Собрав волю в кулак, я подавила их в зародыше и напомнила себе, что иначе наша прогулка в храм могла затянуться на пару лет, так как эльфы отличаются крайней неуступчивостью в вопросах проведения разного рода обрядов. Вопреки ожиданиям, меня не то что не обматерили, но даже не обратили на меня никакого внимания. Парень во все глаза уставился на Марка и даже попытался бухнуться перед ним на колени, что при его состоянии не составило бы ему труда, но братец оказался рядом и тут же подхватил бедолагу за пояс.
— Я… я не узнал, — заикался эльф, пытаясь смахнуть заливавшую глаза кровь, что потекла из раны на лбу. — Кано Элверт ол раэн, — перешел он на эльфийский. — Утулиэн аурэ! Йаур дурамдал о лах… — Кажется, легенда о своеобразном эльфийском спасителе была в этом мире очень популярна.
— Ласто бет ламмен, — загнул ему в ответ Марк. — Меня зовут М-а-р-к. Повторяю для слабослышащих — Марк. Другого имени не было и не будет! Лучше скажите, какого лешего вы приперлись в этот проклятый город? — От такого обращения у бедняги совсем съехала крыша. Не дожидаясь его ответа, я отвернулась от этой парочки и подошла к столу, возле которого хлопотала жреческая дочка. Малышка вызывала у меня противоречивые чувства: с одной стороны, мне не нравилось, что братец, которого я считала, и не без оснований, своей собственностью, при виде ее начинал захлебываться слюной и тяжело дышать, а с другой — то, как она ограбила родного отца в момент обретения свободы, вызвало оторопь и дало понять, что противник она достойный.
Мне всегда нравилось больше общаться со стервами, чем с домашними кошечками. Сейчас она занималась тем, что ловко сдирала одежду с тяжело раненного эльфа, до сих пор не пришедшего в себя. Выглядел эльф еще паршивее, чем Марк в момент нашей с ним встречи — у того, по крайней мере, все кости были тогда целы. Простой перевязкой здесь было не обойтись, было ясно, что без квалифицированной медицинской помощи парень точно даст дуба, причем в самое ближайшее время. И тут Ирелия меня удивила еще раз: одну руку она положила несчастному на лоб, другой стала постукивать его по грудной клетке. Через пару секунд такого массажа по белому, до синевы, телу эльфа пробежала волна дрожи. Висящие плетьми руки, переломанные в локтях, дернулись и со щелчком встали на место, трупная синева потихоньку отступала. Сначала она ушла с губ, затем, со второй волной, — и со всего тела. Глядя на отрешенное лицо Ирелии, я почувствовала, как, поддаваясь странному ритму, отбиваемому маленьким кулачком, снова погружаюсь в странное состояние — в голове все громче и громче звенели колокольчики, пока их звон не превратился в набатный гул. Тело раненого дернулось, как от электрошока, он закашлялся и открыл глаза — и в тот же миг Ирелия сползла на пол.
— Все… — прошептала она, — больше не могу… Это уже второй за день… Никогда не думала, что могу так устать. — У нее из носа потекла кровь, и малышка потеряла сознание.
Мы с Яшкой бросились к ней, но Марк, отстранив нас, успел первым. Широко открыв ей рот, он прижался к нему своими губами, и в воздухе опять разлился запах озона, преследующий меня последние два дня. Интересно, а какие на вкус у него губы? Ой! Я точно переутомилась, что только не лезет в голову с недосыпа! И чего меня вечно тянет не туда?
Наш друг тем временем сумел вернуть краску на лицо девушки и уступил место моему брату, заквохтавшему вокруг нее растревоженной курицей.
— Ей надо поспать, — сказал мне Марк, подойдя. — Судя по всему, у нее полное истощение сил. Суккубы очень часто обладают целительским даром, но вряд ли рядом с ней был кто-то, кто мог ее научить пользоваться силовыми линиями. — Он устало улыбнулся мне и повернулся к чудесно исцеленному. — Как ты себя чувствуешь?
Вопрос был интересный. Как можно себя чувствовать, вернувшись с того света? Надо будет позже у него спросить, успел ли он увидеть границу и каково это — быть почти мертвым?
Передо мной лежал совсем юный эльф, не старше нас с Яшей, по их меркам совсем подросток. Его взгляд еще не успел припорошиться пылью времени, а пережитое придало ему оттенок человечности. Кстати, во взгляде Марка я тоже ни разу не видела гордыни или высокомерия — отличительных эльфийских черт, и мне в нем это нравилось. В их расе любому, кто не достиг тридцати лет, что считается у них возрастом совершеннолетия, не разрешается участвовать в военных операциях. Разве что в качестве…
— Ты паж младшего сына? — спросила я Марка, забинтовывая голову третьего раненого. Марк утвердительно кивнул, судорожно поправляя порванную рубаху. — Марк, а как этот младший сын смог связаться с тобой? Телепатия? — На этот вопрос ясного ответа я не получила. Наш друг опять ушел в полную несознанку: мол, не помню и все… и глаза сразу стали жалобные, как у брошенной собаки. Прикусив свой длинный язык, я подавила желание тесно прижаться к нему и постараться убедить, что потеря памяти — не самое страшное в жизни. Главное — не потерять голову.
Хозяин принес чай, и Яша, закутав свою пассию в плед, присоединился к нашей теплой компании, рассевшейся вокруг маленького столика. Необходимо было обговорить дальнейшие действия.
Первым начал братец. Хрустя куском сахара, он вопросительно уставился на Марка:
— Итак, что дальше?
— Угу, — поддержала я его, — где искать пятого?
Эльфы благоразумно молчали. Признав в нашем стриженом друге своего вождя, они старались вести себя тихо, грязной толпой нас с Яшей больше не обзывали и были просто паиньками. Хруст и трактирщик пожали плечами: дескать, не знают. Ирелия могла бы помочь, но толку от нее сейчас не было никакого. Интересно, а кого она еще сегодня лечила? И тут я заметила, что все как-то странно смотрят мне за спину, а Яша, так тот вообще стал похож на спелую морковку, сравнявшись цветом лица с волосами. Медленно повернувшись, я одной рукой поставила кружку, а другой полезла в пояс, где было спрятано тонкое шило на бамбуковой рукояти, способное пробить кольчугу, но вытащить его я не успела. При виде того, кто стоял позади меня, рука моя сама разжалась и взлетела к губам, из которых вылетело «Ой».
— Ну привет, детишечки! — Знакомый голос звучал спокойно, и это был первый признак того, что сейчас нас будут бить, причем, возможно, даже эспадоном.
Передо мной стоял Ричард Зенолейн, наш отец и непосредственное начальство.
Выглядел он, как всегда, франтовато, вся эта средневековщина не оставила на его внешности никакого следа. Форменный черный мундир сменился зеленоватым камзолом, ничем не отличавшимся по покрою от одежки, в которой был Хруст. Только на папеньке он выглядел щеголевато, а на контрабандисте висел мешком, был мятый и весь в пятнах, что и не удивительно — другого-то у него не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85