Иногда я хожу к этому киоску и представляю себе, как ты опять появляешься из-за этой афишной тумбы. Неожиданно возникаешь передо мною с той улыбкой, какую приберегаешь для сюрпризов.
Джекки потянулся к бокалу с вином на ночном столике, отпил глоток и поперхнулся. Когда он прокашлялся, Тамара велела:
– Дальше.
Она лежала на животе, голая, подперев голову рукой. В другой руке у нее была перепачканная губной помадой сигарета. Джекки положил ладонь на ее пышную ягодицу и стал читать дальше:
Иногда я захожу в кондитерскую «Штаубер» и заказываю двух «мавров» – по одному для тебя и для меня, как всегда.
– Два «шоко», – поправила Тамара, – «мавр» больше не говорят.
– Действие происходит в пятидесятые годы, тогда эти пирожные назывались так.
– Вон оно что. Читай дальше.
В обеденный перерыв я иногда хожу в Олений парк и съедаю на нашей скамейке бутерброд с ветчиной. А в минувшее воскресенье снова побывал в зоопарке. Гана, детеныш шимпанзе, отпраздновал свой второй день рождения и шлет тебе привет. Он тоже ждет не дождется, когда ты вернешься домой.
– Какая прелесть.
Ах, Лила, в такие дни, как нынче, мне кажется, я не выдержу.
Люблю тебя.
Твой печальный Петер.
P.S. Получила ли ты три моих последних письма?
Тамара вздохнула.
– Насчет детеныша шимпанзе было лучше всего. Ну и что, она их получила?
– Кого?
– Три письма?
– Да. Но оставила без ответа.
– Почему? – Тамара затушила сигарету в пепельнице, которая стояла на подушке.
– Она его разлюбила.
– Вот дрянь.
Джекки отложил книгу, взял бокал и допил вино. Встал, в нижнем белье подошел к креслу, где лежал халат. Надев его, отыскал бутылку с бургундским и налил себе еще.
– Э-эй! – окликнула с кровати Тамара, протягивая ему пустой бокал от шампанского.
Он забрал у нее бокал, подошел к ведерку со льдом и налил шампанского из маленькой бутылки «Тэттинжера». Большую бутылку Джекки посчитал излишней роскошью, сам-то он пил красное.
Был серый, дождливый день в начале декабря. Один из тех, какие он совсем не так давно, зябко поеживаясь, начинал «кофе-шнапсом» у закусочного киоска на Главном вокзале, сразу после завтрака в «Санкт-Йозефе».
Погода и воспоминания о тех днях привели его в такое уныние, что после обеда он позвонил Тамаре. Она не была настоящей девушкой по вызову, держала салон – индивидуальное женское предприятие, как она говорила, – неподалеку от гостиницы «Каравелла». В тамошнем баре Джекки с ней и познакомился в один из тех дней, когда дела шли из рук вон плохо. С той поры он иной раз вызывал ее, если чувствовал себя одиноко. Она здорово умела себя показать, и он с удовольствием за нею наблюдал.
Теперь он редко выходил из гостиницы среди дня. Близилось Рождество, и, на его взгляд, кругом шастало слишком много народу из Армии спасения. А они напоминали ему о тех временах, когда он сам был клиентом бесплатных столовых. Вдобавок кое-кто из них мог узнать его да еще и разговор затеять.
Он передал Тамаре бокал, чокнулся с нею.
– Вот бы с ним познакомиться! – сказала Тамара.
– С кем?
– С тем, кто написал эту книжку.
Джекки едва не брякнул: «Ты уже с ним знакома». В последнее время сей соблазн донимал его все чаще. Но ответил он иначе:
– Что ж, это можно устроить.
– Ты его знаешь? – Поверх бокала Тамара с изумлением посмотрела на него.
– Знаю, и даже очень хорошо.
– Тогда познакомь нас.
Идея пришлась Джекки по вкусу: Давид и Тамара. В первую очередь из-за этой цацы Мари. Да, он непременно их познакомит. Вызовет Давида сюда, они решат деловые вопросы, а через часок явится Тамара, и Джекки деликатно удалится. Поглядим, что тогда будет.
– Согласен, познакомлю.
44
В раннем детстве у Давида был друг. Звали его Марк, и больше всего Давида привлекала к нему модель железной дороги. Поезда ходили среди ландшафта из папье-маше и крашеных опилок – с вокзалами, крестьянскими усадьбами, замками, автомобилями у закрытых шлагбаумов и озером с настоящей водой.
Вообще-то Марку разрешали играть железной дорогой только в присутствии отца. Но однажды он таки привел Давида на огромный чердак, где она помещалась. Рядом, на полу, Марк соорудил свою собственную линию, состоявшую из одного-единственного прямого пути протяженностью не меньше шести метров. В обоих концах стояло по локомотиву.
Давид сел возле путей на лавку Швейцарских железных дорог, а Марк повернул тумблер трансформатора в позицию «один» и сел рядом. Оба смотрели, как локомотивы неумолимо сближаются, и, затаив дыхание, ждали столкновения.
После столкновения они возвращали локомотивы на исходные позиции, и Марк переключал трансформатор на следующую позицию. В эту игру мальчики играли, пока один из локомотивов не приказал долго жить. Заменив его новым, они продолжили игру и играли все утро, пока наконец среди двадцати двух локомотивов в депо не выявился абсолютный чемпион. Готтардский локомотив, с гербом города Санкт-Галлен. Давид и сейчас его помнил.
Вскоре родители Марка развелись, и Марк с мамой уехали. Давид забыл куда. Но по сей день помнил восторг, с каким следил за мчащимися навстречу друг другу локомотивами. Неизбежность столкновения, которое Марк или он сам мог предотвратить простым поворотом тумблера. И наслаждение оттого, что дал свершиться катастрофе, хотя и мог ее предупредить.
Примерно так же Давид чувствовал себя в эти дни. Они с Мари остановили выбор на Мальдивах. Курорт Лотос-айленд, пляжное бунгало, восемь тысяч двести шестьдесят франков, две недели, все включено, вылет двадцатого декабря.
На другом конце путей стоял Бад-Вальдбах, парадный прием с чтениями, в сопровождении Вольфганг-квартета, гонорар две тысячи франков плюс четырехдневное пребывание в отеле на две персоны, полный пансион, молодежные апартаменты, окнами в парк, заезд двадцать шестого декабря.
Оба события неумолимо мчались навстречу друг другу, и Давид, как загипнотизированный, ждал столкновения. Был только один способ предотвратить его.
Одетый, он лежал на кровати претенциозной загородной гостиницы на Боденском озере. Комната обставлена стильной крестьянской мебелью, в углу – колыбель с большой куклой, на стене – серп, деревянные грабли и пожароопасный пересохший сноп ржи. Весь дом пропах фритюром, в котором жарили несчетные порции картофеля, крокеты, рыбное филе в кляре и яблоки в тесте.
Он находился в Восточной Швейцарии, на чтениях, которые Карин Колер включила в программу еще до прорыва «Лилы, Лилы». Организовал их маленький провинциальный книжный магазин, и гонорар – к досаде Джекки – был весьма скромным.
Владелица магазина «Штоцер», г-жа Тальбах, встретила Давида на вокзале и сразу же сообщила, что от желающих послушать отбою нет и ей пришлось перенести мероприятие из магазина в муниципальный зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61