Последняя фраза заставила Джуда оторваться от чтения. Кажется, он задумался над тем, что сказала Шейла.
– Разумеется, не такой, – подтвердил он, и если в его тоне и послышалась ирония, то лишь самую малость. Затем он опять погрузился в газету, а Шейла вздохнула еще тяжелей.
– Если бы он не стал работать на тебя, ничего бы не случилось, – добавила она, – ты во всем виноват.
– Можешь думать, как тебе угодно.
Шейла начинала терять терпение.
– Нет, это тебе так угодно. И, как всегда, ты добиваешься того, чего хочешь.
Джуд Райкен отвечал, не отрываясь от газеты:
– Если бы твой мальчик не упрямился и не торговался со мной...
– Торговался? О чем ты говоришь? Это было похоже на провокацию. Ты сам заставил его...
Джуд был непоколебим:
– Как угодно, – повторил он выводящую ее из терпения фразу.
– Ты обманщик, – прошипела Шейла и, резко выпрямившись, уперлась глазами в газетную стену, – ты вмешался, чтобы манипулировать им. Но я хочу знать, почему ты решил использовать его и зачем?
Наступила долгая пауза, которую прерывал лишь шелест страниц.
– А ты хотела, чтобы он встрял в весьма сомнительное дело?
– Конечно, нет, но...
– Ну вот и я не хотел. Так чего ты теперь жалуешься?
– Ты решил за него. Он вправе делать свой выбор.
Джуд оглядел комнату, словно что-то высматривая.
– Ты знаешь, чего тебе надо? – спросил он с необычной для него прямотой.
Шейла насторожилась.
– Ты о чем?
– Меня интересует – не влюбилась ли ты в этого молодого человека? Ты хочешь выйти за него замуж?
– Н-не знаю, в смысле я не уверена... Он не… – Она запнулась, смутившись.
– Вы были близки?
Ее чуть было не бросило в краску, но поскольку она могла не лукавя ответить отрицательно, ей удалось сохранить выдержку.
– Нет, – ответила она с достоинством.
«А почему, собственно? – вдруг подумала она с удивлением. – Джордан, конечно, очень привлекательный парень. Просто она не достаточно давно с ним знакома, вот и все».
Но, отвечая на свой вопрос, Шейла понимала, что лжет себе. Она уже переспала с двумя ухажерами, зная и того и другого не больше недели. Но в этот раз что-то остановило ее, некое отсутствие цели, направления, что ли. Да, это, пожалуй, да плюс еще одно совсем неловкое обстоятельство – дело в том, что Джордан ни разу не настаивал всерьез.
Джуд продолжал внимательно за ней наблюдать.
– Он не тот, кого бы тебе хотелось, не так ли?
– У него великолепные способности, – не отступала Шейла. – Он умный, честолюбивый, и я уверена, что он влюбится в меня, стоит мне захотеть. – Она нахмурилась, сама того не желая. – Если бы еще можно было избавить его от либеральных причуд... я старалась, но, выходит, это требует больше времени.
– Времени у тебя достаточно, Шейла. И ты знаешь не хуже меня, что изменить его невозможно.
– Ты хочешь сказать, что мне следует отказаться от него. – Он промолчал, но она и не ждала ответа. Ярость охватила ее. – Как ты посмел! – закричала она. – Когда ты перестанешь все решать за других, вмешиваться в чужие жизни? Если бы я захотела расстаться с Джорданом Бреннером, то сделала бы это сама!
Она смотрела на отца, и на искаженном от злости лице неожиданно появилось сомненье. А ведь отец, возможно, прав, черт бы его побрал! Джордан красив и талантлив. Все кругом уверены, что его ждет прекрасная карьера, да и к ней он явно неравнодушен. И все же он остается чужим, у него свои интересы, и совсем нелегко сбить его с толку. Конечно, нужно время… но времени-то больше не осталось. Джуд, как всегда, опередил события.
Разговор закончился как обычно. Шейла задумалась и замолчала, а Джуд снова принялся за газету. Прежде чем она опять заговорила, прошло несколько минут.
– Теперь уже поздно. Он ушел. А я не уверена, что хочу вернуть его, – закончила она твердо, так, будто решила все сама.
Заявление ее было встречено шуршанием газеты, вновь теплившимся огоньком сигары, облачком дыма, поднявшимся из-за страниц, да еще вечным «как угодно».
Джордан Бреннер сидел один в своем крошечном кабинетике в юридической фирме Джуда Райкена, раздумывая – звонить или не звонить его дочери. Он не видел ее две недели. Перед ним на столе стоял стакан бурбона, и он неторопливо отхлебывал из него. Шейла, разумеется, поняла, в чем дело. И, конечно, должна знать – то, что между ними начиналось, кончено.
Он попросил ее отца о помощи, и тот помог. Помог не так, как хотелось Джордану, но Марти по крайней мере выпустили из тюрьмы. Джордан поморщился. Он продолжал работать на Райкена и делать вид, что ничего не случилось. Он полагал, что не потерял работу, поскольку никто не приказал ему уволиться. «Я ведь лучший студент на юридическом факультете, – подумал он достаточно самодовольно, – и то, что у нас получилось небольшое недоразумение, вовсе не означает, что следует прервать обоюдовыгодное соглашение». Джордан поморщился. Он хотел спасти звено и потерял всю цепь. И ничего никогда не изменится. Система продолжает работать, не допуская скандала, чтобы ничего не выплыло наружу. Все части механизма хорошо притерты. Система живуча. Сделав еще глоток бурбона с целью дать хотя бы временный наркоз чувству долга, он еще больше засомневался, что систему когда-нибудь действительно удастся изменить. Она напоминала живой и дышащий организм, нуждающийся в подбадривании, успокоении и частой смене повязок с целебной мазью для заживления ран. И раны всегда затягивались, и система продолжала действовать без особых потерь. Он достал бутылку бурбона из коричневого бумажного пакета и высоко поднял ее.
– За Джуда Райкена, любителя порядка! От спиртного в голове приятно загудело, и Джордан налил себе еще. Он до того старался не промахнуться мимо стакана, что даже не услышал, как открылась входная дверь. Шаги, которые становились все ближе, были такими легкими, а ощущения его настолько притупились от сознания своей вины и действия алкоголя, что он не сразу заметил молодую женщину, которая остановилась прямо передним.
– Привет! – Голос у нее был звонкий и немного насмешливый. – Ау, где ты?
Он поднял глаза. И остолбенел. Длинные, длинные волосы, темные, мягкие и пушистые. Ясные зеленые глаза, в которых светится ум. На девушке ладно сидел ярко-синий костюм с золотыми пуговицами, подчеркивающий изящество ее фигуры. Джордан попробовал выпрямиться в кресле, потому что не хотел, чтобы она заметила, чем он занят.
– Я Натали Парнелл, – представилась она. Ее поведение было начисто лишено южной манерности, с которой ему приходилось сталкиваться всю жизнь. – А ты, похоже, пьян?
Он смущенно улыбнулся. Он не был пьян, так, слегка под хмельком.
– Я трезвый, – сообщил он, стараясь не терять достоинства, и неожиданно его слова прозвучали так высокопарно, что он расхохотался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64