Прямо истерика.
— Пройдет, — ответил Паркер. — Костюмы нужно уложить в сумку. Не надо, чтобы нас видели с ними.
— Здесь на нас никто не смотрит. Мы выходим и заходим в любое время.
— Потому что все думают, что знают, зачем мы тут. Элен в разводе, ходят мужчины. Но эти золотые штучки могут запомниться. Завтра, чего доброго, полицейские начнут расспрашивать Элен, куда делись парни с золотыми балахонами.
— И с золотом. Вы правы. Минуточку. Фуско принес из кухни хозяйственный пакет, снял туники с плечиков, сложил их и сунул в пакет. Потом они пошли к «понтиаку». На заднем его сиденье по-прежнему лежали чемодан Паркера, его свитер и спортивная куртка. Теперь прибавился еще и пакет с туниками. За руль сел Паркер.
Они поехали на восток, но, миновав воздушную базу, свернули влево, к Хилкер-роуд. Проехав мимо южных ворот, сделали еще четыре мили в северном направлении и свернули на проселочную дорогу. Паркер вел машину медленно. Путь был крутой, с множеством резких виражей. Кругом ничего не было видно, все застилала пыль: дорогу эту проложил когда-то бульдозер, прорыв ее в горном склоне. Складывалось впечатление, что по ней никто не ездил несколько лет. Дождевые потоки, стекающие со склонов в долину, образовали глубокие извилистые рытвины; здесь и там над дорогой нависали ветви деревьев, царапающие крышу машины, а в двух местах дорогу перегородили толстые ветви, которые Паркер, Деверс и Фуско убрали, когда проезжали здесь первый раз.
Через три мили, поднимаясь почти все время вверх, они наконец добрались до сгоревшего охотничьего дома. Когда-то это было большое двухэтажное строение из камня и бревен, но огонь его почти полностью уничтожил. Позади дома располагался просторный s гараж на десяток машин; он тоже почти весь сгорел, целым остался только один угол, и там сейчас можно было поставить не больше трех машин. Другую постройку, высокий ангар, огонь не затронул вовсе.
От основного здания остались каменные стены, высота которых в разных местах составляла от трех до семи футов. Внутри этих стен — черное переплетение обугленных балок и бревен. Три лета и три зимы лишили пожарище всяких следов человеческого присутствия. Здесь и там росла трава — зеленые островки посреди угля и копоти.
На деревьях и остатках каменных стен можно было увидеть прикрепленные знаки «Проезд запрещен», но никаких признаков того, что кто-нибудь побывал здесь в последние годы и проверил выполнение этих предписаний, не было. В гараже и ангаре царило полное запустение. Ясно, что восстанавливать «сторожку Эндрю» никто не торопился. Наоборот, возникало подозрение, что поджог был намеренным, ради страховки, а когда заведение приносит постоянную прибыль, такого не происходит. По-видимому, владельцы «сторожки Эндрю» несли убытки из-за канадских охотничьих угодий, расположенных по соседству и внушавших охотникам надежду на лучшие трофеи, чем здешние места с уже распуганной дичью.
Микроавтобуса не было видно, но, огибая на «понтиаке» основное здание, они заметили у сохранившейся части гаража Стоктона, который, стоя у открытой двери, сделал им знак заезжать внутрь.
Паркер завел машину в гараж и выключил двигатель, а Стоктон прикрыл обе створки двери. Выходя из «понтиака», Паркер забрал с заднего сиденья спортивную куртку и свитер.
Гаражные отсеки не разделялись стенами, «понтиак» стоял ближе к сгоревшей части гаража, возле микроавтобуса, на котором приехали ребята. Еще дальше, у самой стенки, стоял другой автобус. Сейчас он уже совсем не походил на автобусы небольших частных школ, на которых возят детей. Когда Паркер впервые увидел его у мусорной свалки в Балтиморе, автобус был желтый, но с тех пор он претерпел много метаморфоз. Голубовато-синего, «королевского» цвета, внутри гаража он казался темным, но на свету он будет ослепительно ярким, как бассейн, искрящийся под лучами солнца. На него поставили новый двигатель, гораздо более мощный. Фальшивые номера штата Мэриленд, с которыми он приехал сюда, Уэбб заменял сейчас нью-йоркскими, такими же фальшивыми, но на них имелись регистрационные бумаги, правда тоже поддельные. Кенгл прикреплял к левому борту автобуса один из двух изготовленных ими белых матерчатых плакатов, на которых большими красными буквами было написано:
«ЭРНИ СЕДЬМОЙ И ВОСЕМЬДЕСЯТ»
На автобус и музыкальные инструменты, которые были положены в салоне так, чтобы их легко можно было увидеть в окна, ушла большая часть денег Нормана Берриджа. Паркер, обойдя «бьюик», задержался перед плакатом.
Усмехнувшись, Кенгл сказал:
— Неплохо получилось, а?
— Здорово, — сказал Паркер.
— Да, не придерешься. Совсем как настоящий.
Паркер согласно кивнул. Автобус, который так бросается в глаза, вряд ли вызовет подозрения.
Спортивную куртку и свитер Паркер бросил на заднее сиденье автобуса. Фуско вошел в автобус вслед за ним, вынул золотые туники из коричневого бумажного пакета, встряхнул их и, кое-как разгладив складки, развесил по спинкам кресел. Паркер, обойдя Фуско, вышел из автобуса. Кенгл закреплял второй плакат на другом борту автобуса. Третий, поменьше, но такой же яркий, Стоктон повесил на заднее стекло. Уэбб, уже заменивший номера, возвращал инструменты в сумку, лежавшую в задней части микроавтобуса.
Без десяти пять они были полностью готовы. Все, кроме Стоктона, открывавшего двери гаража, сели в автобус. Двери гаража, когда Паркер и Фуско приезжали сюда в первый раз, были заперты на висячие замки, и, чтобы открыть гараж, их пришлось подпилить, но Паркер и Фуско сделали так, что замки, навешанные снова, выглядели целыми и невредимыми.
Мужчины натянули на себя туники и разместились впереди. Уэбб сел за руль, завел двигатель, который зашумел не громче, чем прежний, и выехал на освещенную солнцем поляну с редкими деревьями. Стоктон закрыл двери гаража, навесил замки, и, когда Уэбб развернул автобус, влез в него, но тунику пока не надел.
Автобус медленно спускался по пыльной дороге, Уэбб старался не особенно трясти то, что там лежало. Коробки для игрушек скромно лежали на полу рядом с последним сиденьем, заваленные музыкальными инструментами: малыми барабанами, электрической гитарой с усилителем, саксофоном и тремя-четырьмя другими.
Перед самой Хилкер-роуд Уэбб остановился, Стоктон вылез и дальше пошел пешком. Он отошел на довольно большое расстояние, и, когда остановился, его уже с трудом можно было разглядеть; они ждали от него сигнала, что ни в одном направлении не видно ни одной машины.
Минуты через две он подал такой сигнал, и Уэбб, не нажимая на тормоза, пулей спустился вниз и вывел машину на асфальтированную дорогу. Стоктон вскочил в открытую дверь автобуса, когда тот поравнялся с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Пройдет, — ответил Паркер. — Костюмы нужно уложить в сумку. Не надо, чтобы нас видели с ними.
— Здесь на нас никто не смотрит. Мы выходим и заходим в любое время.
— Потому что все думают, что знают, зачем мы тут. Элен в разводе, ходят мужчины. Но эти золотые штучки могут запомниться. Завтра, чего доброго, полицейские начнут расспрашивать Элен, куда делись парни с золотыми балахонами.
— И с золотом. Вы правы. Минуточку. Фуско принес из кухни хозяйственный пакет, снял туники с плечиков, сложил их и сунул в пакет. Потом они пошли к «понтиаку». На заднем его сиденье по-прежнему лежали чемодан Паркера, его свитер и спортивная куртка. Теперь прибавился еще и пакет с туниками. За руль сел Паркер.
Они поехали на восток, но, миновав воздушную базу, свернули влево, к Хилкер-роуд. Проехав мимо южных ворот, сделали еще четыре мили в северном направлении и свернули на проселочную дорогу. Паркер вел машину медленно. Путь был крутой, с множеством резких виражей. Кругом ничего не было видно, все застилала пыль: дорогу эту проложил когда-то бульдозер, прорыв ее в горном склоне. Складывалось впечатление, что по ней никто не ездил несколько лет. Дождевые потоки, стекающие со склонов в долину, образовали глубокие извилистые рытвины; здесь и там над дорогой нависали ветви деревьев, царапающие крышу машины, а в двух местах дорогу перегородили толстые ветви, которые Паркер, Деверс и Фуско убрали, когда проезжали здесь первый раз.
Через три мили, поднимаясь почти все время вверх, они наконец добрались до сгоревшего охотничьего дома. Когда-то это было большое двухэтажное строение из камня и бревен, но огонь его почти полностью уничтожил. Позади дома располагался просторный s гараж на десяток машин; он тоже почти весь сгорел, целым остался только один угол, и там сейчас можно было поставить не больше трех машин. Другую постройку, высокий ангар, огонь не затронул вовсе.
От основного здания остались каменные стены, высота которых в разных местах составляла от трех до семи футов. Внутри этих стен — черное переплетение обугленных балок и бревен. Три лета и три зимы лишили пожарище всяких следов человеческого присутствия. Здесь и там росла трава — зеленые островки посреди угля и копоти.
На деревьях и остатках каменных стен можно было увидеть прикрепленные знаки «Проезд запрещен», но никаких признаков того, что кто-нибудь побывал здесь в последние годы и проверил выполнение этих предписаний, не было. В гараже и ангаре царило полное запустение. Ясно, что восстанавливать «сторожку Эндрю» никто не торопился. Наоборот, возникало подозрение, что поджог был намеренным, ради страховки, а когда заведение приносит постоянную прибыль, такого не происходит. По-видимому, владельцы «сторожки Эндрю» несли убытки из-за канадских охотничьих угодий, расположенных по соседству и внушавших охотникам надежду на лучшие трофеи, чем здешние места с уже распуганной дичью.
Микроавтобуса не было видно, но, огибая на «понтиаке» основное здание, они заметили у сохранившейся части гаража Стоктона, который, стоя у открытой двери, сделал им знак заезжать внутрь.
Паркер завел машину в гараж и выключил двигатель, а Стоктон прикрыл обе створки двери. Выходя из «понтиака», Паркер забрал с заднего сиденья спортивную куртку и свитер.
Гаражные отсеки не разделялись стенами, «понтиак» стоял ближе к сгоревшей части гаража, возле микроавтобуса, на котором приехали ребята. Еще дальше, у самой стенки, стоял другой автобус. Сейчас он уже совсем не походил на автобусы небольших частных школ, на которых возят детей. Когда Паркер впервые увидел его у мусорной свалки в Балтиморе, автобус был желтый, но с тех пор он претерпел много метаморфоз. Голубовато-синего, «королевского» цвета, внутри гаража он казался темным, но на свету он будет ослепительно ярким, как бассейн, искрящийся под лучами солнца. На него поставили новый двигатель, гораздо более мощный. Фальшивые номера штата Мэриленд, с которыми он приехал сюда, Уэбб заменял сейчас нью-йоркскими, такими же фальшивыми, но на них имелись регистрационные бумаги, правда тоже поддельные. Кенгл прикреплял к левому борту автобуса один из двух изготовленных ими белых матерчатых плакатов, на которых большими красными буквами было написано:
«ЭРНИ СЕДЬМОЙ И ВОСЕМЬДЕСЯТ»
На автобус и музыкальные инструменты, которые были положены в салоне так, чтобы их легко можно было увидеть в окна, ушла большая часть денег Нормана Берриджа. Паркер, обойдя «бьюик», задержался перед плакатом.
Усмехнувшись, Кенгл сказал:
— Неплохо получилось, а?
— Здорово, — сказал Паркер.
— Да, не придерешься. Совсем как настоящий.
Паркер согласно кивнул. Автобус, который так бросается в глаза, вряд ли вызовет подозрения.
Спортивную куртку и свитер Паркер бросил на заднее сиденье автобуса. Фуско вошел в автобус вслед за ним, вынул золотые туники из коричневого бумажного пакета, встряхнул их и, кое-как разгладив складки, развесил по спинкам кресел. Паркер, обойдя Фуско, вышел из автобуса. Кенгл закреплял второй плакат на другом борту автобуса. Третий, поменьше, но такой же яркий, Стоктон повесил на заднее стекло. Уэбб, уже заменивший номера, возвращал инструменты в сумку, лежавшую в задней части микроавтобуса.
Без десяти пять они были полностью готовы. Все, кроме Стоктона, открывавшего двери гаража, сели в автобус. Двери гаража, когда Паркер и Фуско приезжали сюда в первый раз, были заперты на висячие замки, и, чтобы открыть гараж, их пришлось подпилить, но Паркер и Фуско сделали так, что замки, навешанные снова, выглядели целыми и невредимыми.
Мужчины натянули на себя туники и разместились впереди. Уэбб сел за руль, завел двигатель, который зашумел не громче, чем прежний, и выехал на освещенную солнцем поляну с редкими деревьями. Стоктон закрыл двери гаража, навесил замки, и, когда Уэбб развернул автобус, влез в него, но тунику пока не надел.
Автобус медленно спускался по пыльной дороге, Уэбб старался не особенно трясти то, что там лежало. Коробки для игрушек скромно лежали на полу рядом с последним сиденьем, заваленные музыкальными инструментами: малыми барабанами, электрической гитарой с усилителем, саксофоном и тремя-четырьмя другими.
Перед самой Хилкер-роуд Уэбб остановился, Стоктон вылез и дальше пошел пешком. Он отошел на довольно большое расстояние, и, когда остановился, его уже с трудом можно было разглядеть; они ждали от него сигнала, что ни в одном направлении не видно ни одной машины.
Минуты через две он подал такой сигнал, и Уэбб, не нажимая на тормоза, пулей спустился вниз и вывел машину на асфальтированную дорогу. Стоктон вскочил в открытую дверь автобуса, когда тот поравнялся с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38