Или вполне определенную разновидность протеинов.
Легко было предположить, что с помощью этой техники в один прекрасный день удастся обнаружить прионы в шоколаде.
Чем больше Фабио углублялся в тематику, тем более сложной она ему казалась. Неужели доктор Барт – при всем уважении к его профессионализму – работал в полной изоляции? Несмотря на всю секретность, должен же он был обмениваться опытом с коллегами.
Пусть не с коллегами на собственной фирме, но тогда наверняка с какими-то другими. Наука настолько специализировалась, что узкие специалисты в той или иной области все наперечет: они знакомы друг с другом и легко контактируют по Интернету.
И как это он раньше не додумался: где-то на свете должны же быть ученые, которым известно, над чем работал доктор Барт. Может быть, им даже известно, как далеко он продвинулся в своих изысканиях.
Электронные или прочие адреса этих людей должны были сохраниться в архивных материалах доктора Барта. На помощь Жаклины Барт рассчитывать не приходится. А вот Бианка Монти…
Он набрал ее номер. Никто не ответил.
Не успел он положить трубку, как в дверь постучали. Это была Саманта и с ней две женщины: одна молодая, возраста Саманты, другая постарше и посолидней.
– Ты еще никогда не пробовал наших лепешек?
– Никогда, – признался Фабио.
Через полчаса в комнате Фабио запахло едой. Саманта, Леа (молодая и стройная) и Сорайа (пожилая и полная) пританцовывали под музыку из бластера о жизни гетто, который троица приволокла с собой. Женщины сварили большие бананы, мелко их порубили, смешали с маслом и дрожжами и слепили крошечные лепешки. При этом они неутомимо болтали по-креольски.
Фабио сидел на кровати, чтобы не путаться у них под ногами, и время от времени делал символический глоток из стакана с ромом, который всучили ему дамы.
– Демуазо, – уверили они его, – это белый деревенский ром самого лучшего сорта.
В кухонной нише шипело и скворчало, наполняя комнату ароматом горячего кокосового масла. Подошла Саманта, держа указательным и большим пальцами первую золотистую лепешку, и заставила его снять пробу. Он закатил глаза, изображая восторг. Лепешка имела вкус чего-то мучного и жирного.
Сорайа уселась за его стол, Леа заняла кресло, Саманта примостилась на кровати. Они включили музыку на полную громкость и уплели свои банановые изделия, все сорок штук.
– Ты приятель Фреди? – спросила его Сорайа с набитым ртом.
– Мы с ним учились в одной школе.
– И сколько ты платишь за комнату?
Фабио понятия не имел.
– Мы об этом не разговаривали. Мне срочно понадобилось жилье, и он предложил это.
Женщины переглянулись.
– Мы платим две с половиной тысячи.
– В месяц?
– Мы никогда не живем здесь больше месяца.
– Две с половиной тысячи!
– Плюс за белье и уборку.
– Да он просто грабитель!
– Хоть и твой приятель.
– Почему же вы не живете где-нибудь в другом месте?
Женщины расхохотались:
– Это жилье входит в контракт с «Персиками».
Ром оказался крепким. Хоть Фабио и отпивал его мелкими глотками, карибский эффект дал о себе знать. Фабио танцевал так, словно вырос под звуки бигина.
В какой-то момент он заметил, что Сорайа подняла трубку телефона, сказала несколько слов и положила трубку.
– Кто это был? – спросил Фабио.
– Какая-то женщина.
– Чего она хотела?
– Тебя.
– Что ты ей сказала?
– Что ты занят.
– Она назвала свое имя?
– Да.
– Какое?
– Я не разобрала.
– Норина?
Сорайа задумалась:
– Нет, немного короче.
– Марлен?
– Нет, не такое короткое.
18
В восьмидесятые годы вокзал в Римбюле модернизировали. Лучше бы они его вообще снесли. И вместе с ним весь городишко.
Римбюль не был ни деревней, ни городом, ни предместьем. Он представлял собой унылое скопление жилых и административных построек без центра и без окраин. Где-то стояла церковь, где-то пивная, где-то пожарное депо, где-то жилой квартал, где-то указатель: «ПОЛВОЛАТ, 3 км».
Весь транспорт двигался по главной улице, объезда не было. На том единственном месте, где никому не нужно было пересекать мостовую, построили эстакаду для пешеходов. «Римбюль приветствует отдыхающих на Нойзидлерзе!» – было написано на внешней стене перил. Как будто для того и строили.
Над холмами к западу от Римбюля собралась мощная грозовая туча. Если пойдет дождь, его придется оплатить авансом – духотой, еще более гнетущей, чем в предыдущие дни.
У вокзала не нашлось ни одного такси. Но поскольку бухгалтерия сунула ему под нос счет за проезд от Римбюля до ПОЛВОЛАТА и обратно, Фабио точно знал, что хотя бы одно такси в городе имеется. Дежурный по вокзалу направил его в мастерскую Фельда:
– Служба такси – тоже по его части.
– Кажется, я уже возил вас однажды в ПОЛВОЛАТ, – заметил водитель пропитанного кислым запахом «мерседеса», когда они наконец тронулись в путь.
– Я здесь впервые – ответил Фабио. И оба замолчали до самого конца короткой поездки.
Территорию ПОЛВОЛАТА окружал забор. Въездные ворота были открыты, но шлагбаум опущен: водители должны были получать пропуска у дежурного вахтера.
Заказывая пропуск, Фабио на всякий случай представился под новой фамилией матери – Бальди. Фабио Бальди, независимый журналист, пишет статью о молоке для безобидного семейного журнальчика «Красивые страницы». Он не собирался сохранять этот камуфляж, но хотел избежать трудностей уже в разговоре по телефону, – а вдруг его здесь поминают лихом?
Похоже, обошлось. Вахтер, поставленный в известность о его визите, сообщил, что госпожа Фрай ожидает его у главного входа в административный корпус.
Он пересек большой асфальтированный двор. Около заправок, как коровы на дойку, выстроились молочные цистерны. Во втором ряду ожидали своей очереди те, что подъехали позже. У грузовых помостов принимали товар фургоны с рекламными надписями крупнейших продуктовых фирм.
Госпожа Зузи Фрай оказалась молодой ассистенткой дирекции предприятия, моложе Фабио. Она была «ужасно рада познакомиться с сотрудником «Красивых страниц». Похоже, прежде они не встречались.
Она пригласила его в приемную, помогла облачиться в белый лабораторный халат с фирменным вензелем. Сама она тоже надела такой халат.
– А еще получите вот этот смешной колпачок, – прочирикала она, протягивая ему пластиковый чепчик на резинке. Напялила такой же на свою голову и вздохнула: – Гигиена.
Она вручила ему тонкую брошюру с фотографиями обзорного маршрута. Каждая фотография сопровождалась кратким текстом, под которым было оставлено свободное место для собственных записей экскурсантов.
Госпожа Фрай провела его по прохладным помещениям, где сияли хром, керамика и нержавейка. И повсюду их сопровождал один и тот же запах – то ли кислого молока, то ли свежего сыра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Легко было предположить, что с помощью этой техники в один прекрасный день удастся обнаружить прионы в шоколаде.
Чем больше Фабио углублялся в тематику, тем более сложной она ему казалась. Неужели доктор Барт – при всем уважении к его профессионализму – работал в полной изоляции? Несмотря на всю секретность, должен же он был обмениваться опытом с коллегами.
Пусть не с коллегами на собственной фирме, но тогда наверняка с какими-то другими. Наука настолько специализировалась, что узкие специалисты в той или иной области все наперечет: они знакомы друг с другом и легко контактируют по Интернету.
И как это он раньше не додумался: где-то на свете должны же быть ученые, которым известно, над чем работал доктор Барт. Может быть, им даже известно, как далеко он продвинулся в своих изысканиях.
Электронные или прочие адреса этих людей должны были сохраниться в архивных материалах доктора Барта. На помощь Жаклины Барт рассчитывать не приходится. А вот Бианка Монти…
Он набрал ее номер. Никто не ответил.
Не успел он положить трубку, как в дверь постучали. Это была Саманта и с ней две женщины: одна молодая, возраста Саманты, другая постарше и посолидней.
– Ты еще никогда не пробовал наших лепешек?
– Никогда, – признался Фабио.
Через полчаса в комнате Фабио запахло едой. Саманта, Леа (молодая и стройная) и Сорайа (пожилая и полная) пританцовывали под музыку из бластера о жизни гетто, который троица приволокла с собой. Женщины сварили большие бананы, мелко их порубили, смешали с маслом и дрожжами и слепили крошечные лепешки. При этом они неутомимо болтали по-креольски.
Фабио сидел на кровати, чтобы не путаться у них под ногами, и время от времени делал символический глоток из стакана с ромом, который всучили ему дамы.
– Демуазо, – уверили они его, – это белый деревенский ром самого лучшего сорта.
В кухонной нише шипело и скворчало, наполняя комнату ароматом горячего кокосового масла. Подошла Саманта, держа указательным и большим пальцами первую золотистую лепешку, и заставила его снять пробу. Он закатил глаза, изображая восторг. Лепешка имела вкус чего-то мучного и жирного.
Сорайа уселась за его стол, Леа заняла кресло, Саманта примостилась на кровати. Они включили музыку на полную громкость и уплели свои банановые изделия, все сорок штук.
– Ты приятель Фреди? – спросила его Сорайа с набитым ртом.
– Мы с ним учились в одной школе.
– И сколько ты платишь за комнату?
Фабио понятия не имел.
– Мы об этом не разговаривали. Мне срочно понадобилось жилье, и он предложил это.
Женщины переглянулись.
– Мы платим две с половиной тысячи.
– В месяц?
– Мы никогда не живем здесь больше месяца.
– Две с половиной тысячи!
– Плюс за белье и уборку.
– Да он просто грабитель!
– Хоть и твой приятель.
– Почему же вы не живете где-нибудь в другом месте?
Женщины расхохотались:
– Это жилье входит в контракт с «Персиками».
Ром оказался крепким. Хоть Фабио и отпивал его мелкими глотками, карибский эффект дал о себе знать. Фабио танцевал так, словно вырос под звуки бигина.
В какой-то момент он заметил, что Сорайа подняла трубку телефона, сказала несколько слов и положила трубку.
– Кто это был? – спросил Фабио.
– Какая-то женщина.
– Чего она хотела?
– Тебя.
– Что ты ей сказала?
– Что ты занят.
– Она назвала свое имя?
– Да.
– Какое?
– Я не разобрала.
– Норина?
Сорайа задумалась:
– Нет, немного короче.
– Марлен?
– Нет, не такое короткое.
18
В восьмидесятые годы вокзал в Римбюле модернизировали. Лучше бы они его вообще снесли. И вместе с ним весь городишко.
Римбюль не был ни деревней, ни городом, ни предместьем. Он представлял собой унылое скопление жилых и административных построек без центра и без окраин. Где-то стояла церковь, где-то пивная, где-то пожарное депо, где-то жилой квартал, где-то указатель: «ПОЛВОЛАТ, 3 км».
Весь транспорт двигался по главной улице, объезда не было. На том единственном месте, где никому не нужно было пересекать мостовую, построили эстакаду для пешеходов. «Римбюль приветствует отдыхающих на Нойзидлерзе!» – было написано на внешней стене перил. Как будто для того и строили.
Над холмами к западу от Римбюля собралась мощная грозовая туча. Если пойдет дождь, его придется оплатить авансом – духотой, еще более гнетущей, чем в предыдущие дни.
У вокзала не нашлось ни одного такси. Но поскольку бухгалтерия сунула ему под нос счет за проезд от Римбюля до ПОЛВОЛАТА и обратно, Фабио точно знал, что хотя бы одно такси в городе имеется. Дежурный по вокзалу направил его в мастерскую Фельда:
– Служба такси – тоже по его части.
– Кажется, я уже возил вас однажды в ПОЛВОЛАТ, – заметил водитель пропитанного кислым запахом «мерседеса», когда они наконец тронулись в путь.
– Я здесь впервые – ответил Фабио. И оба замолчали до самого конца короткой поездки.
Территорию ПОЛВОЛАТА окружал забор. Въездные ворота были открыты, но шлагбаум опущен: водители должны были получать пропуска у дежурного вахтера.
Заказывая пропуск, Фабио на всякий случай представился под новой фамилией матери – Бальди. Фабио Бальди, независимый журналист, пишет статью о молоке для безобидного семейного журнальчика «Красивые страницы». Он не собирался сохранять этот камуфляж, но хотел избежать трудностей уже в разговоре по телефону, – а вдруг его здесь поминают лихом?
Похоже, обошлось. Вахтер, поставленный в известность о его визите, сообщил, что госпожа Фрай ожидает его у главного входа в административный корпус.
Он пересек большой асфальтированный двор. Около заправок, как коровы на дойку, выстроились молочные цистерны. Во втором ряду ожидали своей очереди те, что подъехали позже. У грузовых помостов принимали товар фургоны с рекламными надписями крупнейших продуктовых фирм.
Госпожа Зузи Фрай оказалась молодой ассистенткой дирекции предприятия, моложе Фабио. Она была «ужасно рада познакомиться с сотрудником «Красивых страниц». Похоже, прежде они не встречались.
Она пригласила его в приемную, помогла облачиться в белый лабораторный халат с фирменным вензелем. Сама она тоже надела такой халат.
– А еще получите вот этот смешной колпачок, – прочирикала она, протягивая ему пластиковый чепчик на резинке. Напялила такой же на свою голову и вздохнула: – Гигиена.
Она вручила ему тонкую брошюру с фотографиями обзорного маршрута. Каждая фотография сопровождалась кратким текстом, под которым было оставлено свободное место для собственных записей экскурсантов.
Госпожа Фрай провела его по прохладным помещениям, где сияли хром, керамика и нержавейка. И повсюду их сопровождал один и тот же запах – то ли кислого молока, то ли свежего сыра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62