Он тоже загорел, хотя, конечно, специально не добивался этого. Смуглость его лица и рук усилилась и превратилась в загар, из-за чего его глаза по контрасту казались еще синее. Теперь они уже напоминали ей не холодные озера, а синеву теплого моря, омывающего греческие острова.
«Ну почему в тебе нет ничего такого, что заставило бы меня охладеть к тебе?» – в отчаянии подумала она. Для этого надо совсем немного. Стоит, например, увидеть, как мужчина неопрятно ест, жует с открытым ртом, и увлечение как рукой снимет.
– Эта прядь волос снова падает вам на лицо.
Зачем ему вновь затрагивать эту тему? Если бы не падающая на лицо челка…
– Она мне действует на нервы, – пробормотала Клодия, отбрасывая челку назад. – Может быть, стоит обрезать покороче все волосы?
– Здесь многие хвалят парикмахера при гостинице, – тихо сказал он.
– А ты чего ожидала? Что он воскликнет: «Как? Остричь ваши прекрасные волосы? Не смейте и думать об этом!»
– Но это было бы любезно.
– Возможно, именно поэтому он этого и не сделал. Помнишь, что он говорил о маленьких играх?
Когда они оба утолили первый голод, он сказал:
– Извините, если вам показалось, что вы неожиданно очутились в центре событий, о которых рассказывается в фильме «Челюсти». Это водитель заметил дельфинов. Он побоялся, что, если мы задержимся, поднимая вас на катер, дельфины могут уплыть.
Если он это придумал нарочно, чтобы она не испытывала неловкости, то она виновата вдвойне.
– Если бы я не была в таком состоянии, то, возможно, поплавала бы с ними вместе. – Вспомнив о милых «флипперах», она пожалела, что была слишком взвинчена и не смогла по-настоящему насладиться этим зрелищем. – Как жаль, что их не видела Аннушка.
Сожаление промелькнуло на какой-то миг и на его лице.
– Пожалуй. Думаю, это зрелище она не отнесла бы к категории «смертельно скучных».
– Вы ее приглашали покататься на водных лыжах?
– Вчера вечером я сунул ей под дверь записку, а сегодня утром позвонил, но в ответ получил полусонную отповедь за то, что разбудил ее.
Ей показалось, что настал подходящий момент, чтобы задать давно интересующие ее вопросы, не выглядя при этом назойливо любопытной.
– Аннушка сказала мне, что живет вместе с вами всего три с половиной года.
– Правда. До этого она жила у дедушки с бабушкой в Женеве.
Пока Клодия формулировала следующий вопрос, стараясь, чтобы он звучал как можно деликатнее, он сам продолжил пояснения.
– Ее бабушка заболела, с ней случился удар, и, естественно, она больше не смогла заниматься внучкой. Поэтому Аннушка приехала ко мне.
Она тактично молчала. Если ему захочется рассказать ей что-нибудь еще, он сам сделает это. А если он этого не пожелает, то никакие наводящие вопросы не заставят его говорить.
Когда он встретился с ней взглядом, никаких особых эмоций в его глазах она не заметила.
– Мы с ее матерью разошлись, когда она была совсем маленькой, поэтому переезжать ко мне ей совсем не хотелось. И, как вы, наверное, поняли, с тех пор она делает все возможное, чтобы я об этом не забывал.
Клодия не сразу нашлась, что на это сказать.
А тут еще ты со своими ханжескими нравоучениями! Теперь вот чувствуешь себя как куча дерьма. Так тебе и надо.
Она облизала пересохшие губы.
– Гай, я действительно сожалею обо всем, что вам вчера наговорила. Но я ни о чем не знала.
– Вы и не могли знать.
Такая снисходительность заставила ее почувствовать себя еще хуже.
– Жаль, что вы мне раньше не рассказали.
Он приподнял бровь, как бы желая сказать: «Теперь поздно говорить об этом».
– Как говорит ваша матушка, неприлично до смерти утомлять людей разговорами о своих проблемах.
Она чуть было не сказала: «Меня бы это не утомило», – но он ее опередил.
– Как я уже говорил, в пятницу я намерен взять ее с собой, чтобы показать страну. Пятница по местным понятиям означает воскресенье. Она, конечно, не пожелает ехать, но я намерен показать ей, что в этой стране, кроме четырех стен гостиничного номера и бассейна, есть и еще кое-что.
Гай помедлил.
– Я помню, что вы мне сказали насчет необходимости уделять ей больше внимания, и вы, наверное, правы, но атмосфера не была бы такой напряженной в присутствии третьей стороны. Поэтому, если вы пожелаете присоединиться к нам…
Клодия не стала долго раздумывать. Ей и раньше приходилось разряжать атмосферу, когда время от времени у ее мамы возникали разногласия с собственной матерью: «Если я не поеду, дорогая, она рассердится еще больше, но в твоем присутствии нам будет легче все уладить».
– Спасибо. С удовольствием.
– Отлично. – Гай сказал это деловым тоном, словно решил какую-то проблему и вычеркнул ее из списка дел, отложенных на сегодня.
Допив кофе, он добавил:
– Мне, пожалуй, пора ехать. Наверное, я вернусь поздно, так что не ждите меня к ужину.
– Хорошо. Вы зайдете к ней перед отъездом?
– Непременно зайду. Задания, которые она уже сделала, необходимо передать по факсу в школу.
Он поднялся из-за стола.
– Вас не удивляет, что она все-таки начала заниматься? – спросила Клодия.
– Не очень. Ей стало скучно. Знаете, ведь Аннушка очень неглупа. Если бы было по-другому, я не стал бы проявлять настойчивость. Я не хочу, чтобы она бросила школу и превратилась в одну из никчемных девчонок-пустышек, предел мечтаний которых – упоминание их имени в колонке светской хроники. – Едва прикасаясь к ней пальцами, он похлопал ее по плечу. – Всего хорошего.
– До свидания.
«Уж лучше бы он этого не делал», – подумала она, глядя ему вслед.
– Дружеское похлопывание по плечу не воспринимается как дружеский жест, когда вы безумно влюблены в того, кто это делает. Если предполагается, что наши отношения будут исключительно деловыми, то ему надо строго придерживаться определенных правил. А это значит – никаких прикосновений. Как, черт возьми, мне удастся держать в узде свой трепет, если он все время норовит прикоснуться ко мне?
– На что ты жалуешься? Сама ведь знаешь, что тебе это нравится.
– Мне бы это нравилось значительно больше, если бы у этого было продолжение. Мне бы нравилось значительно больше, если бы он, например, сказал: «Послушайте, пока мы здесь, наши отношения должны строиться на сугубо деловой основе. Но когда мы вернемся домой…»
– Может быть, заткнешься? Заканчивай свой завтрак и думай о чем-нибудь другом.
Это было легче сказать, чем сделать. Она помешивала ложечкой третью чашку кофе, и мысли ее так же лениво кружились в голове, как кофе в чашке.
– Интересно, давно ли он последний раз испытывал «половое влечение»? Говорят, мужчины думают о сексе каждые две секунды, а если у него давно никого не было…
– Если уж на то пошло, то и у тебя тоже. И если уж говорить начистоту, то мысли о сексе не так уж редко посещали тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
«Ну почему в тебе нет ничего такого, что заставило бы меня охладеть к тебе?» – в отчаянии подумала она. Для этого надо совсем немного. Стоит, например, увидеть, как мужчина неопрятно ест, жует с открытым ртом, и увлечение как рукой снимет.
– Эта прядь волос снова падает вам на лицо.
Зачем ему вновь затрагивать эту тему? Если бы не падающая на лицо челка…
– Она мне действует на нервы, – пробормотала Клодия, отбрасывая челку назад. – Может быть, стоит обрезать покороче все волосы?
– Здесь многие хвалят парикмахера при гостинице, – тихо сказал он.
– А ты чего ожидала? Что он воскликнет: «Как? Остричь ваши прекрасные волосы? Не смейте и думать об этом!»
– Но это было бы любезно.
– Возможно, именно поэтому он этого и не сделал. Помнишь, что он говорил о маленьких играх?
Когда они оба утолили первый голод, он сказал:
– Извините, если вам показалось, что вы неожиданно очутились в центре событий, о которых рассказывается в фильме «Челюсти». Это водитель заметил дельфинов. Он побоялся, что, если мы задержимся, поднимая вас на катер, дельфины могут уплыть.
Если он это придумал нарочно, чтобы она не испытывала неловкости, то она виновата вдвойне.
– Если бы я не была в таком состоянии, то, возможно, поплавала бы с ними вместе. – Вспомнив о милых «флипперах», она пожалела, что была слишком взвинчена и не смогла по-настоящему насладиться этим зрелищем. – Как жаль, что их не видела Аннушка.
Сожаление промелькнуло на какой-то миг и на его лице.
– Пожалуй. Думаю, это зрелище она не отнесла бы к категории «смертельно скучных».
– Вы ее приглашали покататься на водных лыжах?
– Вчера вечером я сунул ей под дверь записку, а сегодня утром позвонил, но в ответ получил полусонную отповедь за то, что разбудил ее.
Ей показалось, что настал подходящий момент, чтобы задать давно интересующие ее вопросы, не выглядя при этом назойливо любопытной.
– Аннушка сказала мне, что живет вместе с вами всего три с половиной года.
– Правда. До этого она жила у дедушки с бабушкой в Женеве.
Пока Клодия формулировала следующий вопрос, стараясь, чтобы он звучал как можно деликатнее, он сам продолжил пояснения.
– Ее бабушка заболела, с ней случился удар, и, естественно, она больше не смогла заниматься внучкой. Поэтому Аннушка приехала ко мне.
Она тактично молчала. Если ему захочется рассказать ей что-нибудь еще, он сам сделает это. А если он этого не пожелает, то никакие наводящие вопросы не заставят его говорить.
Когда он встретился с ней взглядом, никаких особых эмоций в его глазах она не заметила.
– Мы с ее матерью разошлись, когда она была совсем маленькой, поэтому переезжать ко мне ей совсем не хотелось. И, как вы, наверное, поняли, с тех пор она делает все возможное, чтобы я об этом не забывал.
Клодия не сразу нашлась, что на это сказать.
А тут еще ты со своими ханжескими нравоучениями! Теперь вот чувствуешь себя как куча дерьма. Так тебе и надо.
Она облизала пересохшие губы.
– Гай, я действительно сожалею обо всем, что вам вчера наговорила. Но я ни о чем не знала.
– Вы и не могли знать.
Такая снисходительность заставила ее почувствовать себя еще хуже.
– Жаль, что вы мне раньше не рассказали.
Он приподнял бровь, как бы желая сказать: «Теперь поздно говорить об этом».
– Как говорит ваша матушка, неприлично до смерти утомлять людей разговорами о своих проблемах.
Она чуть было не сказала: «Меня бы это не утомило», – но он ее опередил.
– Как я уже говорил, в пятницу я намерен взять ее с собой, чтобы показать страну. Пятница по местным понятиям означает воскресенье. Она, конечно, не пожелает ехать, но я намерен показать ей, что в этой стране, кроме четырех стен гостиничного номера и бассейна, есть и еще кое-что.
Гай помедлил.
– Я помню, что вы мне сказали насчет необходимости уделять ей больше внимания, и вы, наверное, правы, но атмосфера не была бы такой напряженной в присутствии третьей стороны. Поэтому, если вы пожелаете присоединиться к нам…
Клодия не стала долго раздумывать. Ей и раньше приходилось разряжать атмосферу, когда время от времени у ее мамы возникали разногласия с собственной матерью: «Если я не поеду, дорогая, она рассердится еще больше, но в твоем присутствии нам будет легче все уладить».
– Спасибо. С удовольствием.
– Отлично. – Гай сказал это деловым тоном, словно решил какую-то проблему и вычеркнул ее из списка дел, отложенных на сегодня.
Допив кофе, он добавил:
– Мне, пожалуй, пора ехать. Наверное, я вернусь поздно, так что не ждите меня к ужину.
– Хорошо. Вы зайдете к ней перед отъездом?
– Непременно зайду. Задания, которые она уже сделала, необходимо передать по факсу в школу.
Он поднялся из-за стола.
– Вас не удивляет, что она все-таки начала заниматься? – спросила Клодия.
– Не очень. Ей стало скучно. Знаете, ведь Аннушка очень неглупа. Если бы было по-другому, я не стал бы проявлять настойчивость. Я не хочу, чтобы она бросила школу и превратилась в одну из никчемных девчонок-пустышек, предел мечтаний которых – упоминание их имени в колонке светской хроники. – Едва прикасаясь к ней пальцами, он похлопал ее по плечу. – Всего хорошего.
– До свидания.
«Уж лучше бы он этого не делал», – подумала она, глядя ему вслед.
– Дружеское похлопывание по плечу не воспринимается как дружеский жест, когда вы безумно влюблены в того, кто это делает. Если предполагается, что наши отношения будут исключительно деловыми, то ему надо строго придерживаться определенных правил. А это значит – никаких прикосновений. Как, черт возьми, мне удастся держать в узде свой трепет, если он все время норовит прикоснуться ко мне?
– На что ты жалуешься? Сама ведь знаешь, что тебе это нравится.
– Мне бы это нравилось значительно больше, если бы у этого было продолжение. Мне бы нравилось значительно больше, если бы он, например, сказал: «Послушайте, пока мы здесь, наши отношения должны строиться на сугубо деловой основе. Но когда мы вернемся домой…»
– Может быть, заткнешься? Заканчивай свой завтрак и думай о чем-нибудь другом.
Это было легче сказать, чем сделать. Она помешивала ложечкой третью чашку кофе, и мысли ее так же лениво кружились в голове, как кофе в чашке.
– Интересно, давно ли он последний раз испытывал «половое влечение»? Говорят, мужчины думают о сексе каждые две секунды, а если у него давно никого не было…
– Если уж на то пошло, то и у тебя тоже. И если уж говорить начистоту, то мысли о сексе не так уж редко посещали тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92