Я подавала ей тарелки, она наливала, и вместе мы относили их в столовую. Получалось неплохо.
На горячее была жареная говядина, еще одно любимое папино блюдо, с пюре, овощами и подливкой. Мама всегда вешала на холодильник меню, что было удобно. Даже если она уже забывала, что за чем, мы видели на листе.
Все, казалось, шло по плану. Мясо немного подгорело, но мы замаскировали все подливой, и никто ничего не заметил. Но вот дальше начались трудности. Горошек и отварная морковь были на месте, а картошки не было.
Ни кастрюли, ни блюда с пюре. Ни в холодильнике, ни в духовке. Мы обыскали всю кухню, но нашли лишь корзину с нечищеной сырой картошкой, давшей побеги.
Вот так-так.
– Готовить ее слишком долго, – подытожила Лесли, бросив взгляд на разложенное мясо с овощами и подливкой. Блюдо начинало остывать. – Придется подавать как есть.
Отец одобрительно кивнул, когда мы принесли блюдо, но затем заметил недостающий элемент и нахмурился:
– А где картошка? Беверли, ты разве не делала пюре? – Мама выпила еще хересу и мутным взором осмотрела стол, проверяя, что мы принесли. Она удивленно посмотрела на меня:
– Разве я не приготовила? – Я покачала головой.
Она улыбнулась и попыталась сесть прямо.
– Значит, картошка все еще в корзине, Роберт. Картофелечистка во втором ящике справа от мойки. Ты можешь взять любую кастрюлю. – Сказав так, Беверли осушила бокал, поставила его на стол и нетерпеливо забарабанила пальцами по хрусталю. Мэтт опомнился и подлил ей вина.
Отец чуть галстук не проглотил. Слова высыпались из его рта по одному:
– Ты. Забыла. Приготовить. Пюре? – Он вскочил на ноги. – Ты что, дура? – Он бросил взгляд на жену. – Опять напилась?
Мама холодно ему улыбнулась:
– А ты хам.
Его лицо побагровело. Отец не выносит критики, и обычно мама ему подыгрывает. Но сегодня, видно, не захотела.
Что-то она расхрабрилась. Отец, похоже, пришел к такому же выводу. Он перевел взгляд с матери на Джеймса – тот, потупив взгляд, ковырялся в тарелке, – дальше, на Ника, затем на меня.
Отец ткнул пальцем в моем направлении:
– Это все ты виновата.
– Не стоит говорить в таком тоне с дочерью, – заметил Ник тоном, полным скрытой угрозы.
– Не указывай, как мне разговаривать с детьми!
– Я не стану сидеть и молча слушать, как вы оскорбляете Фил без причины.
– Ну так катись отсюда.
– А мне нравится этот мальчик, – сказала мама и отсалютовала Нику бокалом. – Пора уже кому-нибудь указывать, когда ты не прав, Роберт. А ты частенько бываешь не прав. – Она выпила за это.
Джеймс, Мэтт и Зак в шоке смотрели на нее.
Отец сжимал и разжимал кулаки. Он готов был смести любого с пути.
Лесли и Марша переглянулись и подняли детей.
– Малыши, пойдемте принесем торт.
– Но мы же еще не доели ужин, – пожаловался Джеймс-младший.
– Ничего, ничего, пойдемте.
Мать, похоже, наслаждалась моментом. Она откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу.
– Зак, ответь, в чем разница между Богом и адвокатом?
– Хм, не знаю, мам.
– Бог не считает себя адвокатом. – Она улыбнулась мужу и снова осушила бокал. Графин рядом с Мэттом был уже пуст. – Джеффри, будь хорошим мальчиком, передай мне вон ту бутылку.
Джеффри протянул руку, чтобы выполнить просьбу, но голос отца остановил его:
– Не тронь, Джеффри. Не потакай ей.
Джеффри застыл с бутылкой в руках, он не знал, как поступить. Кого слушать – хозяина или хозяйку?
Победил босс. Джеффри поставил бутылку обратно на стол.
От напряжения стало нестерпимо жарко.
Зак положил локти на стол и улыбнулся:
– Знаете, мне кажется, сейчас подходящее время, чтобы поделиться с вами кое-чем. Что получается, когда студент школы адвокатов проваливается на выпускных экзаменах три раза подряд?
– Зак Коксуэлл, – пробормотал Мэтт.
– Неудачник, – добавил Джеймс сразу за ним.
– Получается, что нужно лучше учиться, а не дурака валять, – жестко ответил отец.
– Не-а, никто не угадал. Получается фотограф.
Если Зак добивался нашего внимания, то теперь он завладел им полностью. Мы все смотрели на него в недоумении. Мать нахмурилась:
– По-твоему, это смешно?
– Нет, по-моему, это хорошая новость. Что же вы не поздравляете меня с тем, что я наконец-то нашел свою нишу в этом мире?
– Ты будешь адвокатом! – рявкнул отец. – Это было решено еще до того, как ты появился на свет.
– Нет, папа, если Филиппе можно заниматься своим делом, то и мне можно. Адвокатура – это не мое. Я прошел курс художественной фотографии и думаю…
– Филиппе, – перебил его отец, – за многое сегодня придется ответить. – Он разом отпил полбокала вина и через весь стол бросил тяжелый взгляд на мать. – Впрочем, чтобы понять, что дурное семя дает дурные всходы, нужно лишь немного времени, не так ли, Беверли? – Мама моргнула несколько раз.
– Не понимаю, о чем ты?
– О нет, прекрасно понимаешь. Просто ты считала, что я не знаю того, что известно тебе. Ты думала, что обвела меня вокруг пальца, но я все это время был в курсе. Я все знал, но вел себя благородно по отношению к тебе, несмотря на твое поведение. Но пора положить этому конец.
– Да пожалуйста, Роберт, потому что, кроме тебя, никто не понимает, о чем ты толкуешь.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Оглядись, Беверли, тебя не удивляет, что у меня только один рыжий ребенок?
Внутри у меня все похолодело. Я сразу вспомнила о письмах, перевязанных ленточкой, и о маминых слезах. Две точки соединились прямой линией.
– Точнее будет сказать, что у меня нет рыжих детей. У меня нет дочери с дурной наследственностью, которая даже не стремится к семье, которая не похожа на меня, не похожа ни на кого из присутствующих. Ты считаешь меня идиотом, Беверли? – Отец стукнул кулаком по столу, и бокалы жалобно звякнули. Он зарычал: – Может, расскажешь нам, кто отец этого ребенка? – Он указал на меня пальцем, и кровь застыла в моих жилах.
Но мать смотрела на него с легкой улыбкой.
– Я никогда не считала тебя глупцом, Роберт, но только что ты доказал обратное. – Она пальцем поманила Джеффри. – Дай мне бутылку.
Тот отвернулся.
Они все отвернулись от нее, как будто она стала невидимой.
Ник негромко выругался. Он встал, обогнул стол, взял бутылку и сорвал обертку с горлышка, пока подходил к маме. Откупорив бутылку, он наполнил маме бокал, затем поставил бутылку рядом с ней и вернулся на свое место.
– Значит, Салливан решил потакать ей. – прошипел отец.
– Разумеется. Раз Коксуэллы не признают моего существования, – дерзко ответила мама. Она красиво поблагодарила Ника и отпила вина. Отец негодовал.
– Пора рассказать правду, Беверли.
– Что ж, пожалуй, ты прав. Но запомни. Роберт, ты сам напросился.
– Ты рассказала правду ей, поэтому она и отвергает меня. Ты… – Он приготовился разразиться оскорбительной тирадой, но мама гордо вскинула голову, и он осекся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
На горячее была жареная говядина, еще одно любимое папино блюдо, с пюре, овощами и подливкой. Мама всегда вешала на холодильник меню, что было удобно. Даже если она уже забывала, что за чем, мы видели на листе.
Все, казалось, шло по плану. Мясо немного подгорело, но мы замаскировали все подливой, и никто ничего не заметил. Но вот дальше начались трудности. Горошек и отварная морковь были на месте, а картошки не было.
Ни кастрюли, ни блюда с пюре. Ни в холодильнике, ни в духовке. Мы обыскали всю кухню, но нашли лишь корзину с нечищеной сырой картошкой, давшей побеги.
Вот так-так.
– Готовить ее слишком долго, – подытожила Лесли, бросив взгляд на разложенное мясо с овощами и подливкой. Блюдо начинало остывать. – Придется подавать как есть.
Отец одобрительно кивнул, когда мы принесли блюдо, но затем заметил недостающий элемент и нахмурился:
– А где картошка? Беверли, ты разве не делала пюре? – Мама выпила еще хересу и мутным взором осмотрела стол, проверяя, что мы принесли. Она удивленно посмотрела на меня:
– Разве я не приготовила? – Я покачала головой.
Она улыбнулась и попыталась сесть прямо.
– Значит, картошка все еще в корзине, Роберт. Картофелечистка во втором ящике справа от мойки. Ты можешь взять любую кастрюлю. – Сказав так, Беверли осушила бокал, поставила его на стол и нетерпеливо забарабанила пальцами по хрусталю. Мэтт опомнился и подлил ей вина.
Отец чуть галстук не проглотил. Слова высыпались из его рта по одному:
– Ты. Забыла. Приготовить. Пюре? – Он вскочил на ноги. – Ты что, дура? – Он бросил взгляд на жену. – Опять напилась?
Мама холодно ему улыбнулась:
– А ты хам.
Его лицо побагровело. Отец не выносит критики, и обычно мама ему подыгрывает. Но сегодня, видно, не захотела.
Что-то она расхрабрилась. Отец, похоже, пришел к такому же выводу. Он перевел взгляд с матери на Джеймса – тот, потупив взгляд, ковырялся в тарелке, – дальше, на Ника, затем на меня.
Отец ткнул пальцем в моем направлении:
– Это все ты виновата.
– Не стоит говорить в таком тоне с дочерью, – заметил Ник тоном, полным скрытой угрозы.
– Не указывай, как мне разговаривать с детьми!
– Я не стану сидеть и молча слушать, как вы оскорбляете Фил без причины.
– Ну так катись отсюда.
– А мне нравится этот мальчик, – сказала мама и отсалютовала Нику бокалом. – Пора уже кому-нибудь указывать, когда ты не прав, Роберт. А ты частенько бываешь не прав. – Она выпила за это.
Джеймс, Мэтт и Зак в шоке смотрели на нее.
Отец сжимал и разжимал кулаки. Он готов был смести любого с пути.
Лесли и Марша переглянулись и подняли детей.
– Малыши, пойдемте принесем торт.
– Но мы же еще не доели ужин, – пожаловался Джеймс-младший.
– Ничего, ничего, пойдемте.
Мать, похоже, наслаждалась моментом. Она откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу.
– Зак, ответь, в чем разница между Богом и адвокатом?
– Хм, не знаю, мам.
– Бог не считает себя адвокатом. – Она улыбнулась мужу и снова осушила бокал. Графин рядом с Мэттом был уже пуст. – Джеффри, будь хорошим мальчиком, передай мне вон ту бутылку.
Джеффри протянул руку, чтобы выполнить просьбу, но голос отца остановил его:
– Не тронь, Джеффри. Не потакай ей.
Джеффри застыл с бутылкой в руках, он не знал, как поступить. Кого слушать – хозяина или хозяйку?
Победил босс. Джеффри поставил бутылку обратно на стол.
От напряжения стало нестерпимо жарко.
Зак положил локти на стол и улыбнулся:
– Знаете, мне кажется, сейчас подходящее время, чтобы поделиться с вами кое-чем. Что получается, когда студент школы адвокатов проваливается на выпускных экзаменах три раза подряд?
– Зак Коксуэлл, – пробормотал Мэтт.
– Неудачник, – добавил Джеймс сразу за ним.
– Получается, что нужно лучше учиться, а не дурака валять, – жестко ответил отец.
– Не-а, никто не угадал. Получается фотограф.
Если Зак добивался нашего внимания, то теперь он завладел им полностью. Мы все смотрели на него в недоумении. Мать нахмурилась:
– По-твоему, это смешно?
– Нет, по-моему, это хорошая новость. Что же вы не поздравляете меня с тем, что я наконец-то нашел свою нишу в этом мире?
– Ты будешь адвокатом! – рявкнул отец. – Это было решено еще до того, как ты появился на свет.
– Нет, папа, если Филиппе можно заниматься своим делом, то и мне можно. Адвокатура – это не мое. Я прошел курс художественной фотографии и думаю…
– Филиппе, – перебил его отец, – за многое сегодня придется ответить. – Он разом отпил полбокала вина и через весь стол бросил тяжелый взгляд на мать. – Впрочем, чтобы понять, что дурное семя дает дурные всходы, нужно лишь немного времени, не так ли, Беверли? – Мама моргнула несколько раз.
– Не понимаю, о чем ты?
– О нет, прекрасно понимаешь. Просто ты считала, что я не знаю того, что известно тебе. Ты думала, что обвела меня вокруг пальца, но я все это время был в курсе. Я все знал, но вел себя благородно по отношению к тебе, несмотря на твое поведение. Но пора положить этому конец.
– Да пожалуйста, Роберт, потому что, кроме тебя, никто не понимает, о чем ты толкуешь.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Оглядись, Беверли, тебя не удивляет, что у меня только один рыжий ребенок?
Внутри у меня все похолодело. Я сразу вспомнила о письмах, перевязанных ленточкой, и о маминых слезах. Две точки соединились прямой линией.
– Точнее будет сказать, что у меня нет рыжих детей. У меня нет дочери с дурной наследственностью, которая даже не стремится к семье, которая не похожа на меня, не похожа ни на кого из присутствующих. Ты считаешь меня идиотом, Беверли? – Отец стукнул кулаком по столу, и бокалы жалобно звякнули. Он зарычал: – Может, расскажешь нам, кто отец этого ребенка? – Он указал на меня пальцем, и кровь застыла в моих жилах.
Но мать смотрела на него с легкой улыбкой.
– Я никогда не считала тебя глупцом, Роберт, но только что ты доказал обратное. – Она пальцем поманила Джеффри. – Дай мне бутылку.
Тот отвернулся.
Они все отвернулись от нее, как будто она стала невидимой.
Ник негромко выругался. Он встал, обогнул стол, взял бутылку и сорвал обертку с горлышка, пока подходил к маме. Откупорив бутылку, он наполнил маме бокал, затем поставил бутылку рядом с ней и вернулся на свое место.
– Значит, Салливан решил потакать ей. – прошипел отец.
– Разумеется. Раз Коксуэллы не признают моего существования, – дерзко ответила мама. Она красиво поблагодарила Ника и отпила вина. Отец негодовал.
– Пора рассказать правду, Беверли.
– Что ж, пожалуй, ты прав. Но запомни. Роберт, ты сам напросился.
– Ты рассказала правду ей, поэтому она и отвергает меня. Ты… – Он приготовился разразиться оскорбительной тирадой, но мама гордо вскинула голову, и он осекся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78