Но более всего гайджину хотелось, чтоб его люди потушили костры. Уж слишком близко от его дома горело. Какую-нибудь случайную искру занесет ветром, и что тогда?
Де Джонг велел телохранителям плотно закрыть все двери и окна. Как иначе он избавится от дыма и шума, мешавших ему отдаться воспоминаниям о Касуми? Хэй, она жива. Это установленный факт. Его люди в Лос-Анджелесе подтвердили, что она находится в местном госпитале и в самом деле замужем за Артуром Кьюби — Оскаром Колем, как он себя теперь называет. Они также подтвердили, что Саймон Бендор находится поблизости и ждет того момента, когда гайджин явится к Касуми. Мистер Бендор и его сторонники — Джозеф Д'Агоста, Эрика Стайлер и Пол Анами — расположились в помещении больницы. Артур Кьюби поспешно выдумал для них неплохое прикрытие — он объявил, что все они являются родственниками его жены или его самого. По этой причине им всем предоставили помещение на том же этаже, где находилась палата Касуми.
Автомобиль «скорой помощи», на котором Касуми будет доставлена к гайджину, доставит заодно и самого мистера Бендора. Его единственным шансом убить оябуна является постоянное дежурство у постели больной.
Де Джонг покинет Японию сегодня вечером и прилетит в Калифорнию вечером следующего дня. Дело о марках будет решено в ближайшее время. Что же касается Касуми, то он или привезет ее в Японию, или вернется назад с прядью ее волос, поскольку таково было его обещание. Если он сдержит его, то ему обеспечены почет и непреходящая слава во всех дальнейших перевоплощениях. Он уже в таком возрасте, что пора подумать о достойной смерти.
Ему предоставляется редкая возможность возвеличить себя после смерти. Возвращение пряди волос Касуми на родину означает для него отдать должное всему тому, что он любил и ценил в этой жизни. Он просто обязан выполнить обещанное. Выполнить долг означает для настоящего самурая прославиться в веках. Даже пятьдесят миллионов долларов не в состоянии купить бессмертие. А прядь волос Касуми и есть его шанс на бессмертие. Там, в стране, откуда не возвращаются, он встретит своего старого друга — барона Канамори и многих других. Он поведает им о своей верности слову и всему тому, что для него было дорого — друзьям, стране восходящего солнца, его якудза и, конечно же, Касуми.
Медитация.
Де Джонг сел на зафу — маленькую голубую подушку — и сложил ноги в традиционной позе лотоса: левая ступня на правом бедре, правая — на левом. Тело гайджина напряглось и застыло. Глаза он полузакрыл, а руки положил на бедра — ладонями вверх. Левую на правое бедро, правую на левое. Дыхание оябуна изменилось — вдыхал он медленно и почти незаметно для глаз, зато выдыхал с силой. Гайджин старался задать легким мерный, спокойный ритм. Потом он сконцентрировался, стараясь на время позабыть обо всем и сосредоточиться только на образе Касуми. Теперь уже ничто — ни музыка и крики, доносившиеся со стороны кладбища, ни запах дыма, который изрыгали желтые языки пламени, не могли ему помешать. Его душа устремилась к Касуми. В его воображении они снова были молоды. Видение согрело и успокоило его, и оябуна даже стало клонить в сон.
Через несколько минут он открыл глаза и посмотрел в сторону алтаря. Он увидел рисовые колобки, чай и сладкое соевое повидло. Все это он положил перед фотографией Касуми. Это было приношением де Джонга, его даром возлюбленной. Он увидел головку куклы, ее веер и фотографию, на которой они были запечатлены вдвоем в Шинтоистском храме перед тем, как гайджин отправился в Швейцарию.
И еще он увидел дневник Касуми и прядь ее волос.
Де Джонг потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения. Он даже протер глаза, чтобы удостовериться, что это не сон. Шок приковал его к месту. Когда он поднял руку, чтобы взять дневник, его рука тряслась. Дневник подлинный. Волосы тоже. Нет, ему ничего не привиделось. Он открыл тетрадь, перелистывал страницы, смотрел на детский почерк Касуми, читал написанные ею слова. Глаза его наполнились слезами. Что-то выпало из дневника, и де Джонг нагнулся, чтобы поднять.
Фотография. На ней де Джонг и двое детей Фрэнки Одори.
Неожиданно за спиной де Джонга послышался шепот:
— С ее помощью я добрался до вас.
Де Джонг медленно повернулся и увидел фигуру человека в черном. Гайджин хорошо видел пришельца, но его разум отказывался верить в то, что в его собственном доме находится чужой. Таких храбрецов на свете не существует. Их просто не может быть. Де Джонг все видел и слышал, но отказывался верить, что инстинкты могли до такой степени подвести его.
— Шум и огонь. Неплохо придумано, — сказал Саймон.
Он протянул левую руку, схватил де Джонга за кимоно на груди и рывком бросил его на пол. Англичанин лежал на животе, а Саймон сидел у него на спине. Он прижимал спину де Джонга коленом, а рукой давил на затылок так, что лицо гайджина все больше вжималось в плетеный мат на полу. В правой руке Саймон стискивал тонкий и острый, как игла, стилет. Нагнувшись над оябуном, он ввел лезвие в ухо англичанина и надавил. Клинок вошел легко, а Саймон продолжал его проталкивать все глубже, пока рукоять стилета не коснулась уха.
Де Джонг вздрогнул, но почти сразу же затих. Он только один раз вздохнул и тут же умер.
Саймон извлек стилет, вытер его о брюки и посмотрел, не идет ли кровь из уха де Джонга. Когда он увидел, что крови нет, то поднялся на ноги и встал во весь рост. Он подошел к алтарю, задул свечи и направился к дверце, обтянутой рисовой бумагой. Он приоткрыл ее, убедился, что в коридоре никого нет, и выскользнул из комнаты.
Он двигался в сторону заднего двора дома, туда, где пахло дымом и виднелись языки пламени. Он слышал, как за стеной переругивались японцы, пытаясь потушить костры и заставить замолчать магнитофоны, которые Саймон прикрутил проволокой к надгробиям и верхушкам деревьев.
На цыпочках Саймон дошел до самого последнего окна в конце холла, вылез через него на улицу и сделал то, что делал всю жизнь. Он побежал по направлению к огню и дыму, по направлению к людям, которые кричали друг на друга, метаясь среди памятников и надгробий. Как всегда, он бежал навстречу опасности.
Эпилог
Горы Коолау, Оаху
Сентябрь 1983
Шторм начался с удара грома и теплого дождика. Дождь сразу же усилился, и появилось множество маленьких водопадов, которые срывались со скал и камней. В западной части гор дул сильный ветер, мгновенно превращая водяные струи в пыль и образуя туман, который, словно шапка, окутал вершины. На востоке птицы стаями поднимались со скал и старались укрыться от дождя и ветра в лесу.
Тучи красной пыли носились по заброшенной сахарной плантации, которая давно стала пристанищем для одичавших кошек, диких коз и обезьян под названием «пои».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Де Джонг велел телохранителям плотно закрыть все двери и окна. Как иначе он избавится от дыма и шума, мешавших ему отдаться воспоминаниям о Касуми? Хэй, она жива. Это установленный факт. Его люди в Лос-Анджелесе подтвердили, что она находится в местном госпитале и в самом деле замужем за Артуром Кьюби — Оскаром Колем, как он себя теперь называет. Они также подтвердили, что Саймон Бендор находится поблизости и ждет того момента, когда гайджин явится к Касуми. Мистер Бендор и его сторонники — Джозеф Д'Агоста, Эрика Стайлер и Пол Анами — расположились в помещении больницы. Артур Кьюби поспешно выдумал для них неплохое прикрытие — он объявил, что все они являются родственниками его жены или его самого. По этой причине им всем предоставили помещение на том же этаже, где находилась палата Касуми.
Автомобиль «скорой помощи», на котором Касуми будет доставлена к гайджину, доставит заодно и самого мистера Бендора. Его единственным шансом убить оябуна является постоянное дежурство у постели больной.
Де Джонг покинет Японию сегодня вечером и прилетит в Калифорнию вечером следующего дня. Дело о марках будет решено в ближайшее время. Что же касается Касуми, то он или привезет ее в Японию, или вернется назад с прядью ее волос, поскольку таково было его обещание. Если он сдержит его, то ему обеспечены почет и непреходящая слава во всех дальнейших перевоплощениях. Он уже в таком возрасте, что пора подумать о достойной смерти.
Ему предоставляется редкая возможность возвеличить себя после смерти. Возвращение пряди волос Касуми на родину означает для него отдать должное всему тому, что он любил и ценил в этой жизни. Он просто обязан выполнить обещанное. Выполнить долг означает для настоящего самурая прославиться в веках. Даже пятьдесят миллионов долларов не в состоянии купить бессмертие. А прядь волос Касуми и есть его шанс на бессмертие. Там, в стране, откуда не возвращаются, он встретит своего старого друга — барона Канамори и многих других. Он поведает им о своей верности слову и всему тому, что для него было дорого — друзьям, стране восходящего солнца, его якудза и, конечно же, Касуми.
Медитация.
Де Джонг сел на зафу — маленькую голубую подушку — и сложил ноги в традиционной позе лотоса: левая ступня на правом бедре, правая — на левом. Тело гайджина напряглось и застыло. Глаза он полузакрыл, а руки положил на бедра — ладонями вверх. Левую на правое бедро, правую на левое. Дыхание оябуна изменилось — вдыхал он медленно и почти незаметно для глаз, зато выдыхал с силой. Гайджин старался задать легким мерный, спокойный ритм. Потом он сконцентрировался, стараясь на время позабыть обо всем и сосредоточиться только на образе Касуми. Теперь уже ничто — ни музыка и крики, доносившиеся со стороны кладбища, ни запах дыма, который изрыгали желтые языки пламени, не могли ему помешать. Его душа устремилась к Касуми. В его воображении они снова были молоды. Видение согрело и успокоило его, и оябуна даже стало клонить в сон.
Через несколько минут он открыл глаза и посмотрел в сторону алтаря. Он увидел рисовые колобки, чай и сладкое соевое повидло. Все это он положил перед фотографией Касуми. Это было приношением де Джонга, его даром возлюбленной. Он увидел головку куклы, ее веер и фотографию, на которой они были запечатлены вдвоем в Шинтоистском храме перед тем, как гайджин отправился в Швейцарию.
И еще он увидел дневник Касуми и прядь ее волос.
Де Джонг потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения. Он даже протер глаза, чтобы удостовериться, что это не сон. Шок приковал его к месту. Когда он поднял руку, чтобы взять дневник, его рука тряслась. Дневник подлинный. Волосы тоже. Нет, ему ничего не привиделось. Он открыл тетрадь, перелистывал страницы, смотрел на детский почерк Касуми, читал написанные ею слова. Глаза его наполнились слезами. Что-то выпало из дневника, и де Джонг нагнулся, чтобы поднять.
Фотография. На ней де Джонг и двое детей Фрэнки Одори.
Неожиданно за спиной де Джонга послышался шепот:
— С ее помощью я добрался до вас.
Де Джонг медленно повернулся и увидел фигуру человека в черном. Гайджин хорошо видел пришельца, но его разум отказывался верить в то, что в его собственном доме находится чужой. Таких храбрецов на свете не существует. Их просто не может быть. Де Джонг все видел и слышал, но отказывался верить, что инстинкты могли до такой степени подвести его.
— Шум и огонь. Неплохо придумано, — сказал Саймон.
Он протянул левую руку, схватил де Джонга за кимоно на груди и рывком бросил его на пол. Англичанин лежал на животе, а Саймон сидел у него на спине. Он прижимал спину де Джонга коленом, а рукой давил на затылок так, что лицо гайджина все больше вжималось в плетеный мат на полу. В правой руке Саймон стискивал тонкий и острый, как игла, стилет. Нагнувшись над оябуном, он ввел лезвие в ухо англичанина и надавил. Клинок вошел легко, а Саймон продолжал его проталкивать все глубже, пока рукоять стилета не коснулась уха.
Де Джонг вздрогнул, но почти сразу же затих. Он только один раз вздохнул и тут же умер.
Саймон извлек стилет, вытер его о брюки и посмотрел, не идет ли кровь из уха де Джонга. Когда он увидел, что крови нет, то поднялся на ноги и встал во весь рост. Он подошел к алтарю, задул свечи и направился к дверце, обтянутой рисовой бумагой. Он приоткрыл ее, убедился, что в коридоре никого нет, и выскользнул из комнаты.
Он двигался в сторону заднего двора дома, туда, где пахло дымом и виднелись языки пламени. Он слышал, как за стеной переругивались японцы, пытаясь потушить костры и заставить замолчать магнитофоны, которые Саймон прикрутил проволокой к надгробиям и верхушкам деревьев.
На цыпочках Саймон дошел до самого последнего окна в конце холла, вылез через него на улицу и сделал то, что делал всю жизнь. Он побежал по направлению к огню и дыму, по направлению к людям, которые кричали друг на друга, метаясь среди памятников и надгробий. Как всегда, он бежал навстречу опасности.
Эпилог
Горы Коолау, Оаху
Сентябрь 1983
Шторм начался с удара грома и теплого дождика. Дождь сразу же усилился, и появилось множество маленьких водопадов, которые срывались со скал и камней. В западной части гор дул сильный ветер, мгновенно превращая водяные струи в пыль и образуя туман, который, словно шапка, окутал вершины. На востоке птицы стаями поднимались со скал и старались укрыться от дождя и ветра в лесу.
Тучи красной пыли носились по заброшенной сахарной плантации, которая давно стала пристанищем для одичавших кошек, диких коз и обезьян под названием «пои».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130