Это сухие факты, вызванные из безличного компьютерного файла, фотографии чьей-то чужой жизни.
Ее собаку звали Буфер.
Лучшей подругой в третьем классе была Сара Тигарден.
Фамилия шофера была Даррен.
Этим именам соответствуют лица и данные, но эмоций нет. Я ничего не чувствую.
Эмоции есть только для родителей.
Забавно, что они сохранились. Не знаю, есть ли тут чему радоваться. Потому что это источник боли.
Я живо помню ее последние часы; наверное, потому что это были часы моего зачатия, которые непосредственно привели к моему рождению на заднем сиденье «роллс-ройса». Такими воспоминаниями ни один человек похвастаться не может. Везучая я, наверное.
Помню дискотеку с громкой психоделической музыкой – «Тележка с яблоками», помню пульсирующих амеб на стенах и скучающих девиц в мини-юбках, пляшущих в свесившихся с потолка клетках. Да уж, настоящий «Развеселый Лондон».
Дениз оттягивалась коктейлями с шампанским. Дети из общества не бывают чужды алкоголю, но ей еще предстояло овладеть этим искусством как следует. То, что к ней относятся как к взрослой, а мужчины на нее глазеют, само по себе достаточно пьянило. Она была навеселе. Была неосмотрительна. И глупа.
Не помню момента, когда проявился Морган. Просто он оказался там, будто все время был. Высокий, представительный, только вошедший в средний возраст. Он был элегантен, галантен, в стиле Кэри Гранта, с серебристыми нитями на висках и в безупречном дорогом костюме. Назвал он себя Морган – сэр Морган. Аристократ. По его поведению, по его речи, по его движениям было видно, что это человек, привыкший отдавать приказы и привыкший, что они исполняются. В этом клубе он выглядел неуместно, но никто не позволил себе усомниться в его праве здесь быть.
Сэр Морган завалил ее шампанским и бесконечными городскими сплетнями. Несмотря на все свои миллионы, Дениз была девчонкой, а потому подвержена фантазии и романтике. Она вообразила себя Маленькой Богатой Бедняжкой, а Моргана – своим Принцем-Избавителем. Не зная о ее богатстве, он в клубе из всех женщин постарше, неопытней выбрал своей спутницей именно ее. Дурочка согласилась.
Девушка более опытная определила бы Моргана как первостатейного распутника со склонностью к желторотым. Она была бы не права, но оказалась бы куда ближе к истине, чем Дениз со своей романтической дурью, заполнившей перегретое воображение.
Она не могла оторвать от него глаз. Каждый раз, когда он на нее смотрел, она чувствовала, что он видит самые сокровенные тайны ее души. Ей невероятно хотелось ему дать.
Я уверена, он не знал, кто такая на самом деле Дениз Торн. Беспечность с его стороны. Если бы знал, он бы к ней даже не подошел. Иначе, если бы все прошло по плану, газетные заголовки возвестили бы не только его смерть, но и крах целых столетий тщательной подготовки.
Отбив, наконец, ее от стада, Морган предложил полуночную прогулку в автомобиле по улицам Лондона. Очень романтично. Дура, дура, дура!
«Роллс» был цвета дыма. Открывший дверь шофер был одет в ливрею настолько черную, что от нее даже свет не отражался. Задние стекла были густо тонированы. От праздного любопытства прохожих, как он ей объяснил. Их ждала бутылка шампанского в полном льда ведерке. Для Дениз все было как в кино. Только звуковой дорожки не хватало.
После второго бокала шампанского все стало плохо. Интерьер автомобиля стал рябить и морщиться. Стало очень жарко и тесно. Больно было дышать. Трудно было удержать глаза, чтобы не вращались, как смазанные подшипники.
Но хуже всего было другое. Сэр Морган... изменился.
Он открыл рот, и оттуда на целый дюйм высунулись клыки. Язык облизывал зубы, смачивая их кончики, острые как шилья. Глаза замерцали. Зрачки заколебались, как подхваченное сквозняком пламя свечи, потом сузились, как у ящерицы, в щелки. Белки глаз пропитались кровью.
Дениз вскрикнула и бросилась всем телом на дверцу. Рука ее шарила там, где должна была быть ручка, потом обеими руками она заколотила в стеклянную стену, отделяющую машину от водителя. Шофер улыбнулся через плечо, показав острые зубы. Дениз рухнула на обивку, выставив локти. От страха она не могла даже кричать и только дрожала.
Морган ухмыльнулся и покачал головой:
– Глупая девочка.
Она ощутила его желание войти в нее, горячее, как расплавленный чугун. Когда Морган, не пользуясь руками, подтащил ее к себе, она стала плакать. Он залез ей в голову и приказал ползти к нему по заднему сиденью, и тело повиновалось. Она сопротивлялась изо всех сил, но Морган был слишком стар и слишком силен, чтобы от него отбилась шестнадцатилетняя девчонка. Ее тело было марионеткой из мяса, а Морган – красноглазым кукловодом.
Ее молитвы стали бессвязными, когда она онемевшими пальцами расстегнула ему ширинку.
У него был большой и мраморно-белый пенис. Он торчал, но крови в нем не было. У нее во рту он был холоден и ощущался мертвым, хотя притворялся живым. Лицевые мускулы Дениз заработали, и казалось, что сейчас она вывихнет себе челюсть. Страх сменился стыдом, потом загорелся ненавистью. Она попыталась заставить зубы сомкнуться на этом мерзком мясе, лезущем в горло, но тело ей не повиновалось. Она чуть не захлебнулась рвотой, когда головка пениса коснулась миндалин.
Наконец Моргану надоело оральное изнасилование, и он ослабил контроль над ее телом. Дениз рухнула на середине сосущего движения. Горло жгло желчью, скулы болели. Щека Дениз лежала на суконной штанине Моргана, и его ширинка была мокра от ее слез и слюны. Слышалось урчание мотора машины, бесцельно кружащей по улицам Лондона.
Морган опрокинул Дениз на спину. Она была в шоке и не реагировала на то, что он с ней делал. С отстраненным интересом она смотрела, как он рвет на ней одежду. Руки у него были холодные. Руки мертвеца.
Он приподнял ее руку, повернул к себе локтевым сгибом. Холодные сухие губы сомкнулись над пульсом. Он одновременно вонзил клыки ей в кожу и вдвинулся между ног.
Дениз испустила крик, и он был так пронзителен, что собаки в округе завыли от сочувствия.
Ужас того, что с ней происходит, смел барьер, который воздвиг ее разум для защиты. Все, что называлось Дениз Торн, исчезло в насилии этого князя демонов.
И родилась я.
Первым моим ощущением была боль – боль от кровавых поцелуев Моргана в локтевом сгибе, боль от холодного как лед члена, бьющего в мое скользкое от крови влагалище. Его сперма жгла серной кислотой. Он еще несколько минут после своего оргазма колотился в мой окровавленный и избитый пах, потом ему эта игра надоела.
Я перестала существовать, как только он вытащил свой инструмент. Он застегивался и не заметил, что я еще жива.
Я не могла пошевелиться. Только что родившись, я была охвачена неодолимой слабостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Ее собаку звали Буфер.
Лучшей подругой в третьем классе была Сара Тигарден.
Фамилия шофера была Даррен.
Этим именам соответствуют лица и данные, но эмоций нет. Я ничего не чувствую.
Эмоции есть только для родителей.
Забавно, что они сохранились. Не знаю, есть ли тут чему радоваться. Потому что это источник боли.
Я живо помню ее последние часы; наверное, потому что это были часы моего зачатия, которые непосредственно привели к моему рождению на заднем сиденье «роллс-ройса». Такими воспоминаниями ни один человек похвастаться не может. Везучая я, наверное.
Помню дискотеку с громкой психоделической музыкой – «Тележка с яблоками», помню пульсирующих амеб на стенах и скучающих девиц в мини-юбках, пляшущих в свесившихся с потолка клетках. Да уж, настоящий «Развеселый Лондон».
Дениз оттягивалась коктейлями с шампанским. Дети из общества не бывают чужды алкоголю, но ей еще предстояло овладеть этим искусством как следует. То, что к ней относятся как к взрослой, а мужчины на нее глазеют, само по себе достаточно пьянило. Она была навеселе. Была неосмотрительна. И глупа.
Не помню момента, когда проявился Морган. Просто он оказался там, будто все время был. Высокий, представительный, только вошедший в средний возраст. Он был элегантен, галантен, в стиле Кэри Гранта, с серебристыми нитями на висках и в безупречном дорогом костюме. Назвал он себя Морган – сэр Морган. Аристократ. По его поведению, по его речи, по его движениям было видно, что это человек, привыкший отдавать приказы и привыкший, что они исполняются. В этом клубе он выглядел неуместно, но никто не позволил себе усомниться в его праве здесь быть.
Сэр Морган завалил ее шампанским и бесконечными городскими сплетнями. Несмотря на все свои миллионы, Дениз была девчонкой, а потому подвержена фантазии и романтике. Она вообразила себя Маленькой Богатой Бедняжкой, а Моргана – своим Принцем-Избавителем. Не зная о ее богатстве, он в клубе из всех женщин постарше, неопытней выбрал своей спутницей именно ее. Дурочка согласилась.
Девушка более опытная определила бы Моргана как первостатейного распутника со склонностью к желторотым. Она была бы не права, но оказалась бы куда ближе к истине, чем Дениз со своей романтической дурью, заполнившей перегретое воображение.
Она не могла оторвать от него глаз. Каждый раз, когда он на нее смотрел, она чувствовала, что он видит самые сокровенные тайны ее души. Ей невероятно хотелось ему дать.
Я уверена, он не знал, кто такая на самом деле Дениз Торн. Беспечность с его стороны. Если бы знал, он бы к ней даже не подошел. Иначе, если бы все прошло по плану, газетные заголовки возвестили бы не только его смерть, но и крах целых столетий тщательной подготовки.
Отбив, наконец, ее от стада, Морган предложил полуночную прогулку в автомобиле по улицам Лондона. Очень романтично. Дура, дура, дура!
«Роллс» был цвета дыма. Открывший дверь шофер был одет в ливрею настолько черную, что от нее даже свет не отражался. Задние стекла были густо тонированы. От праздного любопытства прохожих, как он ей объяснил. Их ждала бутылка шампанского в полном льда ведерке. Для Дениз все было как в кино. Только звуковой дорожки не хватало.
После второго бокала шампанского все стало плохо. Интерьер автомобиля стал рябить и морщиться. Стало очень жарко и тесно. Больно было дышать. Трудно было удержать глаза, чтобы не вращались, как смазанные подшипники.
Но хуже всего было другое. Сэр Морган... изменился.
Он открыл рот, и оттуда на целый дюйм высунулись клыки. Язык облизывал зубы, смачивая их кончики, острые как шилья. Глаза замерцали. Зрачки заколебались, как подхваченное сквозняком пламя свечи, потом сузились, как у ящерицы, в щелки. Белки глаз пропитались кровью.
Дениз вскрикнула и бросилась всем телом на дверцу. Рука ее шарила там, где должна была быть ручка, потом обеими руками она заколотила в стеклянную стену, отделяющую машину от водителя. Шофер улыбнулся через плечо, показав острые зубы. Дениз рухнула на обивку, выставив локти. От страха она не могла даже кричать и только дрожала.
Морган ухмыльнулся и покачал головой:
– Глупая девочка.
Она ощутила его желание войти в нее, горячее, как расплавленный чугун. Когда Морган, не пользуясь руками, подтащил ее к себе, она стала плакать. Он залез ей в голову и приказал ползти к нему по заднему сиденью, и тело повиновалось. Она сопротивлялась изо всех сил, но Морган был слишком стар и слишком силен, чтобы от него отбилась шестнадцатилетняя девчонка. Ее тело было марионеткой из мяса, а Морган – красноглазым кукловодом.
Ее молитвы стали бессвязными, когда она онемевшими пальцами расстегнула ему ширинку.
У него был большой и мраморно-белый пенис. Он торчал, но крови в нем не было. У нее во рту он был холоден и ощущался мертвым, хотя притворялся живым. Лицевые мускулы Дениз заработали, и казалось, что сейчас она вывихнет себе челюсть. Страх сменился стыдом, потом загорелся ненавистью. Она попыталась заставить зубы сомкнуться на этом мерзком мясе, лезущем в горло, но тело ей не повиновалось. Она чуть не захлебнулась рвотой, когда головка пениса коснулась миндалин.
Наконец Моргану надоело оральное изнасилование, и он ослабил контроль над ее телом. Дениз рухнула на середине сосущего движения. Горло жгло желчью, скулы болели. Щека Дениз лежала на суконной штанине Моргана, и его ширинка была мокра от ее слез и слюны. Слышалось урчание мотора машины, бесцельно кружащей по улицам Лондона.
Морган опрокинул Дениз на спину. Она была в шоке и не реагировала на то, что он с ней делал. С отстраненным интересом она смотрела, как он рвет на ней одежду. Руки у него были холодные. Руки мертвеца.
Он приподнял ее руку, повернул к себе локтевым сгибом. Холодные сухие губы сомкнулись над пульсом. Он одновременно вонзил клыки ей в кожу и вдвинулся между ног.
Дениз испустила крик, и он был так пронзителен, что собаки в округе завыли от сочувствия.
Ужас того, что с ней происходит, смел барьер, который воздвиг ее разум для защиты. Все, что называлось Дениз Торн, исчезло в насилии этого князя демонов.
И родилась я.
Первым моим ощущением была боль – боль от кровавых поцелуев Моргана в локтевом сгибе, боль от холодного как лед члена, бьющего в мое скользкое от крови влагалище. Его сперма жгла серной кислотой. Он еще несколько минут после своего оргазма колотился в мой окровавленный и избитый пах, потом ему эта игра надоела.
Я перестала существовать, как только он вытащил свой инструмент. Он застегивался и не заметил, что я еще жива.
Я не могла пошевелиться. Только что родившись, я была охвачена неодолимой слабостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63