— Представь, как это странно бы выглядело, если бы мы просто распрощались с гостями и отправились к себе наверх.
При этих словах у Дженни больно сжалось сердце. Значит, остаться с ней наедине кажется ему странным? Да-а, каждая новобрачная мечтает услышать такое, с горечью подумала она. Вот Рейф и признался, что ему нелегко будет привыкнуть к мысли о совместной с ней жизни.
Что ж, и ей будет не легче, решила Дженни, стараясь не поддаваться боли. И для этого сосредоточилась на том единственном, что принадлежало только ей, — на ее компании.
— Я поражена и страшно довольна тем, как быстро мистер Фадден закончил переделку амбара, — произнесла Дженни вслух. — Наконец-то мы справились с ремонтом и через два дня будем готовы к церемонии открытия.
Рейф кивнул.
— Фадден свое дело знает. Я бы сразу его тебе порекомендовал, если бы ты потрудилась спросить, — добавил он покровительственно, чем определенно вывел ее из себя.
Как типично для Рейфа, как по-мужски, со злостью подумала Дженни, борясь с внезапным порывом хорошенько ему врезать. С самого их отъезда из ресторана он и дюжины слов не сказал, а сказанные — все не те!
— Не смей разговаривать со мной в подобном снисходительном тоне!
— Какой снисходительный тон? Я просто сообщил факт.
— Причем с таким видом, словно у меня в голове винтиков не хватает!
— Опять твоя щепетильность, — укорил он.
— Опять твоя властность, — парировала она. В машине повисло молчание. Дженни неподвижно сидела на своем месте, смотрела в окно и про себя гадала, много ли супружеских пар начинали медовый месяц с перебранки.
Рассматривая эту мысль так и эдак, Дженни безостановочно крутила на пальце кольцо. Она не привыкла носить кольца. Они постоянно мешали ей, цеплялись за материал, когда она шила. Это кольцо — широкое, гладкое, с целым рядом глубоко посаженных бриллиантов — подходило и для обручения, и для свадьбы. Золотая поверхность была теплой, странным образом напоминая о прикосновениях Рейфа. Дженни вздохнула.
Рейф, услышав этот вздох, готов был отдать дневную выручку ресторана, только бы узнать, о чем она думает. Изменчивостью поведения она напоминала ему кошку: всегда настороже, всегда готова отпрыгнуть, всегда ожидает подвоха. Похоже, ночь у них впереди не из легких.
Когда они добрались до гостиницы и устроились в заранее заказанном номере, ситуация еще обострилась. Дженни заметила, что Рейфу не терпится рассовать вещи и спуститься на первый этаж, где был расположен трехзвездочный ресторан. Не путает ли Рейф свадебное путешествие со служебной поездкой, думала она. Небось изнывает от желания ознакомиться с меню конкурента.
Ужин прошел очень напряженно и неловко. Беседа, и без того натянутая, то и дело замирала, да и поддерживать ее пыталась одна Дженни.
В совершеннейшем отчаянии она произнесла:
— С погодой нам повезло. Молчание. Никакого ответа. Она сделала еще одну попытку:
— Для конца октября довольно тепло, тебе не кажется?
Рейф снова оставил ее вопрос без комментариев. Третья попытка:
— Листва просто бесподобна. Здесь всегда такая красивая осень?
— Наверное.
Вот и весь вклад Рейфа в беседу за столом. Дженни пыталась некоторое время молчать, но это оказалось еще хуже, чем поддерживать разговор, пусть даже и натянутый.
Они заговорили одновременно:
— Тебе…
— Ты уже…
— Ты первый, — предложила Дженни.
— Нет. Дамы вперед.
Она уж и забыла, о чем собиралась спросить, так что пришлось импровизировать:
— Я просто хотела узнать — тебе понравился бифштекс?
— У тебя такой же.
— Мне очень понравился. Знаешь, мне как-то друг посоветовал каждый кусок бифштекса запивать глоточком липового шербета. Он утверждал, что шербет раздражает вкусовые окончания и придает мясу незабываемый вкус. — Дженни непринужденно болтала, не переставая думать о том, как она, должно быть, глупо выглядит. Подобного стеснения она не испытывала со школьных времен, когда на уроке ораторского искусства ей пришлось выступать с речью о пользе пчеловодства.
Рейф изображал вежливый интерес, но она очень сомневалась, что он услышал хоть слово. Она могла бы поклясться, что ее болтовня интересует его не больше, чем пчел — плавание.
Ужин подошел к концу, и Дженни почти с облегчением оставила напряженную обстановку ресторана. Так ей, во всяком случае, казалось — до тех пор, пока за ними не закрылась дверь гостиничного номера. Наспех распаковывая сумку с самыми необходимыми принадлежностями, она, как могла, старалась не попадаться ему на пути. Собственно, почти все вещи так и остались в сумке, словно Дженни готовилась удрать при первой же возможности. Когда они с мамой переехали в дом к бабушке и деду, Дженни целых две недели не разбирала свою детскую сумочку — так и держала ее под кроватью. Все, что находилось внутри этой сумочки, принадлежало только ей. А вот дом, комната, кровать — нет, поскольку могли исчезнуть так же внезапно и неожиданно, как это сделал отец.
— Может, примешь ванну? — предложил со своей половины комнаты Рейф.
— С удовольствием. — Дженни схватила халат, метнулась к ванной и щелкнула замком.
Клацанье дверной защелки снова и снова эхом звучало в голове Рейфа. Он помрачнел. Дженни дала понять яснее ясного, что не доверяет ему — несмотря на его безупречное поведение в период помолвки. Правда, это был очень короткий период, тут же напомнил он себе. Каких-то десять дней, да и то ему пришлось с головой уйти в работу, чтобы обеспечить продуктами две вечеринки, один шведский стол и еще свадьбу, в придачу к его собственной.
С самого свадебного приема Дженни становилась все более взвинченной. За ужином ее напряжение достигло предела: казалось, тронь ее — и она разлетится вдребезги, словно хрупкое стекло. Наверное, боится, что он набросится на нее и изнасилует.
Рейф твердо решил доказать, что она ошибается. Всю ночь он будет вести себя как истинный джентльмен, пусть даже эта ночь убьет его, что вполне вероятно, судя по его состоянию.
За ужином он никак не мог сосредоточиться. Но все его внимание мгновенно замкнулось на губах Дженни, когда она, аккуратно откусив от шоколадного торта, слизнула взбитые сливки с верхней губы. Нельзя сказать, что он ее не слушал, — нет, старался, разумеется. Но его по-прежнему отвлекало возбуждающее сочетание огня и холода в ее голосе. Голосе, который притягивал его к ней как магнит.
В который раз Рейфу пришлось напомнить себе свое собственное обещание, данное Дженни, — не давить на нее, не принуждать ни к чему силой. Время еще есть. Впереди у них пять лет. Он перевел глаза на кровать. Сегодня вечером им не упасть на это королевское ложе и не заниматься любовью. Их не ждет изысканный, страстный секс до самого утра, когда усталое удовлетворение завладевает каждой мышцей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
При этих словах у Дженни больно сжалось сердце. Значит, остаться с ней наедине кажется ему странным? Да-а, каждая новобрачная мечтает услышать такое, с горечью подумала она. Вот Рейф и признался, что ему нелегко будет привыкнуть к мысли о совместной с ней жизни.
Что ж, и ей будет не легче, решила Дженни, стараясь не поддаваться боли. И для этого сосредоточилась на том единственном, что принадлежало только ей, — на ее компании.
— Я поражена и страшно довольна тем, как быстро мистер Фадден закончил переделку амбара, — произнесла Дженни вслух. — Наконец-то мы справились с ремонтом и через два дня будем готовы к церемонии открытия.
Рейф кивнул.
— Фадден свое дело знает. Я бы сразу его тебе порекомендовал, если бы ты потрудилась спросить, — добавил он покровительственно, чем определенно вывел ее из себя.
Как типично для Рейфа, как по-мужски, со злостью подумала Дженни, борясь с внезапным порывом хорошенько ему врезать. С самого их отъезда из ресторана он и дюжины слов не сказал, а сказанные — все не те!
— Не смей разговаривать со мной в подобном снисходительном тоне!
— Какой снисходительный тон? Я просто сообщил факт.
— Причем с таким видом, словно у меня в голове винтиков не хватает!
— Опять твоя щепетильность, — укорил он.
— Опять твоя властность, — парировала она. В машине повисло молчание. Дженни неподвижно сидела на своем месте, смотрела в окно и про себя гадала, много ли супружеских пар начинали медовый месяц с перебранки.
Рассматривая эту мысль так и эдак, Дженни безостановочно крутила на пальце кольцо. Она не привыкла носить кольца. Они постоянно мешали ей, цеплялись за материал, когда она шила. Это кольцо — широкое, гладкое, с целым рядом глубоко посаженных бриллиантов — подходило и для обручения, и для свадьбы. Золотая поверхность была теплой, странным образом напоминая о прикосновениях Рейфа. Дженни вздохнула.
Рейф, услышав этот вздох, готов был отдать дневную выручку ресторана, только бы узнать, о чем она думает. Изменчивостью поведения она напоминала ему кошку: всегда настороже, всегда готова отпрыгнуть, всегда ожидает подвоха. Похоже, ночь у них впереди не из легких.
Когда они добрались до гостиницы и устроились в заранее заказанном номере, ситуация еще обострилась. Дженни заметила, что Рейфу не терпится рассовать вещи и спуститься на первый этаж, где был расположен трехзвездочный ресторан. Не путает ли Рейф свадебное путешествие со служебной поездкой, думала она. Небось изнывает от желания ознакомиться с меню конкурента.
Ужин прошел очень напряженно и неловко. Беседа, и без того натянутая, то и дело замирала, да и поддерживать ее пыталась одна Дженни.
В совершеннейшем отчаянии она произнесла:
— С погодой нам повезло. Молчание. Никакого ответа. Она сделала еще одну попытку:
— Для конца октября довольно тепло, тебе не кажется?
Рейф снова оставил ее вопрос без комментариев. Третья попытка:
— Листва просто бесподобна. Здесь всегда такая красивая осень?
— Наверное.
Вот и весь вклад Рейфа в беседу за столом. Дженни пыталась некоторое время молчать, но это оказалось еще хуже, чем поддерживать разговор, пусть даже и натянутый.
Они заговорили одновременно:
— Тебе…
— Ты уже…
— Ты первый, — предложила Дженни.
— Нет. Дамы вперед.
Она уж и забыла, о чем собиралась спросить, так что пришлось импровизировать:
— Я просто хотела узнать — тебе понравился бифштекс?
— У тебя такой же.
— Мне очень понравился. Знаешь, мне как-то друг посоветовал каждый кусок бифштекса запивать глоточком липового шербета. Он утверждал, что шербет раздражает вкусовые окончания и придает мясу незабываемый вкус. — Дженни непринужденно болтала, не переставая думать о том, как она, должно быть, глупо выглядит. Подобного стеснения она не испытывала со школьных времен, когда на уроке ораторского искусства ей пришлось выступать с речью о пользе пчеловодства.
Рейф изображал вежливый интерес, но она очень сомневалась, что он услышал хоть слово. Она могла бы поклясться, что ее болтовня интересует его не больше, чем пчел — плавание.
Ужин подошел к концу, и Дженни почти с облегчением оставила напряженную обстановку ресторана. Так ей, во всяком случае, казалось — до тех пор, пока за ними не закрылась дверь гостиничного номера. Наспех распаковывая сумку с самыми необходимыми принадлежностями, она, как могла, старалась не попадаться ему на пути. Собственно, почти все вещи так и остались в сумке, словно Дженни готовилась удрать при первой же возможности. Когда они с мамой переехали в дом к бабушке и деду, Дженни целых две недели не разбирала свою детскую сумочку — так и держала ее под кроватью. Все, что находилось внутри этой сумочки, принадлежало только ей. А вот дом, комната, кровать — нет, поскольку могли исчезнуть так же внезапно и неожиданно, как это сделал отец.
— Может, примешь ванну? — предложил со своей половины комнаты Рейф.
— С удовольствием. — Дженни схватила халат, метнулась к ванной и щелкнула замком.
Клацанье дверной защелки снова и снова эхом звучало в голове Рейфа. Он помрачнел. Дженни дала понять яснее ясного, что не доверяет ему — несмотря на его безупречное поведение в период помолвки. Правда, это был очень короткий период, тут же напомнил он себе. Каких-то десять дней, да и то ему пришлось с головой уйти в работу, чтобы обеспечить продуктами две вечеринки, один шведский стол и еще свадьбу, в придачу к его собственной.
С самого свадебного приема Дженни становилась все более взвинченной. За ужином ее напряжение достигло предела: казалось, тронь ее — и она разлетится вдребезги, словно хрупкое стекло. Наверное, боится, что он набросится на нее и изнасилует.
Рейф твердо решил доказать, что она ошибается. Всю ночь он будет вести себя как истинный джентльмен, пусть даже эта ночь убьет его, что вполне вероятно, судя по его состоянию.
За ужином он никак не мог сосредоточиться. Но все его внимание мгновенно замкнулось на губах Дженни, когда она, аккуратно откусив от шоколадного торта, слизнула взбитые сливки с верхней губы. Нельзя сказать, что он ее не слушал, — нет, старался, разумеется. Но его по-прежнему отвлекало возбуждающее сочетание огня и холода в ее голосе. Голосе, который притягивал его к ней как магнит.
В который раз Рейфу пришлось напомнить себе свое собственное обещание, данное Дженни, — не давить на нее, не принуждать ни к чему силой. Время еще есть. Впереди у них пять лет. Он перевел глаза на кровать. Сегодня вечером им не упасть на это королевское ложе и не заниматься любовью. Их не ждет изысканный, страстный секс до самого утра, когда усталое удовлетворение завладевает каждой мышцей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44