Я много раз видела вас вместе и…
– Клаудио – это исключение, и, кроме того, он – не мой тип. – Она позвала официанта и показала ему пустую бутылку из-под минеральной воды, чтобы он принес новую.
Я посмотрела в сторону бара. Томас уже ушел оттуда, на танцплощадке его тоже не было.
– Это здорово, правда? – Что?
– Что у нас с тобой разные вкусы на мужчин, – сказала я и подумала, что зря я это сделала.
– Хорошенько подумав, я пришла к выводу, что мне надо попробовать другой тип мужчин, потому что я не могу найти свой тип.
– Вспомни слова Робин, – сказала Адри, подойдя к столику в сопровождении своего партнера.
– Робина Гуда? – спросила я.
– Нет, Робин Норвуд. «Голодные люди делают плохие покупки».
Я немного задумалась, чтобы понять ее. Это была плохая фраза.
– Как глупо, – продолжила Адри, словно вспомнила о чем-то. – Знаешь, что сказал мне тот парень?
– В ботинках со шнурками?
– Да. Его зовут Фернандо, и он великолепно танцует, если он тебя пригласит, ты это поймешь.
– Так что он сказал?
– Томас сказал ему, что восхищается тобой.
– Восхищается мной? Что еще?
– Ай, Виргиния, он же старик, – сказала Веро.
– Одиннадцать лет назад он не был стариком, – сказала Адри.
– Тогда он тоже был стариком, – настаивала Веро.
– Вот, он тобой восхищается после всего того, что произошло. Ты помнишь? Оказывается, сейчас он тобой восхищается.
– То что он восхищается, еще ни о чем не говорит. Это не значит, что он оставит свою жену.
– Ладно, но какое значение это имеет сейчас?
– Мужчины, они неженки. Знаешь, какой это цвет для того парня? – Она показала на свой темный топ. – Красный. У них все в примитивных цветах. Примитивные цвета, примитивные чувства: они сами по себе примитивные. Они не различают бордовый, алый и лиловый. Мои глаза, например, какого они цвета?
Веро приблизилась к ней, слишком близко для того, чтобы рассмотреть то, что она и так знала:
– Зеленые, темно-зеленые, в центре немного сероватые, а по краям чуть-чуть желтые.
– А вот Августин различает цвета, – сказала я, – но это, наверное, потому, что ему нравится рисовать…
– Да, в конце концов, – вздохнула Вереи открыла бутылку с минеральной водой, – мне было гораздо лучше с Андресом. По крайней мере…
– Да нет, не было тебе лучше, – сказала Адри, – не в сексе счастье. Хотя иногда нам так кажется.
– Адри, любовь сделала из тебя философа, – заметила я. – В следующий раз, когда увидишь Томаса, предложи ему тему для статьи в журнале.
– Дело в том, что она прочитала «Женщины, которые слишком любят», – сказала Веро. – Это ценная книга, ты всегда можешь найти там хороший совет. Посмотри на меня.
– Наверное, ты никогда не влюблялась, наверное, ты убеждала сама себя, что влюблена, чтобы как-то ответить себе на вопрос, почему тебе было так хорошо в постели.
Веро налила себе еще минеральной воды, кинула в стакан два кубика льда, при этом немного забрызгав скатерть.
– Смотрите, – сказала она, – счастливая парочка. Парочка подростков, которые, казалось, сошли с рекламы зубной пасты, скользила по залу, как единое тело. Он шептал ей что-то на ухо, они улыбались, иногда целовались, не прекращая танцевать.
– Это должны запретить.
– Если сменишь выражение лица, я тебе открою один секрет, – сказала Адри. – О нем не написано в книге Норвуд, я сама сделала это открытие.
– Хорошо.
– Если тебя приглашает танцевать кто-то, кто тебе нравится, скажи ему, что он красивый.
– Что, так и сказать: «Ты красивый»?
– Ну, есть много вариантов: «У тебя красивая рубашка», «У тебя красивые глаза», «У тебя очень красивый рот». Но лучше всего, конечно, сказать что-то вроде: «А знаешь, ты красивый». Мужчины (я хочу сказать, обычные мужчины, а не какие-нибудь актеры или модели) не привыкли, что им говорят такое. Почему-то считается, что в этом нуждаемся только мы, женщины.
– А что делать, если он не скажет мне: «И ты тоже красивая»?
– А я думаю, что все это чушь, – сказала я и достала предпоследнюю сигарету из пачки «Виржинии Слимс» на столе.
– Секрет тех, кто не курит…
– Не будь занудой, я сейчас куплю еще.
– Предположим, что это не чушь, предположим, что ты нашла отличный учебник по тому, как себя вести, как излечиться от любовного разочарования, как снова не ошибиться и как больше не страдать. Он тебя заинтересует? Ты захочешь его купить?
Веро и Адри переглянулись и уставились на меня.
– Конечно.
– Все равно таких учебников не существует. Вернее, существуют, но они не действуют, – сказала я. – Единственное что может помочь, – это время, но иногда и оно не помогает.
– Уж это-то точно не помогает, – сказала Веро. – «Нам нужно время, чтобы подумать». А кому нужно думать? Единственное зачем нужно время в большинстве случаев, – это привыкнуть, свыкнуться с тем, что происходит, с тем, что ты одна.
Мы докуривали наши сигареты, и в пачке оставалась только одна. Голоса за столиком позади долетали до нас, как дым:
– Мне нравятся французские фильмы.
– Какие именно ?
– Все.
– Да, у них есть восхитительные картины.
– Мне нравятся глубокие фильмы, так как я натура чувствительная и очень творческая.
– Вы обратили внимание? Никто не говорит: «Я обожаю есть мошек» или «Я сторонник пластической хирургии», – сказала я. – Везет же тем, кто так гордится собой. Вы согласны? Я считаю, что это следствие психоанализа: самовнушение, самовосхищение, разглядывание собственного пупка. Надо бы уделять себе поменьше внимания, немного себя игнорировать.
Я была злая, но не знала почему. Пошла к стойке и вернулась с двумя пачками «Мальборо», там не было «Виржинии Слимс». Поцеловала подруг, дала им по пачке сигарет и пошла к выходу. На лестнице я столкнулась с двумя мужчинами в галстуках и парочкой только что приехавших итальянцев.
С Диего, однако, я всегда разговаривала от первого лица.
– Я невыносимая, – говорила я ему, – я скучная. – Еще: – Мне не везет с мужчинами.
– Тебе всего лишь девятнадцать лет, немного рано говорить такое, – смеялся Диего.
– Нет, такие вещи присущи нам с самого начала. Когда человек рождается, уже видно какой он.
– Я не считаю тебя невыносимой. Думаю, что в тебя можно легко влюбиться.
Наверное, все мы так или иначе стремимся к одному и тому же: чтобы кто-то опроверг или исправил наши представления о самих себе, чтобы кто-то нам сказал, такие ли мы на самом деле, или рассказал, какие мы. Чтобы нам сообщили какую-нибудь мелочь, от которой мы смогли бы стать лучше.
До того как сесть в такси, я посмотрела на полную, ярко-оранжевую луну, и она показалась мне воплощением несправедливости. Сочетание красоты и неуместности, неудобства, роза, которую уличный продавец цветов предлагает паре, находящейся на грани разрыва.
15
Воскресенье, шесть часов вечера, – самое ужасное время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Клаудио – это исключение, и, кроме того, он – не мой тип. – Она позвала официанта и показала ему пустую бутылку из-под минеральной воды, чтобы он принес новую.
Я посмотрела в сторону бара. Томас уже ушел оттуда, на танцплощадке его тоже не было.
– Это здорово, правда? – Что?
– Что у нас с тобой разные вкусы на мужчин, – сказала я и подумала, что зря я это сделала.
– Хорошенько подумав, я пришла к выводу, что мне надо попробовать другой тип мужчин, потому что я не могу найти свой тип.
– Вспомни слова Робин, – сказала Адри, подойдя к столику в сопровождении своего партнера.
– Робина Гуда? – спросила я.
– Нет, Робин Норвуд. «Голодные люди делают плохие покупки».
Я немного задумалась, чтобы понять ее. Это была плохая фраза.
– Как глупо, – продолжила Адри, словно вспомнила о чем-то. – Знаешь, что сказал мне тот парень?
– В ботинках со шнурками?
– Да. Его зовут Фернандо, и он великолепно танцует, если он тебя пригласит, ты это поймешь.
– Так что он сказал?
– Томас сказал ему, что восхищается тобой.
– Восхищается мной? Что еще?
– Ай, Виргиния, он же старик, – сказала Веро.
– Одиннадцать лет назад он не был стариком, – сказала Адри.
– Тогда он тоже был стариком, – настаивала Веро.
– Вот, он тобой восхищается после всего того, что произошло. Ты помнишь? Оказывается, сейчас он тобой восхищается.
– То что он восхищается, еще ни о чем не говорит. Это не значит, что он оставит свою жену.
– Ладно, но какое значение это имеет сейчас?
– Мужчины, они неженки. Знаешь, какой это цвет для того парня? – Она показала на свой темный топ. – Красный. У них все в примитивных цветах. Примитивные цвета, примитивные чувства: они сами по себе примитивные. Они не различают бордовый, алый и лиловый. Мои глаза, например, какого они цвета?
Веро приблизилась к ней, слишком близко для того, чтобы рассмотреть то, что она и так знала:
– Зеленые, темно-зеленые, в центре немного сероватые, а по краям чуть-чуть желтые.
– А вот Августин различает цвета, – сказала я, – но это, наверное, потому, что ему нравится рисовать…
– Да, в конце концов, – вздохнула Вереи открыла бутылку с минеральной водой, – мне было гораздо лучше с Андресом. По крайней мере…
– Да нет, не было тебе лучше, – сказала Адри, – не в сексе счастье. Хотя иногда нам так кажется.
– Адри, любовь сделала из тебя философа, – заметила я. – В следующий раз, когда увидишь Томаса, предложи ему тему для статьи в журнале.
– Дело в том, что она прочитала «Женщины, которые слишком любят», – сказала Веро. – Это ценная книга, ты всегда можешь найти там хороший совет. Посмотри на меня.
– Наверное, ты никогда не влюблялась, наверное, ты убеждала сама себя, что влюблена, чтобы как-то ответить себе на вопрос, почему тебе было так хорошо в постели.
Веро налила себе еще минеральной воды, кинула в стакан два кубика льда, при этом немного забрызгав скатерть.
– Смотрите, – сказала она, – счастливая парочка. Парочка подростков, которые, казалось, сошли с рекламы зубной пасты, скользила по залу, как единое тело. Он шептал ей что-то на ухо, они улыбались, иногда целовались, не прекращая танцевать.
– Это должны запретить.
– Если сменишь выражение лица, я тебе открою один секрет, – сказала Адри. – О нем не написано в книге Норвуд, я сама сделала это открытие.
– Хорошо.
– Если тебя приглашает танцевать кто-то, кто тебе нравится, скажи ему, что он красивый.
– Что, так и сказать: «Ты красивый»?
– Ну, есть много вариантов: «У тебя красивая рубашка», «У тебя красивые глаза», «У тебя очень красивый рот». Но лучше всего, конечно, сказать что-то вроде: «А знаешь, ты красивый». Мужчины (я хочу сказать, обычные мужчины, а не какие-нибудь актеры или модели) не привыкли, что им говорят такое. Почему-то считается, что в этом нуждаемся только мы, женщины.
– А что делать, если он не скажет мне: «И ты тоже красивая»?
– А я думаю, что все это чушь, – сказала я и достала предпоследнюю сигарету из пачки «Виржинии Слимс» на столе.
– Секрет тех, кто не курит…
– Не будь занудой, я сейчас куплю еще.
– Предположим, что это не чушь, предположим, что ты нашла отличный учебник по тому, как себя вести, как излечиться от любовного разочарования, как снова не ошибиться и как больше не страдать. Он тебя заинтересует? Ты захочешь его купить?
Веро и Адри переглянулись и уставились на меня.
– Конечно.
– Все равно таких учебников не существует. Вернее, существуют, но они не действуют, – сказала я. – Единственное что может помочь, – это время, но иногда и оно не помогает.
– Уж это-то точно не помогает, – сказала Веро. – «Нам нужно время, чтобы подумать». А кому нужно думать? Единственное зачем нужно время в большинстве случаев, – это привыкнуть, свыкнуться с тем, что происходит, с тем, что ты одна.
Мы докуривали наши сигареты, и в пачке оставалась только одна. Голоса за столиком позади долетали до нас, как дым:
– Мне нравятся французские фильмы.
– Какие именно ?
– Все.
– Да, у них есть восхитительные картины.
– Мне нравятся глубокие фильмы, так как я натура чувствительная и очень творческая.
– Вы обратили внимание? Никто не говорит: «Я обожаю есть мошек» или «Я сторонник пластической хирургии», – сказала я. – Везет же тем, кто так гордится собой. Вы согласны? Я считаю, что это следствие психоанализа: самовнушение, самовосхищение, разглядывание собственного пупка. Надо бы уделять себе поменьше внимания, немного себя игнорировать.
Я была злая, но не знала почему. Пошла к стойке и вернулась с двумя пачками «Мальборо», там не было «Виржинии Слимс». Поцеловала подруг, дала им по пачке сигарет и пошла к выходу. На лестнице я столкнулась с двумя мужчинами в галстуках и парочкой только что приехавших итальянцев.
С Диего, однако, я всегда разговаривала от первого лица.
– Я невыносимая, – говорила я ему, – я скучная. – Еще: – Мне не везет с мужчинами.
– Тебе всего лишь девятнадцать лет, немного рано говорить такое, – смеялся Диего.
– Нет, такие вещи присущи нам с самого начала. Когда человек рождается, уже видно какой он.
– Я не считаю тебя невыносимой. Думаю, что в тебя можно легко влюбиться.
Наверное, все мы так или иначе стремимся к одному и тому же: чтобы кто-то опроверг или исправил наши представления о самих себе, чтобы кто-то нам сказал, такие ли мы на самом деле, или рассказал, какие мы. Чтобы нам сообщили какую-нибудь мелочь, от которой мы смогли бы стать лучше.
До того как сесть в такси, я посмотрела на полную, ярко-оранжевую луну, и она показалась мне воплощением несправедливости. Сочетание красоты и неуместности, неудобства, роза, которую уличный продавец цветов предлагает паре, находящейся на грани разрыва.
15
Воскресенье, шесть часов вечера, – самое ужасное время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49