Она не знала, какого ответа ждала. Может быть, бурного протеста. Или вкрадчивого, соблазнительного шепота: «Забудь о нем, милая, он остался в прошлом, мы созданы друг для друга…» — и поцелуев, убаюкивающих совесть.
Но Шон вдруг побелел как мел. Она еще договорить не успела, а он отдернул руки, словно Лия сообщила ему, что больна какой-то ужасной и очень заразной болезнью.
Бросив на нее взгляд, полный ярости и отвращения, он вскочил и бросился прочь от дивана, к окну.
— Помолвлена! — дико взревел он. — Да, черт побери, помолвлена! Ты дала слово, слышишь, ты, двуличная дрянь?!
— Шон… простите меня.
Это все, что Лия смогла из себя выдавить. Тело налилось тупой опустошающей болью, как будто ее избили. Воздух неприятно холодил обнаженные груди со вспухшими от возбуждения сосками. Но страшнее физической боли было чувство потери, наполнившее Лию глухим отчаянием.
— Я… мне очень жаль.
— Тебе жаль! — Он круто развернулся; с бледного, искаженного гневом лица сверкнули синие глаза. — Тебе! А я что должен чувствовать?! Я же знал… — Он яростно выругался, стукнул себя кулаком по лбу и затряс головой, словно сам не верил собственной низости. — Да, черт возьми, ты помолвлена! Но тебя это не остановило, верно? Тебе на это наплевать? Так скажи мне…
Последние слова он произнес угрожающе мягким тоном. Лия съежилась и отползла к стене: ей вдруг показалось, что Шон готов ее ударить.
— Так скажи мне, ненасытная стерва, сколько тебе нужно?
Лия нахмурилась, тщетно пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. Почему он так разозлился? И о чем ее спрашивает?
— Сколько же, дорогая моя? — почти прошипел он, словно радуясь возможности побольнее ее оскорбить. — Ведь, судя по всему, двоих мужчин тебе недостаточно!
Глава 4
«Я помолвлена с другим!»
Эти слова поразили Шона, словно удар дубиной по черепу. Ему хотелось, встряхнув головой, прогнать их, как кошмарный сон. Но ужасные слова не уходили, снова и снова эхом откликались в мозгу, заставляя его совесть содрогаться в болезненных конвульсиях.
«Я помолвлена!»
Да, черт возьми, еще как помолвлена! И тебе, Шон Галлахер, прекрасно известно, кто ее жених.
Помолвленная или нет, она не для Шона. Ему ли не знать, как дорога эта женщина его брату!
— Шон…
Он резко отвернулся, не желая больше видеть ее бледные стройные ноги, распростертые на бронзовом покрывале, полную грудь…
— Прикройся!
В хриплом голосе его звучало отвращение. Шон не мог поверить, что еще минуту назад эта девушка казалась ему прекрасной. Все как в сказке, думал он с горькой иронией, только наоборот: от его поцелуев прекрасная принцесса превратилась в мерзкую ядовитую жабу.
Но страшнее отвращения и чувства вины был стыд за собственную глупость. Собирался преподать ей урок, а вместо этого сам угодил в искусно расставленную ловушку! Вел себя как мальчишка, совсем потерял голову… Да что там — даже сейчас тело и душа его ныли от неудовлетворенного желания.
Боже, а он-то считал себя разумным, рационально мыслящим человеком! Но, как видно, рано обрадовался победе над примитивными инстинктами.
Женщина на кушетке не шевелилась.
— Я сказал, прикройся! — рявкнул он. — Думаешь, мне приятно смотреть, как ты выставляешь себя напоказ?
На этот раз она его услышала. Села, спустив ноги с дивана, поспешно одернула платье. Удивительные фиалковые глаза ее вспыхнули гневом.
— Я выставляю себя напоказ?! Хочешь сделать вид, что ты ни при чем? Что я набросилась на бедного, невинного мальчика?
— Кой черт, невинного! — прорычал Шон, повернувшись к ней лицом… и тут же понял, что оборачиваться не стоило.
Темные волосы ее в беспорядке разметались по плечам, в огромных расширенных глазах злость смешалась с детской беззащитностью. Губная помада размазалась, и Шон слишком хорошо помнил, почему.
О, как он целовал ее! Как она открывала ему навстречу мягкие губы, как прижималась всем телом, как сплетались в жаркой схватке их языки… Шон едва не застонал вслух.
— Да, мы оба хотели друг друга. Но ты не сказала мне правды. Ты солгала…
— Нет! Я не сказала ни слова лжи!
— Но не сказала и всей правды! — отрезал Шон. — А это — та же ложь. Ты предпочла не вспоминать о женихе, пока не стало слишком поздно…
— Ты прав.
Девушка прикусила губу; предательская влага блеснула на ресницах. Шон почти пожалел о своей резкости. Чтобы вновь обрести присутствие духа, ему пришлось напомнить себе, что эта девица уже облапошила двоих простаков, а теперь пытается обвести вокруг пальца и третьего.
— Но, видишь ли, это не помолвка в точном смысле слова. Я хочу сказать…
— Плевать мне на то, что ты хочешь сказать! — взревел Шон и, сжав кулаки, засунул их в карманы джинсов — от греха подальше.
В глубине души его росло темное, первобытное желание — желание схватить ее за плечи и трясти, пока душу из нее не вытрясет. Шон не узнавал себя: никогда прежде он не думал, что способен на такое.
Она права, это не «помолвка в точном смысле слова». Эта бессердечная кокетка походя разбила Питу сердце, а Шону теперь предстоит возвращать беднягу к жизни.
— Я считаю, — отчеканил он, — что никакая помолвка не допускает приключений на стороне.
— Я не любительница подобных «приключений»! — с возмущением воскликнула она. — Просто… просто не знаю, что на меня нашло.
— Вот как? А я, кажется, догадываюсь. На этот раз в бархатном голосе его прозвучала злейшая ирония. Девушка растерянно моргнула и потупилась; Шон вновь подумал, не перегнул ли палку, но усилием воли подавил в себе неуместное сострадание.
— Я знаю, что на тебя нашло, дорогая. Есть такое слово из шести букв. Грубое — согласен, но верно отражает суть дела. Догадалась или мне произнести его вслух? Это — похоть, моя дорогая, похоть чистейшей воды!
— А тобой, видимо, двигала неземная любовь? — гордо вздернув подбородок и пронзая его сверкающим взглядом, парировала Лия.
— Любовь? Скажешь тоже! — зло усмехнулся Шон.
Теперь в лице девушки не осталось ни намека на слабость и уязвимость. Сильная, гордая, неукротимая в гневе… Видел ли ее такой Пит — или его невеста предпочитала прятать от незадачливого жениха эту сторону своей натуры? Нет, разумеется, перед дураком женишком она прикинулась этаким непорочным созданием и умело его одурачила…
Впрочем, как и самого Шона.
— Вот видишь! — едко ответила она. — Выходит, ты поддался тому же грубому и грязному чувству, в котором обвиняешь меня. Ну да, совсем забыла: ты же мужчина, тебе все позволено! А стоит женщине проявить страстное желание, как она превращается в — как ты сказал? — «ненасытную стерву»?
"Ага, значит, мое определение пришлось ей не по вкусу», — с мрачным удовлетворением подумал Шон.
— Я свободен, а ты — нет. Для меня любой человек — неважно, мужчина или женщина, — который поклялся в верности одному, а наедине с другим на него вдруг «что-то находит»… — Эти слова он произнес четко и раздельно, словно бросая ей в лицо ее же выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34