Конечно, он поступил так потому, что считал: любой представитель музея преследует цель узнать от него дальнейшую судьбу коллекции. В обращениях к Марку каждый давал это понять, пусть не прямо, а косвенно. Одно формальное заявление – и у администрации появляется повод открыть заранее припасенную для этого случая бутылку шампанского. Что ж, точный расчет, чтобы отвязаться от назойливого внимания.
Марку пришлось повторить дважды предложение ехать с ним, прежде чем удалось отвлечь Сюзанну от ее мыслей.
– Что? Нет, я с тобой не поеду!
– Почему? Пришли мы вместе, а твоя машина – в гараже Цируса.
– А тебе какая забота? Да не поеду я с тобой в одном автомобиле после того, что ты заявил сегодня.
– Клятвенно обещаю – хоть мне и не по нраву эта фраза, однажды употребленная твоей мамочкой, – не пользоваться своим преимуществом.
– Даже если попытаешься, придется тебе горько сожалеть. Не беспокойся, я прекрасно могу за себя постоять. И ни за что не выйду вместе с тобой из этого здания на глазах у всего честного народа! – И она бросила выразительный взгляд на входную лестницу, где толпились любопытствующие всех уровней, просто случайно оказавшиеся поблизости, и любители сенсаций. – Придется вызвать такси.
Марк не отставал от нее ни на шаг.
– Да это элементарная вежливость – отвезти девушку после свидания.
Сюзанна посмотрела на него исподлобья.
– Это не свидание, считай себя ничем не связанным.
– Ладно, – легко согласился Марк, – вызывай такси. А я возьму и расскажу всем, что ты заботишься о соблюдении приличий, а сама в позднее время встречаешься со мной в доме Цируса.
И ведь скажет же, и даже не соврет, вот что самое страшное. «Позднее время» – понятие растяжимое, а предстоящая работа и завтра, и послезавтра попадет под это определение. Доказать, что это деловая встреча, а не любовное свидание, не удастся. Все воспримут эту информацию именно так, как он ее преподнесет.
– Пойдем, Сюзанна! – В первый раз в голосе Марка ощущалась некоторая напряженность – он уже просил. – Выше голову, улыбайся! Сделай вид, что тебя все это ничуть не затрагивает. Разве не знаешь, как нужно себя вести, когда нарушаешь правила игры? Или правила Миллеров из Норзбука чем-то отличаются от тех, на которых я вырос?
– Очевидно, нет, – ответила она не совсем уверенно. – Странно, что ты находишь такое положение вещей естественным. Ладно, в любом случае ты отвозишь меня домой. Возвращаться в дом Цируса я не намерена.
– Почему? Думаешь, О'Лери не защитит твоего достоинства?
Не успела она и рта раскрыть, как Марк добавил:
– Может, это и благоразумно. Но не вижу никакого смысла в такой час пригонять твою машину обратно.
– Чего я определенно не хочу, так это провести ночь с тобой.
– А кто напрашивается? – Марк пожал плечами. – Просто утром я за тобой заеду.
– Не стоит беспокоиться. В Чикаго, знаешь ли, есть общественный транспорт. Да и такси можно вызывать круглосуточно.
Подали «кадиллак» Цируса, и ответ Марка утонул в шуме мотора. Наконец-то эта музейная толпа не колет ее своими взорами… Сюзанна назвала адрес и с облегчением откинулась на спинку сиденья.
Марк, кажется, удивился.
– Это же недалеко от Линкольн-парка.
– Поздравляю, у тебя обширные познания в географии Чикаго.
– О, это еще что! А вот на прошлой неделе я побывал в зоопарке. Могу поделиться кое-какими познаниями и в этой области.
– Неужели тебе потребовалось общение с другими животными – О'Лери уже не хватает? И не стоит иронизировать по поводу того, где я живу, – кстати, это недалеко от «Трайэд» и на работу можно ходить пешком.
– Это соседство еще туда-сюда, но рядом Лейкшорская тюрьма и металлоперерабатывающий завод. Вот здорово!
– Каждому свое. Меня мое местожительство вполне устраивает.
– Но как согласилась с этим твоя матушка!
– Ты прав – она бы не согласилась.
Квартира ее в обычном многоэтажном доме, в окружении таких же ничем не примечательных зданий. Сюзанну волновало, что они проедут мимо, а не впечатление, какое произведет ее жилище.
– Остановись вон там, напротив детской площадки. Мотор глушить не надо – дойду сама.
– Но мы не в твоей машине, – заметил Марк, – и я до конца хочу воспользоваться своим правом провожающего.
Какой невозможный человек! Она напомнила ему об условии:
– Я тебя не приглашала.
– А разве я напрашиваюсь? – вкрадчиво произнес Марк и продолжал мягким, обволакивающим голосом: – Уже поздно, ты устала. Мне долго ехать. Кофе пить в такой час просто вредно… Мне извиниться за сегодняшний вечер?
Сюзанна молчала: теперь уже все равно ничего не исправишь. Он открыл перед ней дверь, встал рядом, но не делал ни малейшей попытки зайти внутрь.
– Спокойной ночи, Сюзанна. А вот у меня вряд ли сегодня получится спокойная ночь.
– Перестань, не вижу причин, которые помешают тебе спать как младенцу. С картинами все более или менее определилось…
Марк отпустил дверь и прижал ее обеими руками к стене.
– Что ты хочешь сказать? Что коллекция скоро будет в музее?
«…каждый раз, как Сюзанна переспит со мной». Сюзанна почувствовала, что кровь бросилась ей в лицо; колени непроизвольно подгибаются, ее начинает колотить мелкая дрожь…
– Конечно, я собиралась сказать другое. После твоего заявления сегодня все, кто бы они ни были, в том числе Пирс, отстанут от тебя: ты ясно дал понять, что распорядишься коллекцией, как сочтешь нужным.
– Ну, ему пришлось не по вкусу то, что он услышал. Я сделал предложение, мое право ставить условия и что…
– Я не желаю быть залогом никакой сделки. Ты не в шестнадцатом веке, и прекратим этот разговор!
Он казался, как никогда, серьезным.
– Это означает, что тебе нечего сказать?
– Ты в своем уме? Твое предложение просто абсурдно!
– Тебе все равно никуда не деться. Делай свой выбор.
Голос его не дрогнул, ни капельки не изменился. Своим спокойствием он взвинчивал ей нервы до предела, – невозможно понять, что он действительно чувствует.
– Либо «Диаборн» получает коллекцию картин, либо нет, – стоял на своем Марк. – Мне, конечно, было бы приятнее расстаться с ней, – в любом случае это интересное состязание. Естественно, я пытаюсь подтолкнуть тебя к правильному решению. – И в подтверждение своих слов он привлек ее к себе.
Прикосновение его так нежно – она с легкостью может его оттолкнуть. Но нельзя дать ему понять, что она боится его поцелуев, боится потерять контроль над собой.
На его предложение у нее один ответ – спокойный, расчетливый поцелуй; от него получаешь известное удовольствие, но он ничего не значит. Марку нет места в ее жизни! Да уж, восемь лет назад он целовался куда более страстно, – видно, на большее его уже не тянет.
Но она ошиблась: может быть, поначалу поцелуй действительно ничего не значил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35