Ее должны привлекать светские обходительные красавцы, а не грубый моряк, носивший измятую майку с вырезом до пупа, выставляя на всеобщее обозрение свою волосатую грудь. Капитан Боб, конечно, подмигнул ей пару раз, но ведь он не дурак. Он должен понимать, что Пейдж Бакстер, дочка техасского миллионера, никак не для него.
– Итак, – напомнила она, усевшись на подушку и пожав под себя ноги, – о чем ты хотел со мной поговорить?
Чанс напрягся. Господи, если бы только можно было перевести часы на час вперед, чтобы эта пытка была уже позади!
– Пейдж, я… – Он наклонился вперед, потирая ладонями колени, и уставился на кофейный столик, боясь поднять взгляд на свою несостоявшуюся невесту. Если он посмотрит ей в глаза, то не сможет уже найти подходящих слов для того, чтобы все объяснить. – Я хотел сказать тебе, как много значила для меня все эти годы твоя дружба. И сегодня ты дорога мне ничуть не меньше, чем когда-либо. Я хочу, чтобы так было и дальше. Мы знаем друг друга всю жизнь, и, я надеюсь, ты никогда не забудешь, как хорошо нам было вместе, потому что я… я знаю, что буду помнить это всегда.
– Ну, конечно, и я тоже. – В ее голосе слышались смущение и недоумение.
– Пейдж… – Чанс заставил себя посмотреть на нее и встретил вопросительный взгляд. – Я не хочу делать тебе больно. Поверь мне.
Несколько секунд она молча смотрела на него и наконец начала понимать.
– О нет! – Пейдж чуть не уронила стакан со льдом, когда хотела поставить его на кофейный столик. – Ты хочешь порвать со мной?
Сердце Чанса разрывалось от раскаяния.
– Прости меня, Пейдж, мне очень жаль.
Он хотел обнять ее, но она вскочила и шагнула назад, в ужасе уставившись на него.
– Чанс, ты не можешь этого сделать! Мои родители сойдут с ума. Ты не можешь так поступить со мной. С ними. Просто не можешь!
«Родители? Сойдут с ума? Но как же она сама?» – Чанс покачал головой.
– Прости, Пейдж. Ты очень дорога мне, и я думал, из нас выйдет прекрасная пара. Но теперь я понял, что дружбы и привязанности недостаточно. Дело в том, – он перевел дыхание, – что я не влюблен в тебя.
– Но почему? Что я сделала не так? – Она упала перед ним на колени, и глаза ее наполнились слезами. – Ты только скажи. И я изменюсь. Я все исправлю!
Пораженный, он откинулся на спинку дивана.
– Но ты не сделала ничего плохого, Я просто… Я не люблю тебя так, как мужчина должен любить женщину, чтобы сделать ее своей женой. С моей стороны жестоко будет жениться на тебе теперь, когда я понял это. – Он взял ее за руки и сжал их. – Ты заслуживаешь мужа, который любил бы тебя, Пейдж.
– Папа убьет меня! – Она уронила голову на гЗуки. – А мама! Она этого не переживет! Просто не переживет.
Чанс изумленно смотрел на ее склоненную голову. Такой реакции он не ожидал. Он ждал, что будут слезы и обиды, но подобного исхода он предположить не мог.
– А как же ты, Пейдж? Тебе самой все равно?
– Конечно, нет! – Она подняла голову – в ее глазах была отчаянная мольба. – Чанс, пожалуйста, не делай этого. От этого пострадает столько людей! Не только мои родители, но и твои тоже.
– Пейдж… – Он не мог найти нужных слов. – А тебе это разве не причинит боли? – Она открыла рот, чтобы ответить, но он остановил ее. – Нет, позволь мне выразиться иначе. Сядь вот сюда, я должен у тебя спросить кое-что. – Он помог ей усесться на диван. – Пейдж, ты… любишь меня?
Выражение ее лица несколько смягчилось.
– Конечно, я люблю тебя. Я всегда любила тебя.
– Как мужчину? Как любовника? Или как друга?
Она хотела было ответить, но остановилась в нерешительности.
– Все нормально, – успокоил ее Чанс, – я не обижусь, потому что и я чувствую то же. Я люблю тебя. С самого детства. Но я не влюблен в тебя, понимаешь?
Пейдж кивнула. Сжавшись, она сидела на диванчике, униженная и несчастная.
– А что касается наших родителей, я постараюсь все объяснить им, скажу, что я один виноват в этом досадном недоразумении. Это я внушил тебе, что мы поженимся, и я же сам все и разрушил. Или, если хочешь, можешь сказать им, что это ты передумала и отказала мне.
– Нет! – Пейдж в ужасе посмотрела на него. – Тогда отец убьет меня! Он захочет знать, в чем дело и что меня не устроило, и заставит меня возобновить помолвку.
– Да, ты права. Тогда мы скажем им правду. Что мы очень привязаны друг к другу, но этого мало для того, чтобы создать семью.
– Неужели ты не понимаешь, как много это значит для них?! – Она уткнулась лицом в колени и зарыдала. – Конечно, как ты можешь это понять, когда у твоей семьи есть все!
– Это какая-то нелепость. – Чанс сдвинул брови. – Если у Чанселлоров и есть какое-то денежное преимущество перед Бакстерами, то совсем незначительное.
– Денежное преимущество! – Пейдж громко и некрасиво всхлипнула, шокировав Чанса, привыкшего к ее безупречным манерам и изысканной сдержанности. – Жизнь – это не только деньги. Как ты не понимаешь, что есть вещи, которые нельзя купить за деньги? То, что невозможно ни заработать, ни одолжить, ни украсть. – Она пристально смотрела на него сквозь пелену слез глазами, полными ужаса. – Да уж где тебе! Тебе не приходилось мечтать о таких вещах, потому что все это было у тебя с самого рождения.
– Я что-то не совсем понимаю тебя.
– У твоих родителей есть все. Мой же отец богат, богат, как Мидас, но ведь деньги не имеют ни истории, ни возраста. Когда наши предки приехали в Галвестон, их считали разбогатевшими плебеями.
– Да, но твой отец женился на твоей маме – женщине, чья семья принадлежит к потомственной денежной аристократии.
– Дело не в деньгах!
– Хорошо, – спокойно сказал Чанс, удивляясь, куда делась прежняя милая и мягкая Пейдж и кто эта несдержанная, истеричная женщина. – Объясни мне, в чем же тогда дело?
– Дело в том, что вот уже двести лет мы никто! Двести лет мы упускали свой шанс сделать что-то значительное, – гневно сказала она. – Никто из нашей семьи ни по линии отца, ни по линии матери не иммигрировал в Америку до революции. Никто из наших предков не сражался на стороне Юга во время Гражданской войны. Предки моего отца переехали в Техас через год после включения его в состав Соединенных Штатов! Один год! И хотя моя мать родилась на Галвестоне, ее семья перебралась в город только после шторма.
– Ясно. – Чанс понял наконец, в чем дело, и ему стало невыносимо горько. Бакстеры хотели породниться с ним только из-за его происхождения. И это люди, которых он всю жизнь считал своими вторыми родителями! Значит, им нужна была только его чертова родословная, словно речь шла о породистой собаке!
– Теперь ты понимаешь? – умоляюще спросила Пейдж.
– Да, теперь мне все ясно.
– Никакие деньги не могут сделать человека желанным гостем в определенных кругах нашего общества, – безжалостно продолжала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Итак, – напомнила она, усевшись на подушку и пожав под себя ноги, – о чем ты хотел со мной поговорить?
Чанс напрягся. Господи, если бы только можно было перевести часы на час вперед, чтобы эта пытка была уже позади!
– Пейдж, я… – Он наклонился вперед, потирая ладонями колени, и уставился на кофейный столик, боясь поднять взгляд на свою несостоявшуюся невесту. Если он посмотрит ей в глаза, то не сможет уже найти подходящих слов для того, чтобы все объяснить. – Я хотел сказать тебе, как много значила для меня все эти годы твоя дружба. И сегодня ты дорога мне ничуть не меньше, чем когда-либо. Я хочу, чтобы так было и дальше. Мы знаем друг друга всю жизнь, и, я надеюсь, ты никогда не забудешь, как хорошо нам было вместе, потому что я… я знаю, что буду помнить это всегда.
– Ну, конечно, и я тоже. – В ее голосе слышались смущение и недоумение.
– Пейдж… – Чанс заставил себя посмотреть на нее и встретил вопросительный взгляд. – Я не хочу делать тебе больно. Поверь мне.
Несколько секунд она молча смотрела на него и наконец начала понимать.
– О нет! – Пейдж чуть не уронила стакан со льдом, когда хотела поставить его на кофейный столик. – Ты хочешь порвать со мной?
Сердце Чанса разрывалось от раскаяния.
– Прости меня, Пейдж, мне очень жаль.
Он хотел обнять ее, но она вскочила и шагнула назад, в ужасе уставившись на него.
– Чанс, ты не можешь этого сделать! Мои родители сойдут с ума. Ты не можешь так поступить со мной. С ними. Просто не можешь!
«Родители? Сойдут с ума? Но как же она сама?» – Чанс покачал головой.
– Прости, Пейдж. Ты очень дорога мне, и я думал, из нас выйдет прекрасная пара. Но теперь я понял, что дружбы и привязанности недостаточно. Дело в том, – он перевел дыхание, – что я не влюблен в тебя.
– Но почему? Что я сделала не так? – Она упала перед ним на колени, и глаза ее наполнились слезами. – Ты только скажи. И я изменюсь. Я все исправлю!
Пораженный, он откинулся на спинку дивана.
– Но ты не сделала ничего плохого, Я просто… Я не люблю тебя так, как мужчина должен любить женщину, чтобы сделать ее своей женой. С моей стороны жестоко будет жениться на тебе теперь, когда я понял это. – Он взял ее за руки и сжал их. – Ты заслуживаешь мужа, который любил бы тебя, Пейдж.
– Папа убьет меня! – Она уронила голову на гЗуки. – А мама! Она этого не переживет! Просто не переживет.
Чанс изумленно смотрел на ее склоненную голову. Такой реакции он не ожидал. Он ждал, что будут слезы и обиды, но подобного исхода он предположить не мог.
– А как же ты, Пейдж? Тебе самой все равно?
– Конечно, нет! – Она подняла голову – в ее глазах была отчаянная мольба. – Чанс, пожалуйста, не делай этого. От этого пострадает столько людей! Не только мои родители, но и твои тоже.
– Пейдж… – Он не мог найти нужных слов. – А тебе это разве не причинит боли? – Она открыла рот, чтобы ответить, но он остановил ее. – Нет, позволь мне выразиться иначе. Сядь вот сюда, я должен у тебя спросить кое-что. – Он помог ей усесться на диван. – Пейдж, ты… любишь меня?
Выражение ее лица несколько смягчилось.
– Конечно, я люблю тебя. Я всегда любила тебя.
– Как мужчину? Как любовника? Или как друга?
Она хотела было ответить, но остановилась в нерешительности.
– Все нормально, – успокоил ее Чанс, – я не обижусь, потому что и я чувствую то же. Я люблю тебя. С самого детства. Но я не влюблен в тебя, понимаешь?
Пейдж кивнула. Сжавшись, она сидела на диванчике, униженная и несчастная.
– А что касается наших родителей, я постараюсь все объяснить им, скажу, что я один виноват в этом досадном недоразумении. Это я внушил тебе, что мы поженимся, и я же сам все и разрушил. Или, если хочешь, можешь сказать им, что это ты передумала и отказала мне.
– Нет! – Пейдж в ужасе посмотрела на него. – Тогда отец убьет меня! Он захочет знать, в чем дело и что меня не устроило, и заставит меня возобновить помолвку.
– Да, ты права. Тогда мы скажем им правду. Что мы очень привязаны друг к другу, но этого мало для того, чтобы создать семью.
– Неужели ты не понимаешь, как много это значит для них?! – Она уткнулась лицом в колени и зарыдала. – Конечно, как ты можешь это понять, когда у твоей семьи есть все!
– Это какая-то нелепость. – Чанс сдвинул брови. – Если у Чанселлоров и есть какое-то денежное преимущество перед Бакстерами, то совсем незначительное.
– Денежное преимущество! – Пейдж громко и некрасиво всхлипнула, шокировав Чанса, привыкшего к ее безупречным манерам и изысканной сдержанности. – Жизнь – это не только деньги. Как ты не понимаешь, что есть вещи, которые нельзя купить за деньги? То, что невозможно ни заработать, ни одолжить, ни украсть. – Она пристально смотрела на него сквозь пелену слез глазами, полными ужаса. – Да уж где тебе! Тебе не приходилось мечтать о таких вещах, потому что все это было у тебя с самого рождения.
– Я что-то не совсем понимаю тебя.
– У твоих родителей есть все. Мой же отец богат, богат, как Мидас, но ведь деньги не имеют ни истории, ни возраста. Когда наши предки приехали в Галвестон, их считали разбогатевшими плебеями.
– Да, но твой отец женился на твоей маме – женщине, чья семья принадлежит к потомственной денежной аристократии.
– Дело не в деньгах!
– Хорошо, – спокойно сказал Чанс, удивляясь, куда делась прежняя милая и мягкая Пейдж и кто эта несдержанная, истеричная женщина. – Объясни мне, в чем же тогда дело?
– Дело в том, что вот уже двести лет мы никто! Двести лет мы упускали свой шанс сделать что-то значительное, – гневно сказала она. – Никто из нашей семьи ни по линии отца, ни по линии матери не иммигрировал в Америку до революции. Никто из наших предков не сражался на стороне Юга во время Гражданской войны. Предки моего отца переехали в Техас через год после включения его в состав Соединенных Штатов! Один год! И хотя моя мать родилась на Галвестоне, ее семья перебралась в город только после шторма.
– Ясно. – Чанс понял наконец, в чем дело, и ему стало невыносимо горько. Бакстеры хотели породниться с ним только из-за его происхождения. И это люди, которых он всю жизнь считал своими вторыми родителями! Значит, им нужна была только его чертова родословная, словно речь шла о породистой собаке!
– Теперь ты понимаешь? – умоляюще спросила Пейдж.
– Да, теперь мне все ясно.
– Никакие деньги не могут сделать человека желанным гостем в определенных кругах нашего общества, – безжалостно продолжала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87