет? Раньше Юлиану здесь не нравилось, она это хорошо помнила. Если попросить его остаться, это станет единственной причиной для него. А если у него не будет своих собственных причин, то рано или поздно он станет попрекать ее тем, что она лишила его всего, к чему он стремился. Как психолог, Грейс лучше других понимала причины, которые могут привести к разрыву отношений.
Если людей не связывает ничего, кроме физической близости, то долго такое объединение не продлится. Они с Юлианом отличаются друг от друга, как небо и земля – женщина-психолог из двадцать первого века и обольстительный македонский полководец из второго века до нашей эры. Попробуйте найти место, где могли бы жить рядом рыба и птица! Что, если через год они перестанут любить друг друга? Что, если Юлиан изменится, когда проклятие спадет? В Македонии он являлся совсем другим человеком, а здесь его страсть к ней могла быть лишь частью проклятия.
Если Юлиан не воспользуется шансом и не вернется домой, то второго раза ему, возможно, уже не представится.
Грейс с трудом заставила себя успокоиться. Она не могла даже сказать ему: «Давай попробуем, и будь, что будет»; после того как он примет решение, другого пути ему уже не представится.
Грейс искренне пожалела о том, что не может заглядывать в будущее, как Селена. Впрочем, и Селена часто ошибалась, а Грейс не могла допустить ошибки. Значит, ему придется полюбить ее так же сильно, как она любит его, что может случиться с той же вероятностью, с какой следует ждать, что небо упадет ей на голову. Получается, так или иначе, она должна отпустить его.
Грейс отстранилась.
– Пойду приготовлю ужин.
Юлиан молча смотрел, как она уходит из комнаты. Ему хотелось броситься за ней, но он не посмел. Сначала ему нужно собраться с духом. Еще немного времени, и он погасит огонь, пожирающий его изнутри.
Грейс заканчивала готовить суп из пакетика и бутерброды, когда Юлиан вошел в кухню.
– Тебе лучше? – с надеждой спросила Грейс.
– Да. – Он сел за стол.
Грейс помешивала ложкой суп и смотрела, как Юлиан ест бутерброды. Заходящее солнце осветило его волосы, позолотив их. Он сидел с прямой спиной, и Грейс не могла налюбоваться им. Больше всего ей хотелось подойти и, сев к нему на колени, сцеловывать солнце с его волос.
– Знаешь, я тут подумала: почему бы тебе не остаться? Или, может, тебе не хочется жить в моем времени?
Его взгляд расстроил ее.
– Мы уже обсуждали это. Мне здесь не место. Я не понимаю ваш мир, ваши традиции, чувствую себя неловко, и это меня раздражает.
Грейс вздохнула. Что ж, больше не стоит возвращаться к этому вопросу. Она молча принялась за бутерброд.
После того как они поужинали, Юлиан помог ей помыть посуду.
– Хочешь, я тебе почитаю?
– Конечно.
По его голосу Грейс поняла: что-то не так.
Поднявшись наверх, Грейс взяла новенькую книжку» на обложке которой красовалась надпись «Питер Пэн», и спустилась обратно. Юлиан уже обустроил на полу их импровизированное ложе.
Грейс легла рядом с Юлианом и, раскрыв книгу, стала читать.
Пока она читала, Юлиан смотрел, как бегает по строчкам ее взгляд, и убеждал себя, что не дотронется до нее. Все же не удержался и погладил Грейс по волосам; от этого прикосновения его словно током ударило. Он хотел обладать ею, хотел до боли в чреслах.
К счастью, голос Грейс успокоил его, и он унесся мыслями в далекое прошлое, туда, где его ждал дом, пусть иллюзорный, но такой желанный; дом, который он ищет уже целую вечность. Там только они вдвоем, и нет ни богов, ни проклятий.
Грейс приподняла бровь, когда рука Юлиана с ее волос переместилась на рубашку, и его пальцы стали расстегивать верхнюю пуговицу. Она затаила дыхание в надежде, хотя все еще сомневалась.
– Что…
– Продолжай читать. – Юлиан расстегнул пуговицу. Она прочитала еще один абзац, и ее бросило в жар.
– Послушай, Юлиан…
– Читай. – Его пальцы опустились к следующей пуговке. Он сводил с ума своим безрассудством, и дыхание Грейс стало прерывистым.
Она посмотрела на него и увидела его голодный взгляд.
– Что мы делаем? Читаем или раздеваемся? Я читаю абзац, ты расстегиваешь пуговицу?
Вместо ответа Юлиан взял в ладонь ее грудь, упрятанную в чашечку лифа, и легонько сжал, отчего Грейс блаженно застонала.
– Читай, – снова велел он.
– Но как? Я не могу, когда…
Он снял лямку лифчика и высвободил ее грудь.
– Юлиан!
– Почитай мне, Грейс.
Как будто это было возможно!
Грейс заставила себя сосредоточиться на книге, а Юлиан продолжал ласкать ее, и его прикосновения были нежными, осторожными и чистыми. Совсем другими прикосновениями он соблазнял ее, сводил с ума.
Она словно растворилась в ощущении близости и продолжала читать, а к тому моменту, как книга закончилась, было уже почти десять.
Грейс отложила книгу.
– У тебя такая замечательная грудь.
– Рада, что ты это заметил. – Она услышала, как урчит у него в животе. – Похоже, ты голоден.
– Мой голод едой не унять.
Грейс почувствовала, что краснеет, когда Юлиан провел рукой по ее коже от живота до шеи. Другой рукой он погладил ее по волосам и коснулся большим пальцем губ.
– Как странно, что твой поцелуй сводит меня с ума.
– Странно?
– Прости, я не то хотел сказать. Мне нравится дотрагиваться до тебя, нравится чувствовать под пальцами нежность твоей кожи, но только от твоего поцелуя я теряю контроль над собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57