Для этого нужно задвинуть прошлое еще дальше в темный угол памяти.
Джина ждала ее в хирургии, где она дежурила. Это была высокая девушка с кремовой кожей, иссиня-черными волосами и фигурой, которую не мог не оценить даже умирающий пациент.
— Привет! Как там прошло у доктора Гамильтона?
— Удачно. Сказать по правде, я даже молилась, — ответила Керри.
Джина понизила голос. В Хартфорде не любили сплетниц.
— Ничего удивительного. Все знают, что с Гамильтоном тяжело работать. Он тебе выговаривал?
— Совсем нет. Даже похвалил, — сообщила Керри.
Карие, с золотинкой, глаза Джины зажглись удивлением.
— Ты шутишь? Подруга, ну ты даешь! Доктор Гамильтон ненавидит медсестер. Он мирится с их присутствием, как с необходимым злом.
— Да? Наверное, у него было хорошее настроение. Он даже предложил мне выпить с ним кофе.
Джина открыла рот от удивления:
— Ничего не понимаю! Хартфордский золотой мальчик, бог своих пациенток, доктор для богатых, красивых женщин — заинтересовался медсестрой!
Керри улыбнулась:
— Он что, действительно такой?
— Еще хуже. Можешь мне поверить. Я работала в гинекологической палате. Он обращается со своими пациентками так, будто они королевы. А они готовы хорошо платить за такое отношение.
Керри всего неделю жила с Джиной в одной комнате, но уже была знакома с ее прямотой, временами граничащей с сарказмом. Она отчасти знала и причину этого. Джина пробивалась наверх из чикагских трущоб, она долго боролась за лучшую жизнь. Полная стипендия в школе медсестер стала для нее началом надежды.
— Я все еще слышу шум и вонь Цицеро-стрит, — сказала она в ту ночь, когда они проговорили с Керри до утра. — Иногда от воспоминаний становится так плохо, что приходится идти в душ, чтобы снова почувствовать себя чистой.
Керри кивнула с молчаливым пониманием. У большинства людей есть часть прошлого, которую они хотят забыть. Плохие времена оставляют шрамы и изменяют судьбы. Джина помнит нищету и отчаяние. Она сама — авиакатастрофу над океаном… кошмарный момент, когда Джонни ушел под воду… она пыталась его вытащить… крики раненых и умирающих…
Однако, когда Джина спросила:
— А ты откуда, Керри? Глядя на тебя, не скажешь, что жизнь часто била тебя под дых, — она тихо ответила:
— Я выросла на ранчо в Орегоне. У меня замечательные родители. Я училась на медсестру в Портленде и затем работала там в городской больнице, пока не получила диплом.
Джина нахмурилась. В глубине удивительных глаз Керри угадывалась затаенная грусть. Тайна. Эти глаза как бы говорили: «Не пытайся заглянуть глубже, чем надо. Принимай меня такой, какая я есть, и не задавай лишних вопросов». Ладно. Раз прошлое Керри Кинкайд — запретная тема, она не станет ничего выпытывать. А если там была какая-нибудь темная история? Ну и что? Кто без греха? — рассудила Джина.
Мужской голос вывел девушек из задумчивости:
— Если каждый будет платить за себя, я, пожалуй, составлю вам компанию на ленч.
Это был Майк Девени, один из интернов Хартфорда. Он пошел с ними рядом — со стороны Джины.
— Конечно. Я знала, что ты появишься, поэтому прихватила с собой лишний сандвич, — ехидно ответила Джина.
Он улыбнулся:
— Как всегда, думаешь о моем пустом желудке и кошельке, милая? Неудивительно, что я тебя — так люблю.
Джина отвела глаза от его мальчишеского лица.
— Не принимай это на свой счет. Я всегда забочусь о голодающих интернах. Они будят во мне материнский инстинкт.
— Я знаю, как разбудить его совсем. — Майк почти мурлыкал. — Ты стала бы замечательной матерью.
Джина вспыхнула:
— Всему свое время, доктор.
Теплота покинула его голос.
— И это время настанет, когда на горизонте появится мистер Успех?
Вы поставили верный диагноз. А теперь, может, оставим эту тему? Он скривился, как от боли:
— Хорошо.
Они молча дошли до лифта и так же молча спустились на первый этаж. Керри отчаянно пыталась придумать, что бы сказать, но ей ничего не приходило в голову.
Помощь пришла со стороны.
— Это частные поминки, или я могу присоединиться к плакальщикам?
Керри оглянулась и задрала голову вверх, потому что рост доктора Тейлора составлял метр девяносто. Керри вновь подумала, как и в день их знакомства, что доктор Тейлор больше похож на плейбоя, чем на врача. Мускулистое тело, покрытое, по меткому замечанию Джины, «загаром пляжных мальчиков», уверенная манера держаться и открытая, вызывающая доверие улыбка — этот человек знал себе цену. И как сообщал беспроводной телеграф клиники, эта цена была высока. Бретт Тейлор был сыном миллионера.
Джина опомнилась первая:
— Поминки кончились, Бретт. — Она бросила на Майка многозначительный взгляд. — Предмет печали зарыт в землю. Можем немного посмеяться.
— Тогда я вам пригожусь. Я самый забавный мужчина в Хартфорде. А если вы наставите на меня пистолет, я даже могу начать шутить.
Керри улыбнулась. Доктор Тейлор, резидент по хирургии, умел понравиться. И хотя он не соответствовал ее представлениям о том, как должен выглядеть и как должен вести себя настоящий врач, она не могла отрицать, что общаться с ним очень приятно.
— Сделай это еще раз, — сказал он.
— Что сделать?
— Улыбнись. Ты еще красивее, чем я думал.
«Ты еще больший бабник, чем мне говорили, — подумала Керри. — Очаровашка со скальпелем. Так, по-моему, прозвала его Джина».
Джина предупреждала ее насчет Бретта: «Он цепляется к каждой новой медсестре. Ну, если она хорошенькая. За мной он в июне ухлестывал. Не принимай его всерьез. Бретт Тейлор — убежденный холостяк».
Они вошли в просторное, ультрасовременное кафе, которое, на взгляд Керри, было больше похоже на дорогой ресторан. Как и все в Хартфордской больнице, оно сочетало в себе красоту с функциональностью. В самом деле, когда на берегу Тихого океана строилась эта пятиэтажная больница, экономия была скорее исключением, чем правилом.
— Бретт, на тебя тут косятся, — заметила Джина, когда они сели за столик в углу.
Он проследил за ее взглядом. Перед прилавком раздачи стояла пепельная блондинка. Медсестра.
— Ева не имеет на меня никаких прав. Никто не имеет. — Он обратился к Керри: — Так что, если тебя это интересует, я свободен.
«Каким же ты можешь быть нахальным», — подумала Керри.
— Спасибо, но меня это не интересует.
«Я буду вести себя с ним так же бесцеремонно, как и он со мной, — подумала она. — Только так с такими типами и можно обращаться».
Но смутить Бретта Тейлора было не так-то легко.
— Я могу предоставить рекомендации. И гарантирую, что буду себя хорошо вести. Верно я говорю, Джина?
Он насмехался.
— Верно. Бретт ничего не просит и ничего не обещает. Так что, Керри, если ты не хочешь никаких обязательств, доктор Тейлор — мечта всей твоей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Джина ждала ее в хирургии, где она дежурила. Это была высокая девушка с кремовой кожей, иссиня-черными волосами и фигурой, которую не мог не оценить даже умирающий пациент.
— Привет! Как там прошло у доктора Гамильтона?
— Удачно. Сказать по правде, я даже молилась, — ответила Керри.
Джина понизила голос. В Хартфорде не любили сплетниц.
— Ничего удивительного. Все знают, что с Гамильтоном тяжело работать. Он тебе выговаривал?
— Совсем нет. Даже похвалил, — сообщила Керри.
Карие, с золотинкой, глаза Джины зажглись удивлением.
— Ты шутишь? Подруга, ну ты даешь! Доктор Гамильтон ненавидит медсестер. Он мирится с их присутствием, как с необходимым злом.
— Да? Наверное, у него было хорошее настроение. Он даже предложил мне выпить с ним кофе.
Джина открыла рот от удивления:
— Ничего не понимаю! Хартфордский золотой мальчик, бог своих пациенток, доктор для богатых, красивых женщин — заинтересовался медсестрой!
Керри улыбнулась:
— Он что, действительно такой?
— Еще хуже. Можешь мне поверить. Я работала в гинекологической палате. Он обращается со своими пациентками так, будто они королевы. А они готовы хорошо платить за такое отношение.
Керри всего неделю жила с Джиной в одной комнате, но уже была знакома с ее прямотой, временами граничащей с сарказмом. Она отчасти знала и причину этого. Джина пробивалась наверх из чикагских трущоб, она долго боролась за лучшую жизнь. Полная стипендия в школе медсестер стала для нее началом надежды.
— Я все еще слышу шум и вонь Цицеро-стрит, — сказала она в ту ночь, когда они проговорили с Керри до утра. — Иногда от воспоминаний становится так плохо, что приходится идти в душ, чтобы снова почувствовать себя чистой.
Керри кивнула с молчаливым пониманием. У большинства людей есть часть прошлого, которую они хотят забыть. Плохие времена оставляют шрамы и изменяют судьбы. Джина помнит нищету и отчаяние. Она сама — авиакатастрофу над океаном… кошмарный момент, когда Джонни ушел под воду… она пыталась его вытащить… крики раненых и умирающих…
Однако, когда Джина спросила:
— А ты откуда, Керри? Глядя на тебя, не скажешь, что жизнь часто била тебя под дых, — она тихо ответила:
— Я выросла на ранчо в Орегоне. У меня замечательные родители. Я училась на медсестру в Портленде и затем работала там в городской больнице, пока не получила диплом.
Джина нахмурилась. В глубине удивительных глаз Керри угадывалась затаенная грусть. Тайна. Эти глаза как бы говорили: «Не пытайся заглянуть глубже, чем надо. Принимай меня такой, какая я есть, и не задавай лишних вопросов». Ладно. Раз прошлое Керри Кинкайд — запретная тема, она не станет ничего выпытывать. А если там была какая-нибудь темная история? Ну и что? Кто без греха? — рассудила Джина.
Мужской голос вывел девушек из задумчивости:
— Если каждый будет платить за себя, я, пожалуй, составлю вам компанию на ленч.
Это был Майк Девени, один из интернов Хартфорда. Он пошел с ними рядом — со стороны Джины.
— Конечно. Я знала, что ты появишься, поэтому прихватила с собой лишний сандвич, — ехидно ответила Джина.
Он улыбнулся:
— Как всегда, думаешь о моем пустом желудке и кошельке, милая? Неудивительно, что я тебя — так люблю.
Джина отвела глаза от его мальчишеского лица.
— Не принимай это на свой счет. Я всегда забочусь о голодающих интернах. Они будят во мне материнский инстинкт.
— Я знаю, как разбудить его совсем. — Майк почти мурлыкал. — Ты стала бы замечательной матерью.
Джина вспыхнула:
— Всему свое время, доктор.
Теплота покинула его голос.
— И это время настанет, когда на горизонте появится мистер Успех?
Вы поставили верный диагноз. А теперь, может, оставим эту тему? Он скривился, как от боли:
— Хорошо.
Они молча дошли до лифта и так же молча спустились на первый этаж. Керри отчаянно пыталась придумать, что бы сказать, но ей ничего не приходило в голову.
Помощь пришла со стороны.
— Это частные поминки, или я могу присоединиться к плакальщикам?
Керри оглянулась и задрала голову вверх, потому что рост доктора Тейлора составлял метр девяносто. Керри вновь подумала, как и в день их знакомства, что доктор Тейлор больше похож на плейбоя, чем на врача. Мускулистое тело, покрытое, по меткому замечанию Джины, «загаром пляжных мальчиков», уверенная манера держаться и открытая, вызывающая доверие улыбка — этот человек знал себе цену. И как сообщал беспроводной телеграф клиники, эта цена была высока. Бретт Тейлор был сыном миллионера.
Джина опомнилась первая:
— Поминки кончились, Бретт. — Она бросила на Майка многозначительный взгляд. — Предмет печали зарыт в землю. Можем немного посмеяться.
— Тогда я вам пригожусь. Я самый забавный мужчина в Хартфорде. А если вы наставите на меня пистолет, я даже могу начать шутить.
Керри улыбнулась. Доктор Тейлор, резидент по хирургии, умел понравиться. И хотя он не соответствовал ее представлениям о том, как должен выглядеть и как должен вести себя настоящий врач, она не могла отрицать, что общаться с ним очень приятно.
— Сделай это еще раз, — сказал он.
— Что сделать?
— Улыбнись. Ты еще красивее, чем я думал.
«Ты еще больший бабник, чем мне говорили, — подумала Керри. — Очаровашка со скальпелем. Так, по-моему, прозвала его Джина».
Джина предупреждала ее насчет Бретта: «Он цепляется к каждой новой медсестре. Ну, если она хорошенькая. За мной он в июне ухлестывал. Не принимай его всерьез. Бретт Тейлор — убежденный холостяк».
Они вошли в просторное, ультрасовременное кафе, которое, на взгляд Керри, было больше похоже на дорогой ресторан. Как и все в Хартфордской больнице, оно сочетало в себе красоту с функциональностью. В самом деле, когда на берегу Тихого океана строилась эта пятиэтажная больница, экономия была скорее исключением, чем правилом.
— Бретт, на тебя тут косятся, — заметила Джина, когда они сели за столик в углу.
Он проследил за ее взглядом. Перед прилавком раздачи стояла пепельная блондинка. Медсестра.
— Ева не имеет на меня никаких прав. Никто не имеет. — Он обратился к Керри: — Так что, если тебя это интересует, я свободен.
«Каким же ты можешь быть нахальным», — подумала Керри.
— Спасибо, но меня это не интересует.
«Я буду вести себя с ним так же бесцеремонно, как и он со мной, — подумала она. — Только так с такими типами и можно обращаться».
Но смутить Бретта Тейлора было не так-то легко.
— Я могу предоставить рекомендации. И гарантирую, что буду себя хорошо вести. Верно я говорю, Джина?
Он насмехался.
— Верно. Бретт ничего не просит и ничего не обещает. Так что, Керри, если ты не хочешь никаких обязательств, доктор Тейлор — мечта всей твоей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36