— Попробуй теперь.
Методом проб и ошибок мы приступили к ремонту. Уверен, Джози понимала, что это был своеобразный, вкрадчивый ритуал ухаживания под звуки вращающегося двигателя и запах бензина. Конечно, так все и было, но я осознал это только сейчас, много лет спустя. Да, все так и было.
Я не мог оторвать глаз от ее рук. Мне понравилось ее доброжелательное лицо и мягкий взгляд карих глаз. Короткие джинсы обтягивали ее стройные бедра, а груди свободно вздымались под рубашкой, но я старался не смотреть на них. У нее были густые золотисто-каштановые волосы, мне нравилось перебирать их пальцами, чувствовать их запах, когда она спала рядом со мной. Но в первый день, в первый час именно ее руки с длинными, тонкими пальцами произвели на меня особое впечатление. В грязном дымящемся аду, в который превратился двигатель моего «шевроле», они казались ангелами.
— Слушай, ты мне так помогла. Теперь я должен угостить тебя обедом, — обратился я к ней.
— Не стоит, я уже договорилась встретиться сегодня кое с кем.
— Тогда я куплю тебе попить, или мороженого, или еще чего-нибудь. Может, «Жареный цыпленок» сейчас открыт.
— Я выпила бы сладкого чая. Но только не в «Жареном цыпленке».
— А где ты хочешь?
Она улыбнулась и промолчала. Потом ее лицо стало очень серьезным, она посмотрела мне в глаза, но по-прежнему не проронила ни слова.
— Я плохо знаю город, — признался я. — Давай лучше я поеду за тобой.
Мы выехали из Саванны.
Я думал, что мы остановимся где-нибудь неподалеку. Но когда мы свернули с Деренне на Аберкорн, она помчалась по дороге так, словно пыталась уйти от погони, и я последовал за ней, насколько это было возможно на моей «нове». Старое корыто трещало, скрипело и ворчало. Я удивлялся, почему не оставил «нову» на станции и не сел к ней в машину, не попросил подвезти. Возможно, потому, что она сама не предложила мне этого.
Мы направлялись на юг, и каждый раз, когда я думал, что она остановится, мы ехали все дальше, мимо поликлиник, ломбардов, супермаркетов. Позади остались ресторанчики «Тако-Белл», «Пицца Крестного отца», «Кеттл». Мы ехали к ней домой? Эта мысль взволновала меня. Когда мы выехали в район Сад английских дубов, я подумал, что, поскольку у нее английская машина, она может остановиться здесь. Но нет. Не остановилась она и в районе Тимберленд и в Спениш-Вилла. Когда мы затормозили около светофора, она улыбнулась мне, а потом сорвалась с места прежде, чем я успел задать ей вопрос. Миновали шоссе Ай-95 и поехали дальше. Когда мы были милях в пятнадцати от Хантера, я подумал, что, возможно, она пытается оторваться. Мне не удавалось догнать ее. Только не на своей «нове». Неожиданно Джози свернула с шоссе на боковую дорогу, где асфальт вздымался как гребень, и направилась на восток сквозь сосновый лес и маленькие болотца. Я неотступно следовал за ней.
Если бы нам пришлось ехать на край земли, я не раздумывая последовал бы за ее «триумфом». Ветер завил волосы Джози в кудряшки и узелки, она часто убирала с руля обе руки и скручивала волосы в пучок, чтобы успокоиться. Солнце клонилось к горизонту, в его мягких лучах лицо Джози, когда она оглядывалась через плечо, казалось мне волнующим и загадочным, как и все, что окружало меня в тот момент.
Она остановилась рядом с магазином для рыболовов около маленького пруда. Это место было мне совершенно незнакомо.
Я увидел длинный деревянный причал, где можно было половить окуня, и магазин работал по воскресеньям. Там продавались удочки с катушками для спиннинга, бамбуковые удочки с поплавками, охотничьи ножи и сети, тренажеры и венские колбаски, маринованные яйца и содовая со вкусом шоколада, а при желании можно было купить пиво в упаковках по шесть банок и патроны для дробовика. В старом холодильнике за прилавком хранились большие пластиковые кружки с чаем.
Чай оказался очень сладким, с кусочками лимона. Я до сих пор помню его вкус.
Над прудом стояла легкая летняя дымка. Сумерки были голубовато-серыми, но вода, покрытая рябью от играющих рыбок и скользящих по ее поверхности водомерок, сияла в последних розовых лучах солнца.
— Какое замечательное место, — заметил я.
— Одобряешь?
— Что? Одобряю ли я? — Я лег на мосток, посмотрел на первые звезды и вдохнул летний воздух. — Мне здесь просто нравится.
— Я рада.
О чем мы говорили? Немного о погоде. О том, как жарко, но хорошо. О наших машинах, хотя они нас не особенно интересовали.
— Я... тебе, наверное, кажется все это странным?
Она лишь хмыкнула в ответ.
— Я вдруг почувствовал себя таким счастливым, что трудно передать словами. Я просто счастлив, что сейчас здесь, пью этот чай. Счастлив, что встретил тебя и что мы сейчас вместе. Серьезно. Я ничего не знаю о тебе, за исключением того, что ты немного разбираешься в машинах, знаешь эти места, и ты красива, и... я просто счастлив быть здесь, с тобой. Сейчас... я знаю, это звучит ну ужасно банально... но мне кажется, что это самое прекрасное место на свете.
Все это было правдой, но я не мог поверить, что чувствую и говорю это. Иногда ты не можешь найти нужных слов. А иногда нужные слова оказываются неправильными. Но я говорил именно то, что чувствовал. Джози наклонилась и поцеловала меня. Я вдруг ощутил себя на много лет моложе, как будто мы маленькие дети, устроившие свидание понарошку. Мне нравилось это ощущение.
— Ты из Саванны?
— Хайнсвилль, — ответила она. — Наверное, ребята из форта Стюарт называют его «Хутервиль».
Я покраснел.
— Папа говорит, что наша семья жила здесь со времен Оглторпа, когда только возникли Хайнсвилль, Саванна и Си-Айленд. Но сейчас с этим мало кто считается. А ты?
— Я из Канзаса. Мой город рядом с границей Оклахомы.
— Как тебе в армии?
— Самое то. Ты здесь выросла? Училась?
Она сказала, что учиться ездила в другие города: сначала в Атланту, потом пару лет провела в колледже рядом с Вашингтоном, но теперь вернулась на лето, а может, и на более долгий срок.
— Я думаю поработать у моего отца, он занимается производством бумаги. А в колледже Маунт-Вернон об этом бизнесе не особенно много узнаешь.
— Ты не хочешь уехать отсюда?
— Уехать? — Она потягивала чай. — Да я только приехала. Я давно здесь не была, и мне очень хотелось вернуться.
— Наверное, из-за друзей и...
— Из-за этих мест. Большая часть Саванны располагается в низменности. Это ни для кого не секрет. Но эти земли, эти маленькие прудики, все эти места, я люблю их. Это мой дом. Разве ты не чувствуешь то же самое по отношению к своему дому?
— Не так сильно. Мой дом — армия.
— Тебе, наверное, приходится тяжело.
— Иногда. Слушай... ты ведь не считаешь глупым то, что я сказал тебе пару минут назад?
— Нет, нет. Это очень мило с твоей стороны. Не думала, что парень с базы может оказаться таким приятным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Методом проб и ошибок мы приступили к ремонту. Уверен, Джози понимала, что это был своеобразный, вкрадчивый ритуал ухаживания под звуки вращающегося двигателя и запах бензина. Конечно, так все и было, но я осознал это только сейчас, много лет спустя. Да, все так и было.
Я не мог оторвать глаз от ее рук. Мне понравилось ее доброжелательное лицо и мягкий взгляд карих глаз. Короткие джинсы обтягивали ее стройные бедра, а груди свободно вздымались под рубашкой, но я старался не смотреть на них. У нее были густые золотисто-каштановые волосы, мне нравилось перебирать их пальцами, чувствовать их запах, когда она спала рядом со мной. Но в первый день, в первый час именно ее руки с длинными, тонкими пальцами произвели на меня особое впечатление. В грязном дымящемся аду, в который превратился двигатель моего «шевроле», они казались ангелами.
— Слушай, ты мне так помогла. Теперь я должен угостить тебя обедом, — обратился я к ней.
— Не стоит, я уже договорилась встретиться сегодня кое с кем.
— Тогда я куплю тебе попить, или мороженого, или еще чего-нибудь. Может, «Жареный цыпленок» сейчас открыт.
— Я выпила бы сладкого чая. Но только не в «Жареном цыпленке».
— А где ты хочешь?
Она улыбнулась и промолчала. Потом ее лицо стало очень серьезным, она посмотрела мне в глаза, но по-прежнему не проронила ни слова.
— Я плохо знаю город, — признался я. — Давай лучше я поеду за тобой.
Мы выехали из Саванны.
Я думал, что мы остановимся где-нибудь неподалеку. Но когда мы свернули с Деренне на Аберкорн, она помчалась по дороге так, словно пыталась уйти от погони, и я последовал за ней, насколько это было возможно на моей «нове». Старое корыто трещало, скрипело и ворчало. Я удивлялся, почему не оставил «нову» на станции и не сел к ней в машину, не попросил подвезти. Возможно, потому, что она сама не предложила мне этого.
Мы направлялись на юг, и каждый раз, когда я думал, что она остановится, мы ехали все дальше, мимо поликлиник, ломбардов, супермаркетов. Позади остались ресторанчики «Тако-Белл», «Пицца Крестного отца», «Кеттл». Мы ехали к ней домой? Эта мысль взволновала меня. Когда мы выехали в район Сад английских дубов, я подумал, что, поскольку у нее английская машина, она может остановиться здесь. Но нет. Не остановилась она и в районе Тимберленд и в Спениш-Вилла. Когда мы затормозили около светофора, она улыбнулась мне, а потом сорвалась с места прежде, чем я успел задать ей вопрос. Миновали шоссе Ай-95 и поехали дальше. Когда мы были милях в пятнадцати от Хантера, я подумал, что, возможно, она пытается оторваться. Мне не удавалось догнать ее. Только не на своей «нове». Неожиданно Джози свернула с шоссе на боковую дорогу, где асфальт вздымался как гребень, и направилась на восток сквозь сосновый лес и маленькие болотца. Я неотступно следовал за ней.
Если бы нам пришлось ехать на край земли, я не раздумывая последовал бы за ее «триумфом». Ветер завил волосы Джози в кудряшки и узелки, она часто убирала с руля обе руки и скручивала волосы в пучок, чтобы успокоиться. Солнце клонилось к горизонту, в его мягких лучах лицо Джози, когда она оглядывалась через плечо, казалось мне волнующим и загадочным, как и все, что окружало меня в тот момент.
Она остановилась рядом с магазином для рыболовов около маленького пруда. Это место было мне совершенно незнакомо.
Я увидел длинный деревянный причал, где можно было половить окуня, и магазин работал по воскресеньям. Там продавались удочки с катушками для спиннинга, бамбуковые удочки с поплавками, охотничьи ножи и сети, тренажеры и венские колбаски, маринованные яйца и содовая со вкусом шоколада, а при желании можно было купить пиво в упаковках по шесть банок и патроны для дробовика. В старом холодильнике за прилавком хранились большие пластиковые кружки с чаем.
Чай оказался очень сладким, с кусочками лимона. Я до сих пор помню его вкус.
Над прудом стояла легкая летняя дымка. Сумерки были голубовато-серыми, но вода, покрытая рябью от играющих рыбок и скользящих по ее поверхности водомерок, сияла в последних розовых лучах солнца.
— Какое замечательное место, — заметил я.
— Одобряешь?
— Что? Одобряю ли я? — Я лег на мосток, посмотрел на первые звезды и вдохнул летний воздух. — Мне здесь просто нравится.
— Я рада.
О чем мы говорили? Немного о погоде. О том, как жарко, но хорошо. О наших машинах, хотя они нас не особенно интересовали.
— Я... тебе, наверное, кажется все это странным?
Она лишь хмыкнула в ответ.
— Я вдруг почувствовал себя таким счастливым, что трудно передать словами. Я просто счастлив, что сейчас здесь, пью этот чай. Счастлив, что встретил тебя и что мы сейчас вместе. Серьезно. Я ничего не знаю о тебе, за исключением того, что ты немного разбираешься в машинах, знаешь эти места, и ты красива, и... я просто счастлив быть здесь, с тобой. Сейчас... я знаю, это звучит ну ужасно банально... но мне кажется, что это самое прекрасное место на свете.
Все это было правдой, но я не мог поверить, что чувствую и говорю это. Иногда ты не можешь найти нужных слов. А иногда нужные слова оказываются неправильными. Но я говорил именно то, что чувствовал. Джози наклонилась и поцеловала меня. Я вдруг ощутил себя на много лет моложе, как будто мы маленькие дети, устроившие свидание понарошку. Мне нравилось это ощущение.
— Ты из Саванны?
— Хайнсвилль, — ответила она. — Наверное, ребята из форта Стюарт называют его «Хутервиль».
Я покраснел.
— Папа говорит, что наша семья жила здесь со времен Оглторпа, когда только возникли Хайнсвилль, Саванна и Си-Айленд. Но сейчас с этим мало кто считается. А ты?
— Я из Канзаса. Мой город рядом с границей Оклахомы.
— Как тебе в армии?
— Самое то. Ты здесь выросла? Училась?
Она сказала, что учиться ездила в другие города: сначала в Атланту, потом пару лет провела в колледже рядом с Вашингтоном, но теперь вернулась на лето, а может, и на более долгий срок.
— Я думаю поработать у моего отца, он занимается производством бумаги. А в колледже Маунт-Вернон об этом бизнесе не особенно много узнаешь.
— Ты не хочешь уехать отсюда?
— Уехать? — Она потягивала чай. — Да я только приехала. Я давно здесь не была, и мне очень хотелось вернуться.
— Наверное, из-за друзей и...
— Из-за этих мест. Большая часть Саванны располагается в низменности. Это ни для кого не секрет. Но эти земли, эти маленькие прудики, все эти места, я люблю их. Это мой дом. Разве ты не чувствуешь то же самое по отношению к своему дому?
— Не так сильно. Мой дом — армия.
— Тебе, наверное, приходится тяжело.
— Иногда. Слушай... ты ведь не считаешь глупым то, что я сказал тебе пару минут назад?
— Нет, нет. Это очень мило с твоей стороны. Не думала, что парень с базы может оказаться таким приятным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80