Ты все еще хочешь поехать? Я охотно свожу тебя.
И опять он прежде всего подумал о Марке. Если он проявит к ней интерес, скрасит монотонность ее одинокого отдыха, Марк не будет расстраиваться, когда узнает, что оставил Джанет в одиночестве. И хотя Джанет объяснила себе предложение Крейга, сердце ее забилось учащенно. Согласиться было бы просто безумием. Потом она будет страдать из-за своей слабости, будет горько жалеть, что не сдержалась, не прислушалась к голосу рассудка.
Но ей очень хотелось согласиться.
И тут же она почувствовала себя виноватой, вспомнив его первоначальные планы: после возвращения из Англии не вылезать с острова. Стараясь не упоминать о книге, с которой она так подвела Крейга, Джанет попыталась узнать, почему он остался в Стамбуле.
— Разве ты не едешь на Бюйюк-Ада? — поинтересовалась она, и Крейг небрежно ответил:
— Я могу поехать и позднее. Там видно будет. Конечно, Джанет должна была сказать ему, что ничего с нею не случится, что он должен ехать на остров и дописать книгу, но она сдержалась.
Во-первых, хорошо зная его, Джанет предполагала, что, раз приняв решение, он со свойственной ему непреклонностью не примет никаких возражений. А во-вторых, перспектива провести время с Крейгом была такой притягательной, такой заманчивой. Может, это и безумие, но она приняла его предложение с благодарностью.
— Я уже говорил тебе, что меня не за что благодарить, — напомнил он ей. — Мне приятно быть с тобой, Джанет. Честное слово.
Конечно… Он тоже был один и, вероятно, рад заполучить компанию. Он, должно быть, чувствовал себя очень одиноко, находясь далеко от любимой женщины и постоянно думая, когда же она будет с ним,
Метат принес кофе. Сначала они пили молча, потом Джанет решилась упомянуть Четина.
— Что мне ему сказать? — Она вопросительно посмотрела на Крейга, и тот ответил ей холодным взглядом.
— Ты ему что-то обещала?
— Я согласилась, чтобы он показал мне достопримечательности, — пробормотала она, опустив голову.
Несколько мгновений оба молчали.
— Я понял, что его общество не доставляло тебе особого удовольствия? — заметил Крейг.
Джанет не ответила прямо.
— Я думаю, ты несправедлив к нему, Крейг, — только и сказала она.
И опять этот холодный, суровый взгляд. Джанет начала жалеть, что помянула Четина. В конце концов, не было особой необходимости рассказывать все Крейгу. Она могла бы просто сказать Четину, что не хочет больше, чтобы он ее сопровождал, этим бы дело и закончилось. И Крейгу вовсе не обязательно обо всем этом знать.
— А если бы я не пришел, — спросил Крейг, пытливо глядя на нее, — ты продолжала бы бывать в его обществе?
Она отрицательно покачала головой.
— Я уже почти решила окопаться дома… — Она слабо улыбнулась. — Я собиралась всерьез заняться чтением.
— В таком случае тебе остается только довести дело до конца. Скажи ему, что ты больше не хочешь никуда с ним ходить.
Джанет согласилась, и разговор перешел на другие темы. В их отношениях вновь возникло то дружелюбие, то глубокое взаимопонимание, которое так волновало Джанет. Исчезли скованность, натянутость, которые появлялись досадно часто, когда они бывали вместе. Такое настроение обещало прекрасный отпуск; и хотя голос разума предостерегал Джанет, она его не слушала.
Сейчас имело значение только настоящее. Будущее далеко. Оно, конечно, принесет сердечную боль… но зачем отказываться от капельки счастья?
— Хочешь еще кофе? — Она не сразу поняла, что повторная попытка удержать Крейга может выдать ее намерения. Изменившееся выражение его лица подсказало Джанет, что она совершила промах, и она отдала бы что угодно, только бы взять назад свой вопрос.
— Послушай, Джанет, почему бы нам не пообедать сегодня у меня? Нам нет смысла обедать в одиночестве.
— О нет, Крейг! Ты не должен менять из-за меня свои планы.
— Я вовсе не меняю свои планы, — произнес он, подчеркивая каждое слово.
«Неужели это всего лишь жалость», — недоумевала она, и при одной этой мысли у нее гордо вздергивался подбородок.
— Если ты просто жалеешь меня… — начала Джанет и остановилась прежде, чем он прервал ее. И тут Крейг опять удивил ее, как часто уже бывало раньше, сказав резко:
— В один из этих дней, ты, моя дорогая, будешь очень жалеть… себя! — В ответ на это Джанет только покраснела и молча смотрела на Крейга, широко открыв глаза. — Я жду тебя в семь, — добавил он. Поднявшись, он опять бросил взгляд на ее шрам: — Его надо как-то прикрывать, слишком много солнца принесет больше вреда, чем пользы. — Он стоял рядом с Джанет и смотрел на нее сверху вниз. Насмешливая улыбка чуть тронула его губы: — Наверное, сейчас, когда я посоветовал закрыть шрам от солнца, ты тут же решила поступить наоборот.
Джанет засмеялась, и Крейг тоже.
— А вот и не угадал! Я принимаю твой совет.
Крейг потешно выпучил глаза.
— Мы делаем немалые успехи, — бросил он насмешливо, помахал рукой на прощание и быстро ушел.
Когда легкие сумерки опустились на город, Джанет подошла к дому Крейга. На ней было простое светло-зеленое платье из хлопка, с короткими рукавами и белым кружевным воротничком, который прекрасно подчеркивал загар. Она захватила с собой шаль на тот случай, если ночной воздух будет прохладным, когда она будет возвращаться домой.
Крейг в безупречном бежевом костюме стоял на ступеньках внутреннего дворика, ожидая ее. Джанет остановилась и с улыбкой взглянула на него. Она была счастлива сейчас, в настоящем, и не хотела думать ни о прошлом, ни о будущем. Ее счастье читалось в ее улыбке и легком румянце на щеках. Пьянящий воздух был неподвижен. Звезды лишь угадывались на темнеющем небе, а внизу один за другим загорались фонари рыбачьих лодок, тут же удваиваясь в водах Босфора. Крейг смотрел на Джанет спокойно, без улыбки. Но что-то в его манерах заставило девушку с удивлением взглянуть ему прямо в глаза, и ей показалось, будто в них мелькнуло торжество, словно он добился какой-то цели.
Тут он глубоко вздохнул и улыбнулся. Он протянул руку, чтобы помочь Джанет подняться по ступенькам.
— Я велел накрыть на веранде, — сказал он ей. — Отсюда хороший вид на пролив.
— Это будет чудесно. — Она отдала ему свою шаль. Джанет ждала исполнения самых недостижимых желаний…
Они вошли в дом. Джанет и раньше здесь бывала, но сейчас опять остановилась, чтобы осмотреться. Стены, обшитые панелями из дерева, и картины, толстый турецкий ковер с причудливым орнаментом, белые пушистые пледы и современная мебель. Чего-то не хватало… мейсенских фигурок и изящных ваз… И тут Джанет увидела коллекцию селадонов, она теперь стояла в застекленном шкафу, заняв место мейсенского фарфора. Восхищенно глядя на чудесные изделия древних китайских мастеров, она подошла поближе, но не решилась дотронуться до них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
И опять он прежде всего подумал о Марке. Если он проявит к ней интерес, скрасит монотонность ее одинокого отдыха, Марк не будет расстраиваться, когда узнает, что оставил Джанет в одиночестве. И хотя Джанет объяснила себе предложение Крейга, сердце ее забилось учащенно. Согласиться было бы просто безумием. Потом она будет страдать из-за своей слабости, будет горько жалеть, что не сдержалась, не прислушалась к голосу рассудка.
Но ей очень хотелось согласиться.
И тут же она почувствовала себя виноватой, вспомнив его первоначальные планы: после возвращения из Англии не вылезать с острова. Стараясь не упоминать о книге, с которой она так подвела Крейга, Джанет попыталась узнать, почему он остался в Стамбуле.
— Разве ты не едешь на Бюйюк-Ада? — поинтересовалась она, и Крейг небрежно ответил:
— Я могу поехать и позднее. Там видно будет. Конечно, Джанет должна была сказать ему, что ничего с нею не случится, что он должен ехать на остров и дописать книгу, но она сдержалась.
Во-первых, хорошо зная его, Джанет предполагала, что, раз приняв решение, он со свойственной ему непреклонностью не примет никаких возражений. А во-вторых, перспектива провести время с Крейгом была такой притягательной, такой заманчивой. Может, это и безумие, но она приняла его предложение с благодарностью.
— Я уже говорил тебе, что меня не за что благодарить, — напомнил он ей. — Мне приятно быть с тобой, Джанет. Честное слово.
Конечно… Он тоже был один и, вероятно, рад заполучить компанию. Он, должно быть, чувствовал себя очень одиноко, находясь далеко от любимой женщины и постоянно думая, когда же она будет с ним,
Метат принес кофе. Сначала они пили молча, потом Джанет решилась упомянуть Четина.
— Что мне ему сказать? — Она вопросительно посмотрела на Крейга, и тот ответил ей холодным взглядом.
— Ты ему что-то обещала?
— Я согласилась, чтобы он показал мне достопримечательности, — пробормотала она, опустив голову.
Несколько мгновений оба молчали.
— Я понял, что его общество не доставляло тебе особого удовольствия? — заметил Крейг.
Джанет не ответила прямо.
— Я думаю, ты несправедлив к нему, Крейг, — только и сказала она.
И опять этот холодный, суровый взгляд. Джанет начала жалеть, что помянула Четина. В конце концов, не было особой необходимости рассказывать все Крейгу. Она могла бы просто сказать Четину, что не хочет больше, чтобы он ее сопровождал, этим бы дело и закончилось. И Крейгу вовсе не обязательно обо всем этом знать.
— А если бы я не пришел, — спросил Крейг, пытливо глядя на нее, — ты продолжала бы бывать в его обществе?
Она отрицательно покачала головой.
— Я уже почти решила окопаться дома… — Она слабо улыбнулась. — Я собиралась всерьез заняться чтением.
— В таком случае тебе остается только довести дело до конца. Скажи ему, что ты больше не хочешь никуда с ним ходить.
Джанет согласилась, и разговор перешел на другие темы. В их отношениях вновь возникло то дружелюбие, то глубокое взаимопонимание, которое так волновало Джанет. Исчезли скованность, натянутость, которые появлялись досадно часто, когда они бывали вместе. Такое настроение обещало прекрасный отпуск; и хотя голос разума предостерегал Джанет, она его не слушала.
Сейчас имело значение только настоящее. Будущее далеко. Оно, конечно, принесет сердечную боль… но зачем отказываться от капельки счастья?
— Хочешь еще кофе? — Она не сразу поняла, что повторная попытка удержать Крейга может выдать ее намерения. Изменившееся выражение его лица подсказало Джанет, что она совершила промах, и она отдала бы что угодно, только бы взять назад свой вопрос.
— Послушай, Джанет, почему бы нам не пообедать сегодня у меня? Нам нет смысла обедать в одиночестве.
— О нет, Крейг! Ты не должен менять из-за меня свои планы.
— Я вовсе не меняю свои планы, — произнес он, подчеркивая каждое слово.
«Неужели это всего лишь жалость», — недоумевала она, и при одной этой мысли у нее гордо вздергивался подбородок.
— Если ты просто жалеешь меня… — начала Джанет и остановилась прежде, чем он прервал ее. И тут Крейг опять удивил ее, как часто уже бывало раньше, сказав резко:
— В один из этих дней, ты, моя дорогая, будешь очень жалеть… себя! — В ответ на это Джанет только покраснела и молча смотрела на Крейга, широко открыв глаза. — Я жду тебя в семь, — добавил он. Поднявшись, он опять бросил взгляд на ее шрам: — Его надо как-то прикрывать, слишком много солнца принесет больше вреда, чем пользы. — Он стоял рядом с Джанет и смотрел на нее сверху вниз. Насмешливая улыбка чуть тронула его губы: — Наверное, сейчас, когда я посоветовал закрыть шрам от солнца, ты тут же решила поступить наоборот.
Джанет засмеялась, и Крейг тоже.
— А вот и не угадал! Я принимаю твой совет.
Крейг потешно выпучил глаза.
— Мы делаем немалые успехи, — бросил он насмешливо, помахал рукой на прощание и быстро ушел.
Когда легкие сумерки опустились на город, Джанет подошла к дому Крейга. На ней было простое светло-зеленое платье из хлопка, с короткими рукавами и белым кружевным воротничком, который прекрасно подчеркивал загар. Она захватила с собой шаль на тот случай, если ночной воздух будет прохладным, когда она будет возвращаться домой.
Крейг в безупречном бежевом костюме стоял на ступеньках внутреннего дворика, ожидая ее. Джанет остановилась и с улыбкой взглянула на него. Она была счастлива сейчас, в настоящем, и не хотела думать ни о прошлом, ни о будущем. Ее счастье читалось в ее улыбке и легком румянце на щеках. Пьянящий воздух был неподвижен. Звезды лишь угадывались на темнеющем небе, а внизу один за другим загорались фонари рыбачьих лодок, тут же удваиваясь в водах Босфора. Крейг смотрел на Джанет спокойно, без улыбки. Но что-то в его манерах заставило девушку с удивлением взглянуть ему прямо в глаза, и ей показалось, будто в них мелькнуло торжество, словно он добился какой-то цели.
Тут он глубоко вздохнул и улыбнулся. Он протянул руку, чтобы помочь Джанет подняться по ступенькам.
— Я велел накрыть на веранде, — сказал он ей. — Отсюда хороший вид на пролив.
— Это будет чудесно. — Она отдала ему свою шаль. Джанет ждала исполнения самых недостижимых желаний…
Они вошли в дом. Джанет и раньше здесь бывала, но сейчас опять остановилась, чтобы осмотреться. Стены, обшитые панелями из дерева, и картины, толстый турецкий ковер с причудливым орнаментом, белые пушистые пледы и современная мебель. Чего-то не хватало… мейсенских фигурок и изящных ваз… И тут Джанет увидела коллекцию селадонов, она теперь стояла в застекленном шкафу, заняв место мейсенского фарфора. Восхищенно глядя на чудесные изделия древних китайских мастеров, она подошла поближе, но не решилась дотронуться до них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46