Когда мне исполнилось девять лет, мама уже не могла выносить такую жизнь. Она узнала, что в Тусоне освободилась вакансия учителя, подала заявление, и после того, как дирекция приняла ее, подала на развод.
— А твой отец?
— Он до сих пор кочует с места на место в погоне за выгодной сделкой, которая обеспечила бы его до конца жизни. Последний раз он звонил из Лас-Вегаса! Лукас, я не хочу переезжать. Мне нравится моя работа в «Баррингтоне», у меня здесь может удачно сложиться карьера, у меня хорошие подруги. Я хочу пустить корни здесь — ради себя, и больше всего ради нашего ребенка. Ему не понравился ее решительный тон.
— Оливия, послушай. Я понимаю твои чувства. Но это предложение слишком заманчиво, чтобы от него отказываться. Тебе бы не пришлось больше работать…
— Но я хочу работать. Все эти годы я училась для того, чтобы стать адвокатом, и буду им. У меня никогда не было дома, Лукас. Мне нужен дом, и мой дом будет здесь.
— У нас не может быть дома в Нью-Йорке? Ее глаза расширились.
— В Нью-Йорке? С его бешеной скоростью жизни, с его преступностью? — И, спустив ноги с кровати, Оливия добавила:
— Я даже не хочу спорить с тобой об этом.
— А мое мнение уже не в счет?
— О, Лукас, твое мнение, конечно же, имеет огромное значение. Но скажи, почему ты хочешь уехать, почему финансовая стабильность для тебя важнее друзей? — (Точнее, одного ее конкретного «друга». Друга, который будет вдалеке от них, когда они переедут в Нью-Йорк, что безумно приятно.) — Финансовая обеспеченность — это еще не все, Лукас. И ты лучше других должен знать это. Ты как-то сказал мне, что у тебя нет семьи. Это не правда. Мим и Уатт — твоя семья. Они дали тебе дом, они любили тебя все эти годы, и будут любить до самой смерти. Это важнее любой финансовой обеспеченности.
— Мне не нужно говорить о том, что Мим и Уатт дали мне. Я знаю, чем я им обязан.
Она вопросительно посмотрела на него через плечо:
— Обязан? Ты полагаешь, они так думают? Встав, он начал собирать свою одежду.
— Я не знаю, как они, но я думаю именно так. — И, поскольку она молчала, сообщил:
— Мы сможем поехать на ранчо только в субботу, завтра вечером не получится. Утром мне снова придется лететь в Санта-Фе. Я уже позвонил Мим и сказал, чтобы нас не ждали.
Он уже дошел до двери, когда Оливия спросила:
— Ты все же собираешься рассмотреть это предложение?
— Вне зависимости от того, что ты думаешь, Оливия, я хочу лучшего для нас обоих. После встречи на следующей неделе решу.
— Брак — это тоже партнерство, Лукас, и если ты так не считаешь, то между нами скоро возникнут серьезные разногласия.
Ничего не ответив ей, он пошел в спальню, чтобы переодеться и подумать.
После ужина Лукас сделал то, чего давно уже не делал. Он открыл ноутбук и попытался отгородиться от всего, что его окружало. Прежде всего от молчания Оливии, которым сопровождался ужин. Она выглядела расстроенной. Что ж, он тоже был расстроен. Если он не сможет заставить ее уехать из Финикса, у них может и не быть совместного будущего. Эта мысль была и пугающей, и очевидной. Он все еще был уверен, что ее привязанность к Финиксу объясняется присутствием здесь Уиткомба.
Около полуночи он закончил работать на компьютере и пошел наверх. Оливия лежала в кровати и, опершись на руку, читала.
— Я думал, ты уже спишь, — сказал он угрюмо.
— Я хотела пожелать тебе спокойной ночи. Мне не хотелось засыпать, между нами столько нерешенного.
— Мы ничего не решим, пока ты не передумаешь.
— Или пока не передумаешь ты, — спокойно добавила она.
Когда он лег рядом, Оливия положила книгу на ночной столик и выключила свет. Темнота поглотила отсутствие слов между ними и расстояние между их телами. Со дня их женитьбы они спали в обнимку. Ему так хотелось дотронуться до нее, но… Оливия от него отвернулась. Он заставил себя закрыть глаза и держать руки при себе.
Выходя из лифта в пятницу вечером со стопкой папок в руках, Оливия кинула взгляд налево, в сторону офиса Лукаса. Слезы подступили к ее глазам. Он уехал утром, даже не попрощавшись. Сейчас было пять часов, и она не знала, заедет ли он в «Баррингтон», или поедет сразу домой. Может, стоит послать ему письмо по электронной почте… рассказать, что у нее на сердце, потому что это очень трудно сделать напрямую, — ведь он решительно не желает принимать во внимание ее чувства. После того, как он уехал сегодня утром, она поняла, что противится переезду в Нью-Йорк не столько потому, что не хочет уезжать из Финикса, сколько потому, что боится: этот переезд не будет последним в их жизни. А она не хочет повторять судьбу своей матери.
Лучше она напишет ему письмо в своем офисе и подсунет под дверь его кабинета в надежде, что он, по крайней мере, более откровенно поговорит с ней, прочтя письмо.
Спеша поскорее привести свои чувства и мысли в порядок, она краем глаза увидела оранжевый плакат «Осторожно. Мокрый пол», но ее мозг не зафиксировал опасности, она поскользнулась на своих высоких каблуках и, не сумев сохранить равновесие из-за папок в руках, рухнула на пол. Невыносимая боль пронзила ногу, папки и контракты разлетелись по полу.
Внезапно дверь офиса Стенли открылась. «Неужели я кричала?» — подумала Оливия.
— Оливия! — К ней спешили Стенли и Джун. Она попыталась выпрямить ногу, но тут же почувствовала острую боль в бедре и лодыжке.
— Не пытайтесь двигаться. — Стенли присел на корточки рядом с ней. — Скажите, где у вас болит.
— Я подвернула ногу. Но боюсь, что… Стенли почувствовал, что Оливия не решается сказать что-то, так как Джун стоит рядом с ними.
— Джун, принесите Оливии стакан воды.
— Мне позвонить в «скорую»? — спросила секретарь.
Оливия покачала головой.
Когда Джун ушла в офис, Оливия выпрямила ногу, и на ее глазах выступили слезы, не только из-за боли, но и из-за страха.
— Я беременна, Стенли. И боюсь, что повредила ребенку… — Выражение лица Стенли заставило ее замолчать.
Быстро придя в себя, он спросил:
— А Лукас знает?
Прикрыв рукой живот, как бы защищая его, она кивнула.
— Его не будет в городе сегодня. Вы хотите, чтобы я позвонил ему?
Оперевшись на руки, она встала на колени и, глубоко вдохнув, попыталась подняться, но, как только переместила свой вес на ногу, боль опять пронзила ее, и она пошатнулась. Стенли поймал ее за талию.
— Я отвезу вас в больницу. Поискать Лукаса? Оливия вспомнила прошлую ночь, их ссору и то, что их будущее стало неопределенным, и, после нескольких секунд молчания ответила:
— Он, наверно, уже едет домой. А если нет, я не хочу поднимать панику.
Ее переживаний хватит на двоих.
Поездка от аэропорта до «Баррингтона» показалось Лукасу вечностью. Когда он позвонил Рексу из аэропорта, оказалось, что тот еще в своем офисе. Нужно было срочно обсудить все детали встречи, которую провел Лукас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— А твой отец?
— Он до сих пор кочует с места на место в погоне за выгодной сделкой, которая обеспечила бы его до конца жизни. Последний раз он звонил из Лас-Вегаса! Лукас, я не хочу переезжать. Мне нравится моя работа в «Баррингтоне», у меня здесь может удачно сложиться карьера, у меня хорошие подруги. Я хочу пустить корни здесь — ради себя, и больше всего ради нашего ребенка. Ему не понравился ее решительный тон.
— Оливия, послушай. Я понимаю твои чувства. Но это предложение слишком заманчиво, чтобы от него отказываться. Тебе бы не пришлось больше работать…
— Но я хочу работать. Все эти годы я училась для того, чтобы стать адвокатом, и буду им. У меня никогда не было дома, Лукас. Мне нужен дом, и мой дом будет здесь.
— У нас не может быть дома в Нью-Йорке? Ее глаза расширились.
— В Нью-Йорке? С его бешеной скоростью жизни, с его преступностью? — И, спустив ноги с кровати, Оливия добавила:
— Я даже не хочу спорить с тобой об этом.
— А мое мнение уже не в счет?
— О, Лукас, твое мнение, конечно же, имеет огромное значение. Но скажи, почему ты хочешь уехать, почему финансовая стабильность для тебя важнее друзей? — (Точнее, одного ее конкретного «друга». Друга, который будет вдалеке от них, когда они переедут в Нью-Йорк, что безумно приятно.) — Финансовая обеспеченность — это еще не все, Лукас. И ты лучше других должен знать это. Ты как-то сказал мне, что у тебя нет семьи. Это не правда. Мим и Уатт — твоя семья. Они дали тебе дом, они любили тебя все эти годы, и будут любить до самой смерти. Это важнее любой финансовой обеспеченности.
— Мне не нужно говорить о том, что Мим и Уатт дали мне. Я знаю, чем я им обязан.
Она вопросительно посмотрела на него через плечо:
— Обязан? Ты полагаешь, они так думают? Встав, он начал собирать свою одежду.
— Я не знаю, как они, но я думаю именно так. — И, поскольку она молчала, сообщил:
— Мы сможем поехать на ранчо только в субботу, завтра вечером не получится. Утром мне снова придется лететь в Санта-Фе. Я уже позвонил Мим и сказал, чтобы нас не ждали.
Он уже дошел до двери, когда Оливия спросила:
— Ты все же собираешься рассмотреть это предложение?
— Вне зависимости от того, что ты думаешь, Оливия, я хочу лучшего для нас обоих. После встречи на следующей неделе решу.
— Брак — это тоже партнерство, Лукас, и если ты так не считаешь, то между нами скоро возникнут серьезные разногласия.
Ничего не ответив ей, он пошел в спальню, чтобы переодеться и подумать.
После ужина Лукас сделал то, чего давно уже не делал. Он открыл ноутбук и попытался отгородиться от всего, что его окружало. Прежде всего от молчания Оливии, которым сопровождался ужин. Она выглядела расстроенной. Что ж, он тоже был расстроен. Если он не сможет заставить ее уехать из Финикса, у них может и не быть совместного будущего. Эта мысль была и пугающей, и очевидной. Он все еще был уверен, что ее привязанность к Финиксу объясняется присутствием здесь Уиткомба.
Около полуночи он закончил работать на компьютере и пошел наверх. Оливия лежала в кровати и, опершись на руку, читала.
— Я думал, ты уже спишь, — сказал он угрюмо.
— Я хотела пожелать тебе спокойной ночи. Мне не хотелось засыпать, между нами столько нерешенного.
— Мы ничего не решим, пока ты не передумаешь.
— Или пока не передумаешь ты, — спокойно добавила она.
Когда он лег рядом, Оливия положила книгу на ночной столик и выключила свет. Темнота поглотила отсутствие слов между ними и расстояние между их телами. Со дня их женитьбы они спали в обнимку. Ему так хотелось дотронуться до нее, но… Оливия от него отвернулась. Он заставил себя закрыть глаза и держать руки при себе.
Выходя из лифта в пятницу вечером со стопкой папок в руках, Оливия кинула взгляд налево, в сторону офиса Лукаса. Слезы подступили к ее глазам. Он уехал утром, даже не попрощавшись. Сейчас было пять часов, и она не знала, заедет ли он в «Баррингтон», или поедет сразу домой. Может, стоит послать ему письмо по электронной почте… рассказать, что у нее на сердце, потому что это очень трудно сделать напрямую, — ведь он решительно не желает принимать во внимание ее чувства. После того, как он уехал сегодня утром, она поняла, что противится переезду в Нью-Йорк не столько потому, что не хочет уезжать из Финикса, сколько потому, что боится: этот переезд не будет последним в их жизни. А она не хочет повторять судьбу своей матери.
Лучше она напишет ему письмо в своем офисе и подсунет под дверь его кабинета в надежде, что он, по крайней мере, более откровенно поговорит с ней, прочтя письмо.
Спеша поскорее привести свои чувства и мысли в порядок, она краем глаза увидела оранжевый плакат «Осторожно. Мокрый пол», но ее мозг не зафиксировал опасности, она поскользнулась на своих высоких каблуках и, не сумев сохранить равновесие из-за папок в руках, рухнула на пол. Невыносимая боль пронзила ногу, папки и контракты разлетелись по полу.
Внезапно дверь офиса Стенли открылась. «Неужели я кричала?» — подумала Оливия.
— Оливия! — К ней спешили Стенли и Джун. Она попыталась выпрямить ногу, но тут же почувствовала острую боль в бедре и лодыжке.
— Не пытайтесь двигаться. — Стенли присел на корточки рядом с ней. — Скажите, где у вас болит.
— Я подвернула ногу. Но боюсь, что… Стенли почувствовал, что Оливия не решается сказать что-то, так как Джун стоит рядом с ними.
— Джун, принесите Оливии стакан воды.
— Мне позвонить в «скорую»? — спросила секретарь.
Оливия покачала головой.
Когда Джун ушла в офис, Оливия выпрямила ногу, и на ее глазах выступили слезы, не только из-за боли, но и из-за страха.
— Я беременна, Стенли. И боюсь, что повредила ребенку… — Выражение лица Стенли заставило ее замолчать.
Быстро придя в себя, он спросил:
— А Лукас знает?
Прикрыв рукой живот, как бы защищая его, она кивнула.
— Его не будет в городе сегодня. Вы хотите, чтобы я позвонил ему?
Оперевшись на руки, она встала на колени и, глубоко вдохнув, попыталась подняться, но, как только переместила свой вес на ногу, боль опять пронзила ее, и она пошатнулась. Стенли поймал ее за талию.
— Я отвезу вас в больницу. Поискать Лукаса? Оливия вспомнила прошлую ночь, их ссору и то, что их будущее стало неопределенным, и, после нескольких секунд молчания ответила:
— Он, наверно, уже едет домой. А если нет, я не хочу поднимать панику.
Ее переживаний хватит на двоих.
Поездка от аэропорта до «Баррингтона» показалось Лукасу вечностью. Когда он позвонил Рексу из аэропорта, оказалось, что тот еще в своем офисе. Нужно было срочно обсудить все детали встречи, которую провел Лукас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32