Рейнар принялся за вино, но оно лишь сильнее растравило обиду. Его глаза загорелись злобой, изгиб губ стал угрожающим, как у изваянной им горгульи на башне нового собора Мрачный гнев, точно ярость угрюмого фавна, запылал в его душе, но Блез сидел неподвижно, пытаясь заглушить чувства и снова и снова осушая свой кубок.
Рауль Купен тоже изрядно выпил и стал смелее в своих ухаживаниях. Он пытался поцеловать руку Николеты, которая уселась на скамью рядом с ним. Рука была игриво отдернута, но после того, как ее хозяйка легонько шлепнула наглеца, снова протянута Раулю.
Блез вскочил на ноги и шагнул к любезничающей парочке с нечленораздельным рыком. Им владело неодолимое желание задушить счастливого соперника. Один из посетителей приметил его движение и кликнул Вильома. Трактирщик встал, пошатываясь, пересек комнату и уставился на Рейнара, готовый немедленно вмешаться.
Рейнар на секунду остановился в нерешительности, затем двинулся дальше, безумный от ненависти, затмевающей его разум. Он жаждал убить Вильома и Купена, всех их приятелей, сидевших в углу, а потом, над их задушенными телами, истерзать неистовыми ласками тело Николеты.
Видя приближение камнереза, Купен также поднялся на ноги и выхватил небольшой кинжал, который носил под плащом. Тем временем Жан Вильом втиснул свое дородное тело между соперниками.
— Сядь за свой стол, камнерез, — прикрикнул он на Рейнара.
Видя, что сила не на его стороне, Рейнар остановился, хотя гнев все еще кипел в его душе, точно варево в котле колдуна. Он смотрел злобно горящими узкими глазами и видел за их спинами серые рамы трактирного окна, в котором смутно отражалась комната с горящими свечами, головы Купена, Вильома и Николеты и его собственное мрачное лицо.
В этот момент ему почему-то вспомнилось неясное облако, которое он видел на фоне луны, и ощущение, что кто-то следует за ним, появившееся в переулке.
Пока он нерешительно глядел на группу, стоящую перед ним, и ее отражение в окне, раздался оглушительный треск, и стекла вылетели, разлетаясь десятками осколков. Чудовищная темная фигура влетела в комнату вместе с фонтаном стеклянных брызг, и хлопанье тяжелых крыльев заставило неистово заплясать огоньки свечей. Тварь взмыла под потолок и на мгновение повисла среди испуганно мечущихся теней. Ее глаза горели, точно угли, а губы изгибались в злобной и презрительной ухмылке, позволяя видеть змеиные клыки.
За ней сквозь разбитое окно в комнату проникло еще одно летучее чудовище. В каждом его движении сквозили похоть и сластолюбие, так же, как в полете его товарища была видна убийственная злоба. Лицо сатира кривилось жуткой застывшей ухмылкой, а желтые глаза были прикованы к Николете.
Рейнар, как и все остальные, остолбенел от ужаса, столь сильного, что на миг он забыл обо всем остальном. Неподвижно смотрели они на вторжение демонов, и в душе Рейнара ужас мешался с изумлением. Николета, дико завизжав, повернулась и бросилась бежать.
Ее вопль точно подхлестнул двух демонов. Один ударом когтистой лапы разодрал горло Жану Вильому, а затем напал на Рауля Купена, второй погнался за девушкой, и настигнув ее, накрыл, словно дьявольскими занавесями, черными перепончатыми крыльями.
В комнате бушевал стонущий вихрь, хаос диких криков и мечущихся переплетенных теней. Рейнар слышал утробное рычание чудища, терзавшего тело Купена, и похотливый смех инкуба, заглушающий крики девушки. Свечи погасли от ветра, поднятого огромными крыльями. В темноте Рейнар сильно ударился головой обо что-то твердое и провалился во мрак беспамятства.

* * *
С неимоверным усилием Рейнар приходил в сознание. Он не сразу вспомнил, где он и что произошло. Голову наполняла пульсирующая боль, перед глазами кружились человеческие лица и огни факелов, жужжали возбужденные голоса, но главным стало ощущение непоправимой беды, придавившее его, едва сознание начало проясняться. Память возвращалась медленно и неохотно. Он лежал на полу в трактире, и лицо заливала кровь, струившаяся из раны на голове.
Длинную комнату заполнили соседи, вооруженные, чем попало. Изодранные тела Вильома и Купена лежали на полу, усыпанном обломками мебели и посуды. Николета слабо стонала, не слыша вопросов, с которыми обращались к ней столпившиеся женщины. Двое приятелей Вильома лежали мертвые рядом с перевернутым столом, за которым они ужинали несколько минут назад.
Преодолев дурноту и головокружение, Рейнар встал на ноги и тут же был окружен взволнованными людьми. Многие смотрели на него подозрительно, так как камнерез пользовался дурной славой и к тому же оказался единственным мужчиной, оставшимся в живых, но его ответы убедили всех, что в трактир наведались демоны, свирепствовавшие в Вийоне уже несколько недель. Однако Рейнар не смог признаться им в главной причине своего ужаса. Эту тайну ему суждено было хранить в самой глубине души, не смея поделиться ею ни с кем.
Каким— то образом он покинул разоренный трактир, пробравшись сквозь онемевшую толпу, и в одиночестве очутился на полуночной улице. Забыв об опасности, едва сознавая, куда он идет, он бродил по улицам Вийона долгие часы, пока, наконец, не добрел до своей мастерской. Плохо понимая, что делает, он вошел туда и вновь вышел с тяжелым молотом в руках. Потом, движимый неисцелимой мукой, он снова бродил по городу, пока бледный рассвет не тронул церковные шпили и крыши домов.
Ноги сами собой вынесли его на площадь перед собором. Не обращая внимания на потрясенного служку, он вошел и направился к лестнице, которая, головокружительно извиваясь, вела на вершину башни.
В сумрачном свете ноябрьского утра он вышел на крышу и, подойдя к самому краю, стал рассматривать каменные фигуры. Он не слишком удивился, обнаружив что зубы и когти грифона испачканы кровью, а с когтей сатира свисают клочья яблочно-зеленой ткани.
В пепельном утреннем свете Рейнару показалось, что лица его последних творений выражают неописуемое торжество и глубочайшее злорадство. Он глядел на свою работу с мучительным восхищением, пока бессильная ярость, отвращение и раскаяние не поднялись в нем удушающей волной. Он едва осознавал, что изо всех сил колотит молотом по рогатой голове сатира, пока не услышал зловещий скрежет и не обнаружил, что отчаянно балансирует на самом краю крыши. Яростные удары раскололи лицо горгульи, но не стерли выражения злобного торжества. Закусив губу, Рейнар снова поднял молот над головой. Удар пришелся по пустому месту, какая-то сила отбросила его назад, вонзаясь в тело десятками коротких ножей. Он лежал на самом краю крыши, его голова и плечи свисали над безлюдной площадью. Теряя сознание от боли, он увидел горгулью, впившуюся передней лапой в его плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42