— Ты не очень гостеприимна, Джанет.
Она бросила на него удивленный взгляд. Ей казалось, что хорошо изучила все его настроения, но Крейг в нынешнем своем расположении духа был ей совершенно незнаком. В полном замешательстве она протянула к нему руки.
— Я совсем не понимаю тебя сегодня…
— Не понимаешь? Ну, может быть, ты лучше поймешь это… — Он резко схватил ее за руки, быстро притянул к себе, и в следующее мгновение она уже отчаянно вырывалась из его объятий.
— Крейг, как ты можешь! — Порыв Крейга ошеломил ее. Мысли Джанет метнулись к Диане, и она произнесла сдавленным голосом: — Ты, должно быть, пьян!
— Я пьян? — Странно, он не обиделся. Одной рукой он крепко держал Джанет, а другая вдруг нежно коснулась ее щеки. Потом его пальцы скользнули к ее волосам, убирая пряди с лица и на мгновение мягко удерживая их. И тут Джанет вскрикнула от боли и возмущения — он бесцеремонно потянул ее волосы назад, заставив поднять голову. Ее сердце гулко стучало у самой его груди. «Наверняка он это чувствует», — подумала она, отчаянно понимая всю бесполезность сопротивления. Она попыталась отвернуть голову, чтобы избежать его проницательного взгляда, но только сделала себе больно и была вынуждена взглянуть ему в глаза. В их глубине уже не было холодности, лицо его тоже утратило равнодушное выражение.
— Я пьян? — опять повторил он. — Разве нужно напиться, чтобы почувствовать себя живым человеком?
Джанет вздрогнула, тут же вспомнив Четина и тот вечер, когда так вовремя появился Крейг.
— Отпусти меня! Я позову брата… ты же его друг!
— Зови, — ответил он насмешливо и, увидев ее недоумение, добавил: — Я думаю, Марк крепко спит после моего знаменитого лекарства.
Конечно! Ей следовало сразу догадаться. Раз Марк страдал от сирокко, то Крейг, естественно, дал ему напиток, который однажды давал и ей. Она испугалась, вспомнив, как крепко тогда спала. Марк проснется только к обеду. Слуг звать тоже бесполезно — они ночуют в дальнем крыле дома. Крейг, казалось, прочитал ее мысли, это его еще больше, позабавило.
— Тебе нет спасения, моя дорогая, не так ли? Даже если бы я специально все готовил, не могло бы получиться лучше…
— А ты и подготовил все заранее! — Слова вырвались у нее прежде, чем она успела подумать. — Я не понимаю, почему ты стал так со мной обращаться, но… — Внезапно она осознала причину смутных страхов, которые волновали ее по дороге домой: спокойное самообладание было чуждо характеру Крейга; именно эта непривычная сдержанность беспокоила. Подсознательно она ждала взрыва, готовилась выслушать нотацию, но к такому была не готова. Подобное поведение было так же несвойственно Крейгу, как и его спокойствие… или что-то, что казалось спокойствием, когда он увидел, что творится в квартире ее подруг.
— Подготовил?
— Извини. Ты, конечно, не мог знать, что придется ехать за мной. — Она попыталась освободить руки, чтобы приложить их к разболевшейся голове, но они были надежно прижаты к его крепкой груди.
— А еще я не представлял, что найду тебя в полураздетом виде, — добавил он и, не дав ей времени подыскать подходящий ответ, продолжал: — А что касается моего обращения с тобой, то я думаю, ты должна честно признать, что сама на него напрашивалась уже давно, упорно удерживая меня на почтительном расстоянии своими особыми методами защиты. — Он отпустил ее волосы и обнял за талию. — А с Четином все было по-другому? С ним ты не была такой неприступной, правда?
— Я не понимаю, как это я «удерживала тебя на почтительном расстоянии». — Вдруг самая невероятная мысль пришла ей в голову: она вспомнила несколько случаев, когда Крейг был так близко и проявлял такое расположение к ней, что она не могла думать о нем просто как о друге. А что думал он?
Он слишком долго был один, его образ жизни был неестественным: ему приходилось ждать чужую жену. Но ведь он живой человек, с нормальными желаниями и потребностями здорового сильного мужчины. Джанет припомнила его безразличие в первый месяц их знакомства, затем внезапный интерес к ней… такой внезапный, что застал ее врасплох. А еще он советовал ей брать от жизни все, что она предлагает. Это было, когда они говорили о младших сыновьях султана… Да, теперь Джанет поняла. Интерес Крейга к ней всегда ее озадачивал — ведь она знала, что Диана издавна была его единственной любовью.
Но он не прочь найти утешение с другой женщиной, пока Дианы нет рядом.
От этого открытия Джанет стало дурно, и все же она подумала, сколько женщин за последние пятнадцать лет поддались силе его убеждения… и его обаянию. Должно быть, много. Разве мать Крейга не говорила, что она «не первая, кто теряет из-за него голову»?
Неудивительно, что он так часто бывал нетерпелив. Джанет теперь поняла причину этих взрывов. А иногда его разочарование достигало такой степени, что он всерьез угрожал ей решительными действиями. От Марка он знал: она приехала в Турцию, чтобы забыть свое горе, и он, вероятно, подумал, что она может стать, как говорят мужчины между собой, «легкой добычей». Как неприятно ему было получать отпор всякий раз, когда он пытался найти к ней подход! Джанет могла представить, как страдала его гордость в последние несколько месяцев.
Вдруг его руки крепче сжали ее. Джанет оказалась как бы зажатой в тиски, и это вернуло ее к опасной реальности. Не придется ли ей заплатить за то, что она «держала его на почтительном расстоянии», как он выражается? Весь его вид говорил именно об этом. В слабом свете лампы Джанет видела его мрачное лицо, оно было так близко, что она почти чувствовала прикосновение его губ. Сквозь туман страха она вспомнила неестественное самообладание Крейга, когда они были в машине, и свое смутное и необъяснимое желание, чтобы он разозлился. Его язвительный язык она уже знала, но никаких физических действий он раньше не предпринимал. В его глазах отражались все его чувства. Джанет охватил страх: она увидела нового Крейга, человека с примитивными инстинктами, готовыми вырваться наружу.
— Я… я никогда не поощряла Четина… — Она едва могла говорить из-за сжавшего ей горло страха. — Ты можешь думать что угодно, но…
Слова эти, сказанные чуть слышным, сдавленным голосом, были прерваны грубым, даже жестоким поцелуем — его рот безжалостно впился в ее губы. Пульсирующая боль в висках, вызванная его бесцеремонным обращением с ней, стала нестерпимой. Казалось, что в теле Джанет дрожит каждая клетка.
Крейг пытался добиться от нее ответного чувства, но она словно окаменела. С таким же успехом он мог целовать и обнимать безжизненную статую. Но Крейг почувствовал ее сопротивление; оно привело его в ярость, и Джанет поплатилась за это. Она чувствовала себя совершенно раздавленной и разбитой, когда он наконец ослабил объятия и чуть отстранился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Она бросила на него удивленный взгляд. Ей казалось, что хорошо изучила все его настроения, но Крейг в нынешнем своем расположении духа был ей совершенно незнаком. В полном замешательстве она протянула к нему руки.
— Я совсем не понимаю тебя сегодня…
— Не понимаешь? Ну, может быть, ты лучше поймешь это… — Он резко схватил ее за руки, быстро притянул к себе, и в следующее мгновение она уже отчаянно вырывалась из его объятий.
— Крейг, как ты можешь! — Порыв Крейга ошеломил ее. Мысли Джанет метнулись к Диане, и она произнесла сдавленным голосом: — Ты, должно быть, пьян!
— Я пьян? — Странно, он не обиделся. Одной рукой он крепко держал Джанет, а другая вдруг нежно коснулась ее щеки. Потом его пальцы скользнули к ее волосам, убирая пряди с лица и на мгновение мягко удерживая их. И тут Джанет вскрикнула от боли и возмущения — он бесцеремонно потянул ее волосы назад, заставив поднять голову. Ее сердце гулко стучало у самой его груди. «Наверняка он это чувствует», — подумала она, отчаянно понимая всю бесполезность сопротивления. Она попыталась отвернуть голову, чтобы избежать его проницательного взгляда, но только сделала себе больно и была вынуждена взглянуть ему в глаза. В их глубине уже не было холодности, лицо его тоже утратило равнодушное выражение.
— Я пьян? — опять повторил он. — Разве нужно напиться, чтобы почувствовать себя живым человеком?
Джанет вздрогнула, тут же вспомнив Четина и тот вечер, когда так вовремя появился Крейг.
— Отпусти меня! Я позову брата… ты же его друг!
— Зови, — ответил он насмешливо и, увидев ее недоумение, добавил: — Я думаю, Марк крепко спит после моего знаменитого лекарства.
Конечно! Ей следовало сразу догадаться. Раз Марк страдал от сирокко, то Крейг, естественно, дал ему напиток, который однажды давал и ей. Она испугалась, вспомнив, как крепко тогда спала. Марк проснется только к обеду. Слуг звать тоже бесполезно — они ночуют в дальнем крыле дома. Крейг, казалось, прочитал ее мысли, это его еще больше, позабавило.
— Тебе нет спасения, моя дорогая, не так ли? Даже если бы я специально все готовил, не могло бы получиться лучше…
— А ты и подготовил все заранее! — Слова вырвались у нее прежде, чем она успела подумать. — Я не понимаю, почему ты стал так со мной обращаться, но… — Внезапно она осознала причину смутных страхов, которые волновали ее по дороге домой: спокойное самообладание было чуждо характеру Крейга; именно эта непривычная сдержанность беспокоила. Подсознательно она ждала взрыва, готовилась выслушать нотацию, но к такому была не готова. Подобное поведение было так же несвойственно Крейгу, как и его спокойствие… или что-то, что казалось спокойствием, когда он увидел, что творится в квартире ее подруг.
— Подготовил?
— Извини. Ты, конечно, не мог знать, что придется ехать за мной. — Она попыталась освободить руки, чтобы приложить их к разболевшейся голове, но они были надежно прижаты к его крепкой груди.
— А еще я не представлял, что найду тебя в полураздетом виде, — добавил он и, не дав ей времени подыскать подходящий ответ, продолжал: — А что касается моего обращения с тобой, то я думаю, ты должна честно признать, что сама на него напрашивалась уже давно, упорно удерживая меня на почтительном расстоянии своими особыми методами защиты. — Он отпустил ее волосы и обнял за талию. — А с Четином все было по-другому? С ним ты не была такой неприступной, правда?
— Я не понимаю, как это я «удерживала тебя на почтительном расстоянии». — Вдруг самая невероятная мысль пришла ей в голову: она вспомнила несколько случаев, когда Крейг был так близко и проявлял такое расположение к ней, что она не могла думать о нем просто как о друге. А что думал он?
Он слишком долго был один, его образ жизни был неестественным: ему приходилось ждать чужую жену. Но ведь он живой человек, с нормальными желаниями и потребностями здорового сильного мужчины. Джанет припомнила его безразличие в первый месяц их знакомства, затем внезапный интерес к ней… такой внезапный, что застал ее врасплох. А еще он советовал ей брать от жизни все, что она предлагает. Это было, когда они говорили о младших сыновьях султана… Да, теперь Джанет поняла. Интерес Крейга к ней всегда ее озадачивал — ведь она знала, что Диана издавна была его единственной любовью.
Но он не прочь найти утешение с другой женщиной, пока Дианы нет рядом.
От этого открытия Джанет стало дурно, и все же она подумала, сколько женщин за последние пятнадцать лет поддались силе его убеждения… и его обаянию. Должно быть, много. Разве мать Крейга не говорила, что она «не первая, кто теряет из-за него голову»?
Неудивительно, что он так часто бывал нетерпелив. Джанет теперь поняла причину этих взрывов. А иногда его разочарование достигало такой степени, что он всерьез угрожал ей решительными действиями. От Марка он знал: она приехала в Турцию, чтобы забыть свое горе, и он, вероятно, подумал, что она может стать, как говорят мужчины между собой, «легкой добычей». Как неприятно ему было получать отпор всякий раз, когда он пытался найти к ней подход! Джанет могла представить, как страдала его гордость в последние несколько месяцев.
Вдруг его руки крепче сжали ее. Джанет оказалась как бы зажатой в тиски, и это вернуло ее к опасной реальности. Не придется ли ей заплатить за то, что она «держала его на почтительном расстоянии», как он выражается? Весь его вид говорил именно об этом. В слабом свете лампы Джанет видела его мрачное лицо, оно было так близко, что она почти чувствовала прикосновение его губ. Сквозь туман страха она вспомнила неестественное самообладание Крейга, когда они были в машине, и свое смутное и необъяснимое желание, чтобы он разозлился. Его язвительный язык она уже знала, но никаких физических действий он раньше не предпринимал. В его глазах отражались все его чувства. Джанет охватил страх: она увидела нового Крейга, человека с примитивными инстинктами, готовыми вырваться наружу.
— Я… я никогда не поощряла Четина… — Она едва могла говорить из-за сжавшего ей горло страха. — Ты можешь думать что угодно, но…
Слова эти, сказанные чуть слышным, сдавленным голосом, были прерваны грубым, даже жестоким поцелуем — его рот безжалостно впился в ее губы. Пульсирующая боль в висках, вызванная его бесцеремонным обращением с ней, стала нестерпимой. Казалось, что в теле Джанет дрожит каждая клетка.
Крейг пытался добиться от нее ответного чувства, но она словно окаменела. С таким же успехом он мог целовать и обнимать безжизненную статую. Но Крейг почувствовал ее сопротивление; оно привело его в ярость, и Джанет поплатилась за это. Она чувствовала себя совершенно раздавленной и разбитой, когда он наконец ослабил объятия и чуть отстранился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46