Руки дрожали так, что она никак не могла найти замочную скважину, и в конце концов он просто забрал ключи и легко открыл дверь.
Очутившись в квартире, ни один из них не сдвинулся с места, чтобы включить свет. Дверь в гостиную была открыта, через незанавешенные окна виднелось небо, освещаемое вспышками грозы. Глядя на него своими огромными глазами, она с отчаянием подумала, что это знак судьбы — ведь в их свадебную ночь тоже бушевала гроза. Но после сегодняшней ночи она уже больше никогда его не увидит.
— Хочешь кофе? — заботливо спросила она. Он чуть засмеялся.
— Кофе? О, дорогая, наверное, нет. — И его голос зазвучал глухо и обольстительно. — Ты ведь знаешь, чего я хочу. Чего мы оба хотим.
Она покачала головой. Она молила Бога, чтобы он дал ей силы не поддаться. Но, казалось, что сил сегодня явно недоставало.
— Нет, я не хочу. — Поглядев на него, Крессида похолодела от волнения и страха. Она поняла, что сегодня он явно не настроен быть только «другом». В полумраке она чувствовала, как до нее доходят исходящие от него волны желания. Видела его горящие, как бриллианты, глаза, прикованные к бешено пульсирующей жилке на ее запястье.
— Не хочешь? Тогда, наверное, мне придется тебе напомнить, прелесть моя, — пробормотал он.
В ней не осталось ни капли твердости, но достаточно разума, чтобы понимать, стоит позволить ему сделать то, о чем он говорил, это все равно, что подписать себе смертный приговор.
— Нет, — сказала она, вложив в ответ остатки собственных сил. — Нет. — Повернулась и ушла в гостиную.
Он последовал за ней. Ей уже некуда было идти. Она оказалась загнанной в угол, в сети собственного желания. Устремив голодный взгляд на видневшееся в темноте лицо, она себе самой стала противна до тошноты.
— О да, — сказал он спокойно, сняв пиджак, небрежно повесил его на спинку стула. Привычно ослабил узел галстука и расстегнул ворот рубашки.
Маленький мысок обнаженного тела заставил ее вновь испытать прилив желания, и она боялась пошевелиться, чтобы не обнаружить этот жар, который стремительно перерастал в невыносимую боль.
Стефано неотрывно смотрел на нее пожирающим взглядом, его голос звучал почти небрежно, когда он спросил:
— Ты хочешь меня. Крессида? Скажи мне, дорогая?
— Я не знаю.
Когда он услышал ее взволнованный ответ, линия его губ стала еще жестче, а неожиданная вспышка молнии, осветившая комнату наподобие фотовспышки, создала картину гораздо более драматичную, чем те, которые ей приходилось играть на сцене.
— Я думаю, знаешь, — прошептал он. — Ты очень хорошо знаешь. Не бойся. Скажи мне. Или ты хочешь, чтобы я сделал это за тебя?
Она закрыла глаза.
— Нет.
— О, да. Уверен, больше всего на свете тебе сейчас хочется, чтобы я тебя поцеловал. Ведь правда же?
Она беззвучно открыла рот. Он своей силой и подавляющим ее волю присутствием лишал ее возможности сопротивляться. Кроме того, он говорил истинную правду.
Стефано улыбнулся.
— А как только я начну тебя целовать, тебе захочется, чтобы я тебя обнял и провел руками вдоль спины. Одну секунду, не больше. Ведь именно это вводит тебя с ума. А затем ты захочешь, чтобы я начал ласкать твои груди, ведь так? Трогать и гладить, пока не почувствую, как они набухли от моих прикосновений. Пока соски не станут такими твердыми, что не понять, больно тебе или приятно.
Картина, которую он создавал своим бархатным голосом, была невыносимо эротичной, и ее тело начало откликаться, словно он действительно дотрагивался до нее. Она ухватилась за край стола, чтобы не качнуться, чувствуя, как жар, исходящий от бедер, пронизывает каждую клеточку ее существа.
— А скоро, — безжалостно продолжал он, — тебе захочется, чтобы я снял с твоих плеч платье и коснулся обнаженного тела. Тебе этого захочется, — повторил он. — Разве нет?
Ее голова качнулась подобно тяжелому бутону на верхушке стебля. Крессида делала усилия, чтобы возразить Стефано, прогнать его, но ее тело, ее бедное изголодавшееся по любви тело жаждало. Стоило ей поднять голову и посмотреть в его завораживающе красивое лицо, как она поняла, что никогда не переставала любить и хотеть этого человека.
Раскат грома оглушил ее, а прошлое соединилось с настоящим на тот миг, пока они смотрели друг на друга.
— Разве нет? — прошептал он.
И она ответила. Несмотря на все свои опасения. Неохотно, но четко и ясно прозвучало в комнате ее «да».
Он протяжно вздохнул, улыбнувшись уголком красивого рта, как бы в подтверждение собственной победы.
— Но я не буду этого делать. Потому что хочу, чтобы ты показала, как сильно ты меня хочешь. Сыграй для меня сирену, Крессида, — прошептал он.
Растерявшись от охватившего ее эротического вдохновения, она почувствовала, что тонет в обольстительно бархатных звуках его просьбы, желая
— да, действительно, желая — подчиниться ему, избавиться от этих одежд, которые сейчас стали досадным препятствием к их взаимному наслаждению. Очень медленно она расстегнула молнию, платье упало вниз до шиколоток, и она стояла перед ним в шелковой комбинации, едва прикрывавшей молочную белизну ее бедер. Она услышала его прерывистый вздох и, встретив его взгляд, испытала миг истинной власти. Она заметила, каким туманным стал его взгляд от восхищения ее полуобнаженным телом, зачарованный красотой ее грудей, выпукло круглящихся под серебристым шелком комбинации.
— Боже! — Его голос дрогнул, и он на мгновение закрыл глаза. — Теперь сними комбинацию, — сказал он нетвердым голосом, и это дало ей возможность испытать еще один пьянящий миг всесилия.
Она оперлась о стену, немного раздвинув бедра, и услышала его прерывистое дыхание.
— Нет, — спокойно сказала она. — Не сниму.
— Разденься совсем! — мягко попросил он, его глаза лихорадочно блестели.
Она никогда не видела, чтобы он до такой степени потерял самообладание, и восторг, смешанный с желанием, заполнил все ее существо. Пути назад не было, потому что она хотела Стефано так же сильно, как и он ее. И в эту сумасшедшую грозовую ночь она снова станет принадлежать ему.
Но сегодня она придет к нему на равных. Она всегда находилась в его власти, а сегодня проявит свою. Она показала ему, что может быть слабой, теперь пусть будет слабым он. Пусть он, хотя бы на одну ночь, потеряет свою гордость.
Она встала, провоцируя его, закинула руки за голову под свои густые волосы так, что ее груди еще больше выдались вперед.
— Сделай это сам, — сказала она сонным голосом. — Она тебе мешает. Так сними ее.
Он приблизился, издав глухой гортанный стон, почти как хищник, набрасывающийся на свою жертву. На секунду задержался над ней, и она заметила гневный огонь, горящий в его глазах, поскольку он понял, что она знает, как непреодолимо он хочет ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Очутившись в квартире, ни один из них не сдвинулся с места, чтобы включить свет. Дверь в гостиную была открыта, через незанавешенные окна виднелось небо, освещаемое вспышками грозы. Глядя на него своими огромными глазами, она с отчаянием подумала, что это знак судьбы — ведь в их свадебную ночь тоже бушевала гроза. Но после сегодняшней ночи она уже больше никогда его не увидит.
— Хочешь кофе? — заботливо спросила она. Он чуть засмеялся.
— Кофе? О, дорогая, наверное, нет. — И его голос зазвучал глухо и обольстительно. — Ты ведь знаешь, чего я хочу. Чего мы оба хотим.
Она покачала головой. Она молила Бога, чтобы он дал ей силы не поддаться. Но, казалось, что сил сегодня явно недоставало.
— Нет, я не хочу. — Поглядев на него, Крессида похолодела от волнения и страха. Она поняла, что сегодня он явно не настроен быть только «другом». В полумраке она чувствовала, как до нее доходят исходящие от него волны желания. Видела его горящие, как бриллианты, глаза, прикованные к бешено пульсирующей жилке на ее запястье.
— Не хочешь? Тогда, наверное, мне придется тебе напомнить, прелесть моя, — пробормотал он.
В ней не осталось ни капли твердости, но достаточно разума, чтобы понимать, стоит позволить ему сделать то, о чем он говорил, это все равно, что подписать себе смертный приговор.
— Нет, — сказала она, вложив в ответ остатки собственных сил. — Нет. — Повернулась и ушла в гостиную.
Он последовал за ней. Ей уже некуда было идти. Она оказалась загнанной в угол, в сети собственного желания. Устремив голодный взгляд на видневшееся в темноте лицо, она себе самой стала противна до тошноты.
— О да, — сказал он спокойно, сняв пиджак, небрежно повесил его на спинку стула. Привычно ослабил узел галстука и расстегнул ворот рубашки.
Маленький мысок обнаженного тела заставил ее вновь испытать прилив желания, и она боялась пошевелиться, чтобы не обнаружить этот жар, который стремительно перерастал в невыносимую боль.
Стефано неотрывно смотрел на нее пожирающим взглядом, его голос звучал почти небрежно, когда он спросил:
— Ты хочешь меня. Крессида? Скажи мне, дорогая?
— Я не знаю.
Когда он услышал ее взволнованный ответ, линия его губ стала еще жестче, а неожиданная вспышка молнии, осветившая комнату наподобие фотовспышки, создала картину гораздо более драматичную, чем те, которые ей приходилось играть на сцене.
— Я думаю, знаешь, — прошептал он. — Ты очень хорошо знаешь. Не бойся. Скажи мне. Или ты хочешь, чтобы я сделал это за тебя?
Она закрыла глаза.
— Нет.
— О, да. Уверен, больше всего на свете тебе сейчас хочется, чтобы я тебя поцеловал. Ведь правда же?
Она беззвучно открыла рот. Он своей силой и подавляющим ее волю присутствием лишал ее возможности сопротивляться. Кроме того, он говорил истинную правду.
Стефано улыбнулся.
— А как только я начну тебя целовать, тебе захочется, чтобы я тебя обнял и провел руками вдоль спины. Одну секунду, не больше. Ведь именно это вводит тебя с ума. А затем ты захочешь, чтобы я начал ласкать твои груди, ведь так? Трогать и гладить, пока не почувствую, как они набухли от моих прикосновений. Пока соски не станут такими твердыми, что не понять, больно тебе или приятно.
Картина, которую он создавал своим бархатным голосом, была невыносимо эротичной, и ее тело начало откликаться, словно он действительно дотрагивался до нее. Она ухватилась за край стола, чтобы не качнуться, чувствуя, как жар, исходящий от бедер, пронизывает каждую клеточку ее существа.
— А скоро, — безжалостно продолжал он, — тебе захочется, чтобы я снял с твоих плеч платье и коснулся обнаженного тела. Тебе этого захочется, — повторил он. — Разве нет?
Ее голова качнулась подобно тяжелому бутону на верхушке стебля. Крессида делала усилия, чтобы возразить Стефано, прогнать его, но ее тело, ее бедное изголодавшееся по любви тело жаждало. Стоило ей поднять голову и посмотреть в его завораживающе красивое лицо, как она поняла, что никогда не переставала любить и хотеть этого человека.
Раскат грома оглушил ее, а прошлое соединилось с настоящим на тот миг, пока они смотрели друг на друга.
— Разве нет? — прошептал он.
И она ответила. Несмотря на все свои опасения. Неохотно, но четко и ясно прозвучало в комнате ее «да».
Он протяжно вздохнул, улыбнувшись уголком красивого рта, как бы в подтверждение собственной победы.
— Но я не буду этого делать. Потому что хочу, чтобы ты показала, как сильно ты меня хочешь. Сыграй для меня сирену, Крессида, — прошептал он.
Растерявшись от охватившего ее эротического вдохновения, она почувствовала, что тонет в обольстительно бархатных звуках его просьбы, желая
— да, действительно, желая — подчиниться ему, избавиться от этих одежд, которые сейчас стали досадным препятствием к их взаимному наслаждению. Очень медленно она расстегнула молнию, платье упало вниз до шиколоток, и она стояла перед ним в шелковой комбинации, едва прикрывавшей молочную белизну ее бедер. Она услышала его прерывистый вздох и, встретив его взгляд, испытала миг истинной власти. Она заметила, каким туманным стал его взгляд от восхищения ее полуобнаженным телом, зачарованный красотой ее грудей, выпукло круглящихся под серебристым шелком комбинации.
— Боже! — Его голос дрогнул, и он на мгновение закрыл глаза. — Теперь сними комбинацию, — сказал он нетвердым голосом, и это дало ей возможность испытать еще один пьянящий миг всесилия.
Она оперлась о стену, немного раздвинув бедра, и услышала его прерывистое дыхание.
— Нет, — спокойно сказала она. — Не сниму.
— Разденься совсем! — мягко попросил он, его глаза лихорадочно блестели.
Она никогда не видела, чтобы он до такой степени потерял самообладание, и восторг, смешанный с желанием, заполнил все ее существо. Пути назад не было, потому что она хотела Стефано так же сильно, как и он ее. И в эту сумасшедшую грозовую ночь она снова станет принадлежать ему.
Но сегодня она придет к нему на равных. Она всегда находилась в его власти, а сегодня проявит свою. Она показала ему, что может быть слабой, теперь пусть будет слабым он. Пусть он, хотя бы на одну ночь, потеряет свою гордость.
Она встала, провоцируя его, закинула руки за голову под свои густые волосы так, что ее груди еще больше выдались вперед.
— Сделай это сам, — сказала она сонным голосом. — Она тебе мешает. Так сними ее.
Он приблизился, издав глухой гортанный стон, почти как хищник, набрасывающийся на свою жертву. На секунду задержался над ней, и она заметила гневный огонь, горящий в его глазах, поскольку он понял, что она знает, как непреодолимо он хочет ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38