Им выплатили компенсацию, на которую они купили дом, но бесплодие жены сильно подкосило отношения.
Тело под одеялом шевельнулось.
— Ты проснулся? — спросил мягкий голос. Пол не отозвался, продолжая размышлять. — Пол!
Мэри повернулась, уютно устроила на его руке голову, увенчанную копной золотисто-каштановых волос. Он вгляделся в жену. Лицо ее больше не казалось ему красивым, однако по-прежнему оставалось очень привлекательным. Мэри было тридцать три, но цвет лица почти не изменился, светлые, подернутые влагой глаза были необыкновенно хороши, а выступающие скулы придавали овальному лицу особую выразительность. В общем, Пол продолжал гордиться, представляя жену коллегам.
— Проснулся? — сонно пробормотала Мэри, не открывая глаз.
— Ага.
— Ты не забыл, что мы едем на пикник с Ингельманнами? Наверное, пора вставать.
— Нет. Еще рано. Только семь.
— Да? — Мэри затихла. Надо было спросить раньше, а теперь она уже достаточно разгулялась и вряд ли заснет. Попыталась подремать — не получилось. Интересно, о чем он думает? О чем же еще, если не о работе!
Так было даже до женитьбы. Выросший в семье со скромным достатком, он был постоянно обуреваем неутолимой жаждой успеха. Это все, конечно, можно было понять, но он почему-то переложил на нее вину за то, что она не способна иметь детей, и это не давало ей покоя. Мэри постоянно чувствовала, что каким-то образом его подвела, не оправдала ожиданий и потому прощала периодические измены, хотя это было очень непросто.
«Он меня в конце концов бросит. Когда? — Мэри задумалась. — А может, не бросит? Я буду молиться, чтобы этого не случилось, потому что по-прежнему его люблю. — Она открыла глаза и посмотрела на мужа. Он улыбался, и ее горькие мысли временно рассеялись. — Что бы ни случилось, я буду его любить и исполнять обет, данный при венчании».
— Она спит?
— Конечно.
Мэри села, скинула шелковую ночную рубашку, бросила ее на ковер и прильнула к мужу. Они тут же начали заниматься любовью. Она была вся переполнена только им, а он воображал, что делает это с другой женщиной.
— Мама!
— Ой! — Мэри подавила стон. Потребовалось несколько долей секунды, чтобы возвратиться к реальности. Натянув на себя одеяло, она посмотрела на ребенка, стоящего в дверях и прижимающего к груди любимую куклу.
— Рейчел, дорогая, зачем ты поднялась в такую рань? — Мэри отбросила назад растрепанные волосы.
— Не хочу спать.
— Ладно, доченька, иди к себе. Я сейчас приду.
Как только за девочкой закрылась дверь, они возобновили прерванное занятие.
— Ну как, готовы? Бен ждет в машине.
Флоренс Ингельманн шумно ворвалась в прихожую. Одной рукой прижала к себе девочку, припечатала сочный поцелуй, другой погладила радостно суетящуюся рядом собаку, золотистого лабрадора. Оба существа в равной степени претендовали на ее внимание, но Флоренс устремилась на кухню.
— Что же вы? Пора ехать.
Не дав опомниться Мэри и Полу — они заканчивали завтрак, — она крепко обняла их за плечи, тоже одарив влажным поцелуем, как бы ставя своеобразный знак качества. Такова была Флоренс. Очень полная, ростом метр шестьдесят, крашеная блондинка, до краев переполненная кипучей энергией. Ее округлые телеса как бы говорили любому инструктору по фитнесу: «Смотреть можно, но трогать — ни Боже мой».
Углядев корзинку для пикника, она подхватила ее и направилась к выходу, увлекая за собой собаку с девочкой.
Дожевывая булочку с маслом, Пол посмотрел на жену. Ему было тридцать девять лет, он был профессором криминальной психиатрии, известным специалистом, но для Флоренс все его ученые степени ничего не значили. Она относилась к нему и его жене так же, как к их дочке и собаке. Все они были для нее дети. Нельзя сказать, чтобы это раздражало, но все же как-то коробило. Однако Бен и Флоренс были их единственными друзьями, так что с такой бесцеремонностью приходилось мириться.
Мэри улыбнулась.
— Я думаю, нам пора идти.
Пол кивнул. Часы показывали восемь тридцать.
«Форд-седан» с шумом мчался по скоростному шоссе, за рулем сидел Бен.
Долговязый, тощий, пятидесяти с небольшим лет, в очках, Бен был заведующим кафедрой криминальной психиатрии в университете Сан-Франциско, то есть начальником Пола, но фактически на кафедре распоряжался именно Пол.
«Почему я с этим мирюсь? — Этот вопрос Бен задавал себе много раз, хотя давно уже знал ответ: — Потому что Пол гений». Он бросил взгляд на коллегу. Красивый мужчина среднего роста, густые черные волосы. Правда, выражение лица слишком жесткое, почти безжалостное, особенно если смотреть при ярком свете.
Самоуверенный, невероятно амбициозный, порой ужасный зануда, но, несмотря на все это, несомненно, гений. Замечательный диагност, психиатр от Бога, способный проникнуть в самую глубь сознания пациента, к тому же имеющий замечательный талант с потрясающей оригинальностью излагать свои идеи в статьях и книгах. По мнению Бена, со временем Пол вполне может стать таким же великим, как Зигмунд Фрейд и Карл Юнг.
Коллеги этого не понимали и, разумеется, завидовали, тем более что сами ни на что значительное не были способны. Упрекали Бена за попустительство, но тот не обращал внимания. Напротив, делал все возможное, чтобы дать молодому другу возможность успешно работать. Они дружили семьями и очень неплохо ладили. Других приятелей среди коллег у Пола не было и быть не могло, потому что на факультете его считали зарвавшимся нахалом.
Кроме преподавания Бен и Пол занимались частной практикой в собственной психиатрической клинике, которая обслуживала людей творческих профессий. Они основали ее несколько лет назад, и она приносила солидный доход, поскольку у большинства актеров и актрис были те или иные проблемы: потеря голоса, наркотики, депрессия, неприятности на работе, утрата ведущего положения в театре или кино.
Бен и Флоренс выглядели странной парой, каждый из них был полной противоположностью другому по характеру и склонностям. Флоренс — шумная, яркая толстуха, вся пышущая энергией. Бен — худой, высокий, сдержанный. Она могла говорить не останавливаясь двадцать четыре часа в сутки. Он молчал до тех пор, пока его не вынуждали заговорить. Она была душой любой вечеринки. Он же своим молчанием и унылым видом мог превратить свадьбу в похороны.
И все же это была счастливая пара, потому что они любили друг друга. Вот только своих детей иметь им было не суждено, и потому все свое невостребованное чувство материнства Флоренс обратила на дочку Стафферов, Рейчел. Она также обожала Мэри и Пола, хотя недоумевала, что свело вместе таких разных людей.
Существование Мэри базировалось на трех китах: муж, ребенок, католическая вера. Полу же было достаточно одного. Он очень любил Рейчел, но, похоже, больше ему никто не был нужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Тело под одеялом шевельнулось.
— Ты проснулся? — спросил мягкий голос. Пол не отозвался, продолжая размышлять. — Пол!
Мэри повернулась, уютно устроила на его руке голову, увенчанную копной золотисто-каштановых волос. Он вгляделся в жену. Лицо ее больше не казалось ему красивым, однако по-прежнему оставалось очень привлекательным. Мэри было тридцать три, но цвет лица почти не изменился, светлые, подернутые влагой глаза были необыкновенно хороши, а выступающие скулы придавали овальному лицу особую выразительность. В общем, Пол продолжал гордиться, представляя жену коллегам.
— Проснулся? — сонно пробормотала Мэри, не открывая глаз.
— Ага.
— Ты не забыл, что мы едем на пикник с Ингельманнами? Наверное, пора вставать.
— Нет. Еще рано. Только семь.
— Да? — Мэри затихла. Надо было спросить раньше, а теперь она уже достаточно разгулялась и вряд ли заснет. Попыталась подремать — не получилось. Интересно, о чем он думает? О чем же еще, если не о работе!
Так было даже до женитьбы. Выросший в семье со скромным достатком, он был постоянно обуреваем неутолимой жаждой успеха. Это все, конечно, можно было понять, но он почему-то переложил на нее вину за то, что она не способна иметь детей, и это не давало ей покоя. Мэри постоянно чувствовала, что каким-то образом его подвела, не оправдала ожиданий и потому прощала периодические измены, хотя это было очень непросто.
«Он меня в конце концов бросит. Когда? — Мэри задумалась. — А может, не бросит? Я буду молиться, чтобы этого не случилось, потому что по-прежнему его люблю. — Она открыла глаза и посмотрела на мужа. Он улыбался, и ее горькие мысли временно рассеялись. — Что бы ни случилось, я буду его любить и исполнять обет, данный при венчании».
— Она спит?
— Конечно.
Мэри села, скинула шелковую ночную рубашку, бросила ее на ковер и прильнула к мужу. Они тут же начали заниматься любовью. Она была вся переполнена только им, а он воображал, что делает это с другой женщиной.
— Мама!
— Ой! — Мэри подавила стон. Потребовалось несколько долей секунды, чтобы возвратиться к реальности. Натянув на себя одеяло, она посмотрела на ребенка, стоящего в дверях и прижимающего к груди любимую куклу.
— Рейчел, дорогая, зачем ты поднялась в такую рань? — Мэри отбросила назад растрепанные волосы.
— Не хочу спать.
— Ладно, доченька, иди к себе. Я сейчас приду.
Как только за девочкой закрылась дверь, они возобновили прерванное занятие.
— Ну как, готовы? Бен ждет в машине.
Флоренс Ингельманн шумно ворвалась в прихожую. Одной рукой прижала к себе девочку, припечатала сочный поцелуй, другой погладила радостно суетящуюся рядом собаку, золотистого лабрадора. Оба существа в равной степени претендовали на ее внимание, но Флоренс устремилась на кухню.
— Что же вы? Пора ехать.
Не дав опомниться Мэри и Полу — они заканчивали завтрак, — она крепко обняла их за плечи, тоже одарив влажным поцелуем, как бы ставя своеобразный знак качества. Такова была Флоренс. Очень полная, ростом метр шестьдесят, крашеная блондинка, до краев переполненная кипучей энергией. Ее округлые телеса как бы говорили любому инструктору по фитнесу: «Смотреть можно, но трогать — ни Боже мой».
Углядев корзинку для пикника, она подхватила ее и направилась к выходу, увлекая за собой собаку с девочкой.
Дожевывая булочку с маслом, Пол посмотрел на жену. Ему было тридцать девять лет, он был профессором криминальной психиатрии, известным специалистом, но для Флоренс все его ученые степени ничего не значили. Она относилась к нему и его жене так же, как к их дочке и собаке. Все они были для нее дети. Нельзя сказать, чтобы это раздражало, но все же как-то коробило. Однако Бен и Флоренс были их единственными друзьями, так что с такой бесцеремонностью приходилось мириться.
Мэри улыбнулась.
— Я думаю, нам пора идти.
Пол кивнул. Часы показывали восемь тридцать.
«Форд-седан» с шумом мчался по скоростному шоссе, за рулем сидел Бен.
Долговязый, тощий, пятидесяти с небольшим лет, в очках, Бен был заведующим кафедрой криминальной психиатрии в университете Сан-Франциско, то есть начальником Пола, но фактически на кафедре распоряжался именно Пол.
«Почему я с этим мирюсь? — Этот вопрос Бен задавал себе много раз, хотя давно уже знал ответ: — Потому что Пол гений». Он бросил взгляд на коллегу. Красивый мужчина среднего роста, густые черные волосы. Правда, выражение лица слишком жесткое, почти безжалостное, особенно если смотреть при ярком свете.
Самоуверенный, невероятно амбициозный, порой ужасный зануда, но, несмотря на все это, несомненно, гений. Замечательный диагност, психиатр от Бога, способный проникнуть в самую глубь сознания пациента, к тому же имеющий замечательный талант с потрясающей оригинальностью излагать свои идеи в статьях и книгах. По мнению Бена, со временем Пол вполне может стать таким же великим, как Зигмунд Фрейд и Карл Юнг.
Коллеги этого не понимали и, разумеется, завидовали, тем более что сами ни на что значительное не были способны. Упрекали Бена за попустительство, но тот не обращал внимания. Напротив, делал все возможное, чтобы дать молодому другу возможность успешно работать. Они дружили семьями и очень неплохо ладили. Других приятелей среди коллег у Пола не было и быть не могло, потому что на факультете его считали зарвавшимся нахалом.
Кроме преподавания Бен и Пол занимались частной практикой в собственной психиатрической клинике, которая обслуживала людей творческих профессий. Они основали ее несколько лет назад, и она приносила солидный доход, поскольку у большинства актеров и актрис были те или иные проблемы: потеря голоса, наркотики, депрессия, неприятности на работе, утрата ведущего положения в театре или кино.
Бен и Флоренс выглядели странной парой, каждый из них был полной противоположностью другому по характеру и склонностям. Флоренс — шумная, яркая толстуха, вся пышущая энергией. Бен — худой, высокий, сдержанный. Она могла говорить не останавливаясь двадцать четыре часа в сутки. Он молчал до тех пор, пока его не вынуждали заговорить. Она была душой любой вечеринки. Он же своим молчанием и унылым видом мог превратить свадьбу в похороны.
И все же это была счастливая пара, потому что они любили друг друга. Вот только своих детей иметь им было не суждено, и потому все свое невостребованное чувство материнства Флоренс обратила на дочку Стафферов, Рейчел. Она также обожала Мэри и Пола, хотя недоумевала, что свело вместе таких разных людей.
Существование Мэри базировалось на трех китах: муж, ребенок, католическая вера. Полу же было достаточно одного. Он очень любил Рейчел, но, похоже, больше ему никто не был нужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70