— Такое впечатление, что ты стесняешься меня. Ну и дела. Ведь наверняка у тебя было полно женщин. Не сомневаюсь, вешались тебе на шею…
— Женевьева. Послушай, Женевьева…
Она вздохнула, надула губки и отвернулась к огню.
— Знаешь, мне тоже нравится мое имя, но ты слишком часто повторяешь его, лучше бы…
В его глазах появился странный блеск. Таггерт приподнял брови.
— Что лучше?
Она робко пожала плечами.
— Ты, как я вижу тугодум, коль тебе требуется время на осмысление намеков. — Девушка бросила на него проказливый взгляд.
Некоторое время лицо мужчины оставалось непроницаемым, затем он тряхнул головой и очаровательно улыбнулся. Для нее эта улыбка оказалась лучшим подарком, и… Женевьева отважилась на поцелуй, чувствуя, как между ними снова вспыхивают искры страсти.
Они остановились, дабы глотнуть воздуха. Потом Жен на мгновение прижала губы к краю его рта и вдруг внезапно отодвинулась.
— Что-то не так? Ты в порядке? — тихо спросил он, зеленые глаза беспокойно сверкнули.
Она убрала прядь темных волос с его лба.
— Конечно, в порядке. Но я хотела бы обсудить некоторые вещи…
Таггерт напрягся, но затем черты лица смягчились.
— Хорошо. Начинай.
Она пошла на откровенность:
— Я хочу объяснить тебе, почему не считаю Сета виновным. Слушай внимательно.
— Женевьева…
— Знаю, — она подняла руку вверх, моля о терпении, — все улики указывают на него. А ты думаешь, что в своих действиях я руководствуюсь слепой преданностью.
— Именно. Но я восхищаюсь твоей верностью брату. Однако при существующих обстоятельствах тебе следует взглянуть правде в лицо…
— Пожалуйста, Джон. Просто выслушай меня. Я прошу.
Его губы вытянулись в ниточку, но он поборол раздражение.
— Ладно. Слушаю.
Девушка вздохнула с облегчением.
— Я очень люблю брата. И думаю, что знаю Сета гораздо лучше, чем другие, так как лично принимала участие в его воспитании. И я уверена: он не способен совершить то, в чем беднягу обвиняют. Наверное, он смог бы уничтожить врага, защищая меня, или любимую женщину, или близкого друга. Но ради денег? Никогда бы он не пошел на убийство. Однако, — она бросила на Таггерта уничтожающий взгляд, словно ему вздумалось перечить ей, — это не единственная причина, по которой я думаю, что он невиновен…
Она сделала паузу, чтобы восстановить сбившееся от волнения и напряжения дыхание. Детектив молча ждал, пока Женевьева соберется с мыслями.
— За четыре дня до смерти Джимми сказал Сету, что собирается изменить завещание в пользу своей невесты Лоры. Но мой брат никогда бы… — Женевьева произносила слова скороговоркой из-за страха: вдруг Таггерту не хватит терпения выслушать ее до конца, слишком уж скептически он кривил губы. — Сет ни за что бы не пошел на преступление, он не нуждался в деньгах компаньона по бизнесу. Ведь я… уже согласилась дать ему достаточно приличную сумму на выкуп его спортивного магазина.
— Что?
Она кивнула.
— Я все рассказала полиции, но там мне не поверили. Естественно, я не могу обвинять полицейских. Они подумали, что я просто выгораживаю своего родственника. Мои слова для них ничего не значили. Но за прошедшие годы я действительно скопила немного денег. Пыталась помочь Сету. Правда, сейчас часть из них пошла на оплату услуг моих адвокатов, но кое-что осталось. Мои сбережения находятся в банке Силвера. Я клала деньги на депозит каждую неделю. Уже собиралась, оформив необходимые бумаги, закрыть счет. И Сет знал об этом. Словом, у него не было никаких мотивов убивать друга…
Таггерт вытянул ноги и на секунду замер.
— Итак, мы снова возвращаемся к таинственному незнакомцу?
— У меня было много времени для размышлений. Я не верю, что Джимми, договорившись о встрече с Сетом, сам принес ружье в наш дом. Неподходящая версия. Полагаю, кто-то выкрал оружие из особняка Джимми, затем парня подстерегли возле нашего коттеджа, затем проникли в него, и случилось непоправимое…
К ее облегчению, Джон Стил сразу возражать не стал.
— Говорят, компаньон твоего брата был чудесным парнем.
— Был. Да. Был. — Она почувствовала, как тоскливо сжалось сердце, ведь она считала Джимми и своим другом, но решила не уточнять это.
Увидев грусть в ее глазах, Таггерт заключил девушку в объятия.
— Успокойся. Мы обязательно разберемся во всем. Главное — понять, кому была выгодна смерть несчастного молодого человека.
Женевьева чуть не расплакалась.
— Но что же будет с Сетом, ему не нужны были деньги Джимми. Брат знал, что я собираюсь помочь ему.
Джон пропустил концы ее прядей сквозь пальцы и медленно выдохнул.
— Хорошо. Значит, согласно твоей теории, кто-то другой застрелил Джимми Данна? Его невеста?
Женевьева отрицательно покачала головой.
— Вряд ли. Правда, я ее знаю очень мало и, честно говоря, она мне не очень нравится. Но, скорее всего, это не она. Кроме того, у нее серьезное алиби. В момент преступления она находилась у родителей Джимми. Ждала жениха, чтобы вместе пообедать.
— Тогда кто?
— Не знаю, даже не представляю, — призналась девушка.
Таггерт, дабы утешить Женевьеву, крепче прижал ее к себе.
— Извини, скажу честно, твой рассказ не слишком убедителен, — начал он, тщательно подбирая слова. — И я не думаю, что ты решишь свои проблемы, бегая от полицейских. Чем больше ты оттягиваешь свое участие в судебном процессе, тем хуже делаешь для себя и брата.
— Я все понимаю. Рано или поздно придется вернуться. Но как же мне сейчас нужен союзник. Без поддержки так тяжело.
Подтекст ясен, подумал Таггерт. А она вздохнула, разочарованная его молчанием. Нет, он, скорее всего, ей не поможет. И взгляду него сейчас отрешенный, равнодушный.
— Догадываюсь о твоих мыслях. Ладно, разговор окончен.
Она совсем сникла.
Он неожиданно снова привлек девушку к себе и поцеловал в висок. Дотронулся до ее груди.
— Не будем заниматься этим сейчас, — Боуен вспыхнула. — Неподходящий момент.
— Конечно, не будем. — Одним движением он опрокинул девушку навзничь и придавил своим большим телом. — Но я хочу тебя…
Кошмар приснился под утро, вкрался в его сон, как серые клубы дыма вползают в комнату во время пожара сквозь дверную щель.
Неподдельный ужас вырвал Таггерта из нежных объятий Женевьевы и повлек за собой в прошлое: к высоким горным цепям Гиндукуша, к шпилеобразной короне северного Афганистана.
Он уже путешествовал здесь когда-то и знал, чем это закончится, но не мог прогнать наваждение, которое однажды едва не убило его. Так болело сердце.
Отчаяние охватывало Джона с головы до ног, сковывало, силы таяли, как тают горящие свечи. Образы становились отчетливее, материализовались из воздуха. И вот он опять там, в далеком зловещем ущелье, рядом со своими товарищами.
Стояла летняя ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26