Слушай, твой мобильник чего, отключен? — озабоченно поинтересовалась подруга. — Я тебя два часа поймать не могу.
— Погоди, — сказала я и полезла в сумку. То-то, а я думала, почему звонков целый день нет.
Особенно от Ивана, этот уж точно после нашей случайной встречи должен был прозвониться.
— Ноль долларов, ноль центов, — отрывисто сообщил женский голос по мобильному.
Я отключила телефон и вспомнила о подруге:
— Ты еще здесь? Ты чего хотела-то?
— Понятно, устали мы, — определила Лелька, сориентировавшись по моему голосу, — только с работы, да?
Я промолчала, и так все было понятно.
— Что, опять клиент капризный попался?
— Дело не в клиенте! Дело во мне!
— Уй, опять эта несвоевременная самокритика, — ухмыльнулась Лелька, — ты, подружка, давай-ка завязывай с этим. И вообще, ты мне нужна, приедешь?
— Нет.
— Почему это?
— Не смогу, потому как направляюсь сейчас в ванную, где и собираюсь покончить со своей никчемной жизнью.
Лелька насторожилась, это было слышно по ее дыханию. Шутки шутками, но она всегда четко улавливала, когда я срывалась с катушек всерьез.
— Че случилось-то?
— Получила ремонтной киркой по ноге, больно, знаешь ли.
— По этому поводу ты решила утопиться? Чтобы не мучиться?
— Тебе смешно, а меня, между прочим, чуть не ограбили.
— Да ты что? Рассказывай! — с воодушевлением заявила Лелька, она обожала слушать о чужих несчастьях и сочувствовать.
— Точнее, меня не ограбили, но дверь взломали.
— И ничего не взяли? Я честно огляделась.
— Нет, ничего. Правда, мама забрала мои кроссовки, собралась бегать по утрам. Но это ерунда, у меня еще пара есть.
— Погоди, — недоуменно перебила меня Лелька, — при чем тут твоя мама?
— Ну она опять жениха приводила. Вчера «Гвидона», а сегодня милиционера. Он-то дверь и взломал, ему все можно.
— Запутала ты меня, — пожаловалась подруга.
— Я и сама запуталась, — всхлипнула я.
— Чего ревешь-то? Мент не понравился? Или ты мне не все рассказала?
— Не все, — призналась я, — давай я буду есть и рассказывать.
Лелька милостиво разрешила, и я принялась жевать холодную рыбу, запивая томатным соком и, чавкая, излагать свои беды…
— Теперь все? — удовлетворенно спросила подруга, когда я закончила описывать маразматика Прохоренкова и семью сумасшедших Уклюйко.
— Да, — не очень уверенно ответила я.
— А Горька?
— Что — Горька?
— Он звонил?
— Он не звонил, звонили только по поводу Сени.
— А Горька?
— Ну что ты как попугай! — раздраженно прикрикнула я, соображая, как уйти от опасной темы.
— Значит, Егор Дмитриевич в опале, — сделала вывод Лелька, — что случилось на этот раз?
— Я застала его с другой!
— Ты серьезно? Ну я так и знала! Вот козел! Вот бабник! — Подружка так разошлась, что мне даже не хотелось ее останавливать. Приятно было слышать, что ты хорошая и замечательная, а мужчина, который дурачил тебя, просто идиот!
— Ладно, — выдохлась Лелька, — рассказывай все по порядку. Где? Когда? Какая она из себя?
— Кто?
— Как это — кто? Как это — кто? Эта чувиха, на которую он тебя променял?
— Лелька, как ты выражаешься? — в который раз поразилась я. — Просто подростковый сленг какой-то!
— А чего ты удивляешься? У меня дочь подросток, и вообще дело не в этом. Рассказывай.
— Да не о чем рассказывать, — я вздохнула, — мы столкнулись, когда он выходил из чужой квартиры, а когда я спросила, что он тут делает, Горе сказал, что выгуливал собаку друга. Ньюфаундленда, что ли…
— Ну? — не поняла подруга. — А дальше-то?
— Ничего. Отвез Палыча, потом меня и поехал на работу.
— Палыч — это кто?
— Да маразматик. Такой смешной, я же только что тебе рассказывала.
— Погоди, погоди, — затарахтела Лелька, — при чем здесь маразматики? Баба с ним была или нет?
— Ты что, сдурела? Ему скоро восемьдесят!
— Кому?! — опешила подруга.
— Палычу, а ты про кого?
Она немного помолчала, видимо устанавливая равновесие.
— С Егором-то что? — рявкнула наконец Лелька. — Была баба или не была? С кем ты его застала-то?
— А… Да я это так ляпнула, в сердцах. Были у меня подозрения, — объяснила я, — нет, правда, что еще за ньюфаундленд? И вообще, какой идиот Горюшке собаку доверит?
— Ну и дура ты, Викторовна, — вздохнула Лелька, — ни фига не застала, а воешь! В общем, так, приезжай ко мне — и поговорим нормально. А то потом мне на свидание с будущим супругом бежать…
— Вот, значит, как! — возмутилась я. — Опять хочешь меня нянькой приставить к своим обормотам?
— Мариночка, ну тебе все равно делать нечего, — заныла подруга.
Уж лучше бы она этого не говорила, мое сегодняшнее настроение и так было не из лучших. Я высказала Лельке все, что я думала о ней в эту минуту, бросила трубку и, не испытывая ни малейших угрызений совести, отправилась в ванную. Чтобы растянуть время, я провалялась в теплой воде около часа. Потом долго сушила волосы, мазалась кремом, стараясь не смотреть в большое зеркало напротив, чтобы не расстраиваться еще и из-за лишних складок на животе. Несколько раз звонил телефон, но громадным усилием воли я заставляла себя оставаться на месте и на провокацию не поддавалась. Включался автоответчик, некоторые сообщения даже оказывались интересными. Во-первых, несколько раз пробивался уже знакомый голос, настоятельно требуя Сеню. Во-вторых, позвонила Маринка — старшая дочка Лельки — и шепотом попросила меня не приезжать, потому что дядя Валера, с которым моя подруга собралась сегодня в театр, Маринку, Аленку и Мишку как потенциальный отчим не устраивал. Я усмехнулась, козни за спиной подруги ее собственных детей немного развлекли меня. Я знала, что, кроме меня, Лелька никого не оставит со своими сорванцами, следовательно, сегодняшний вечер ей придется провести с ними самой. У меня же другие планы. Потому как между всеми этими звонками возник Егор, который наговорил на автоответчик множество красивых слов извиняющимся тоном влюбленного подростка, признался, что соскучился по мне, назвал свою работу идиотской и пригласил меня в ресторан. «Слава богу, я уже высушила волосы», — была первая моя мысль. Не успела я как следует порадоваться этому обстоятельству, как снова раздался звонок. На этот раз я схватила трубку, словно оголодавшая обезьяна банан.
— Здравствуй, заинька, — мяукнула я в трубку, не сомневаясь, что это любимый.
— Э… — послышалось в ответ.
— Вам кого?
— Марину Викторовну. Это Грушевский, по поводу квартиры.
Ну здрасте-пожалуйста! И чего я не вышла из дома минут пять назад, позвонила бы Горьке из автомата. Грушевский, тот еще зануда, месяца четыре назад задумал обменять свою трешку на Краснопрудной. Вернее, не он задумал, а жена его запилила, потому как госпоже Грушевской не терпелось отселить взрослую дочь, надеясь, что таким образом девушка побыстрее устроит свою личную жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Погоди, — сказала я и полезла в сумку. То-то, а я думала, почему звонков целый день нет.
Особенно от Ивана, этот уж точно после нашей случайной встречи должен был прозвониться.
— Ноль долларов, ноль центов, — отрывисто сообщил женский голос по мобильному.
Я отключила телефон и вспомнила о подруге:
— Ты еще здесь? Ты чего хотела-то?
— Понятно, устали мы, — определила Лелька, сориентировавшись по моему голосу, — только с работы, да?
Я промолчала, и так все было понятно.
— Что, опять клиент капризный попался?
— Дело не в клиенте! Дело во мне!
— Уй, опять эта несвоевременная самокритика, — ухмыльнулась Лелька, — ты, подружка, давай-ка завязывай с этим. И вообще, ты мне нужна, приедешь?
— Нет.
— Почему это?
— Не смогу, потому как направляюсь сейчас в ванную, где и собираюсь покончить со своей никчемной жизнью.
Лелька насторожилась, это было слышно по ее дыханию. Шутки шутками, но она всегда четко улавливала, когда я срывалась с катушек всерьез.
— Че случилось-то?
— Получила ремонтной киркой по ноге, больно, знаешь ли.
— По этому поводу ты решила утопиться? Чтобы не мучиться?
— Тебе смешно, а меня, между прочим, чуть не ограбили.
— Да ты что? Рассказывай! — с воодушевлением заявила Лелька, она обожала слушать о чужих несчастьях и сочувствовать.
— Точнее, меня не ограбили, но дверь взломали.
— И ничего не взяли? Я честно огляделась.
— Нет, ничего. Правда, мама забрала мои кроссовки, собралась бегать по утрам. Но это ерунда, у меня еще пара есть.
— Погоди, — недоуменно перебила меня Лелька, — при чем тут твоя мама?
— Ну она опять жениха приводила. Вчера «Гвидона», а сегодня милиционера. Он-то дверь и взломал, ему все можно.
— Запутала ты меня, — пожаловалась подруга.
— Я и сама запуталась, — всхлипнула я.
— Чего ревешь-то? Мент не понравился? Или ты мне не все рассказала?
— Не все, — призналась я, — давай я буду есть и рассказывать.
Лелька милостиво разрешила, и я принялась жевать холодную рыбу, запивая томатным соком и, чавкая, излагать свои беды…
— Теперь все? — удовлетворенно спросила подруга, когда я закончила описывать маразматика Прохоренкова и семью сумасшедших Уклюйко.
— Да, — не очень уверенно ответила я.
— А Горька?
— Что — Горька?
— Он звонил?
— Он не звонил, звонили только по поводу Сени.
— А Горька?
— Ну что ты как попугай! — раздраженно прикрикнула я, соображая, как уйти от опасной темы.
— Значит, Егор Дмитриевич в опале, — сделала вывод Лелька, — что случилось на этот раз?
— Я застала его с другой!
— Ты серьезно? Ну я так и знала! Вот козел! Вот бабник! — Подружка так разошлась, что мне даже не хотелось ее останавливать. Приятно было слышать, что ты хорошая и замечательная, а мужчина, который дурачил тебя, просто идиот!
— Ладно, — выдохлась Лелька, — рассказывай все по порядку. Где? Когда? Какая она из себя?
— Кто?
— Как это — кто? Как это — кто? Эта чувиха, на которую он тебя променял?
— Лелька, как ты выражаешься? — в который раз поразилась я. — Просто подростковый сленг какой-то!
— А чего ты удивляешься? У меня дочь подросток, и вообще дело не в этом. Рассказывай.
— Да не о чем рассказывать, — я вздохнула, — мы столкнулись, когда он выходил из чужой квартиры, а когда я спросила, что он тут делает, Горе сказал, что выгуливал собаку друга. Ньюфаундленда, что ли…
— Ну? — не поняла подруга. — А дальше-то?
— Ничего. Отвез Палыча, потом меня и поехал на работу.
— Палыч — это кто?
— Да маразматик. Такой смешной, я же только что тебе рассказывала.
— Погоди, погоди, — затарахтела Лелька, — при чем здесь маразматики? Баба с ним была или нет?
— Ты что, сдурела? Ему скоро восемьдесят!
— Кому?! — опешила подруга.
— Палычу, а ты про кого?
Она немного помолчала, видимо устанавливая равновесие.
— С Егором-то что? — рявкнула наконец Лелька. — Была баба или не была? С кем ты его застала-то?
— А… Да я это так ляпнула, в сердцах. Были у меня подозрения, — объяснила я, — нет, правда, что еще за ньюфаундленд? И вообще, какой идиот Горюшке собаку доверит?
— Ну и дура ты, Викторовна, — вздохнула Лелька, — ни фига не застала, а воешь! В общем, так, приезжай ко мне — и поговорим нормально. А то потом мне на свидание с будущим супругом бежать…
— Вот, значит, как! — возмутилась я. — Опять хочешь меня нянькой приставить к своим обормотам?
— Мариночка, ну тебе все равно делать нечего, — заныла подруга.
Уж лучше бы она этого не говорила, мое сегодняшнее настроение и так было не из лучших. Я высказала Лельке все, что я думала о ней в эту минуту, бросила трубку и, не испытывая ни малейших угрызений совести, отправилась в ванную. Чтобы растянуть время, я провалялась в теплой воде около часа. Потом долго сушила волосы, мазалась кремом, стараясь не смотреть в большое зеркало напротив, чтобы не расстраиваться еще и из-за лишних складок на животе. Несколько раз звонил телефон, но громадным усилием воли я заставляла себя оставаться на месте и на провокацию не поддавалась. Включался автоответчик, некоторые сообщения даже оказывались интересными. Во-первых, несколько раз пробивался уже знакомый голос, настоятельно требуя Сеню. Во-вторых, позвонила Маринка — старшая дочка Лельки — и шепотом попросила меня не приезжать, потому что дядя Валера, с которым моя подруга собралась сегодня в театр, Маринку, Аленку и Мишку как потенциальный отчим не устраивал. Я усмехнулась, козни за спиной подруги ее собственных детей немного развлекли меня. Я знала, что, кроме меня, Лелька никого не оставит со своими сорванцами, следовательно, сегодняшний вечер ей придется провести с ними самой. У меня же другие планы. Потому как между всеми этими звонками возник Егор, который наговорил на автоответчик множество красивых слов извиняющимся тоном влюбленного подростка, признался, что соскучился по мне, назвал свою работу идиотской и пригласил меня в ресторан. «Слава богу, я уже высушила волосы», — была первая моя мысль. Не успела я как следует порадоваться этому обстоятельству, как снова раздался звонок. На этот раз я схватила трубку, словно оголодавшая обезьяна банан.
— Здравствуй, заинька, — мяукнула я в трубку, не сомневаясь, что это любимый.
— Э… — послышалось в ответ.
— Вам кого?
— Марину Викторовну. Это Грушевский, по поводу квартиры.
Ну здрасте-пожалуйста! И чего я не вышла из дома минут пять назад, позвонила бы Горьке из автомата. Грушевский, тот еще зануда, месяца четыре назад задумал обменять свою трешку на Краснопрудной. Вернее, не он задумал, а жена его запилила, потому как госпоже Грушевской не терпелось отселить взрослую дочь, надеясь, что таким образом девушка побыстрее устроит свою личную жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67