- Я же сказал - улетела...
- Куда?
- На свою планету. На Ауэю...
- Навсегда?
- Навсегда...
- И уже не прилетит?
- Не прилетит. Она сделала свое дело. Жители ее планеты узнали про землян.
- А как же ее друзья? Они знают, что она улетела?
- Нет, не знают, - отвечаю я. - Они думают, что Луэлла уехала в один очень далекий город на другом конце Земли.
- Это очень грустная история, - тихо говоришь ты. И, опустив голову, убыстряешь шаг. Мне почему-то кажется, что ты сейчас заплачешь.
- Скажи, Андрей, ты сам придумал такую грустную сказку?
- Это не сказка, Линка, - тихо говорю я.
Как было бы хорошо для нас обоих, если бы это была сказка! Я еще ничего не рассказал тебе, а ты уже загрустила. Я знаю: ты добрый и чуткий человечек, твоя чистая душа всегда раскрыта навстречу людям. Поэтому у тебя так много друзей... многие из них навсегда уехали в свои далекие страны, и ты знаешь, что вы больше никогда не встретитесь. А сейчас, услышав про Луэллу, которая улетела от своих друзей на другую планету, ты, наверное, подумала о том, что когда-нибудь и сама уедешь. Уедешь очень и очень далеко, почти на край земли. Все равно что улетишь на другую планету...
А здесь, в Староволжске, останутся твои друзья, к которым ты никогда не сможешь вернуться. Как и Луэлла...
Мы медленно идем рядом, и снег, прихваченный легким морозцем, тревожно хрустит под ногами... Я знаю, что Марисель была твоей лучшей подругой, знаю, что ты по-прежнему ждешь от нее письмо. И если я сейчас расскажу тебе, что Луэлла - это Марисель, как ты воспримешь мои слова? Обрадуешься?
Или еще сильнее загрустишь?.. А может быть, я все-таки ничего не должен тебе рассказывать, потому что ты права: это просто сказка. Очень грустная сказка, придуманная в минуты острой, щемящей тоски...
Но я вижу: ты ждешь моего ответа. Единственного ответа... И я понимаю, что больше не могу обманывать тебя. Не могу видеть, как ты тоскуешь в неизвестности... потому что это неправильно. Не по товарищески... А мы же друзья с тобой, ты сама всегда мне это говоришь...
А раз мы друзья, то все невзгоды и печали у нас должны быть поровну.
Потому что иначе это уже будет не настоящая дружба...
И потому, когда мы входим через распахнутые настежь железные ворота, ведущие в "иностранный двор", я говорю тебе:
- Это не сказка. Я ничего не придумывал. Луэлла жила в нашем городе. И сама рассказала мне о себе, когда улетала...
- Когда? - удивленно спрашиваешь ты.
- В конце октября... И понимаешь, Линка, я не понимаю, почему... У Луэллы было очень много друзей. Была у нее и лучшая подруга. Но, улетая, она рассказала о себе только мне одному. Как ты думаешь, почему?
Ты не сразу находишь ответа. Ты не понимаешь, почему я задаю тебе такой странный вопрос.
Ты останавливаешься посреди пустого, как космос над нами, двора. И, запрокинув голову, смотришь на небо. На бездну, наполненную лучистым светом ярких звездных огней. Твои губы что-то неслышно шепчут по-испански, я не могу разобрать тихих слов. Лишь чувствую, что с твоих губ срывается имя - Марисель... Возможно, это мне только кажется. Потому что я сам сейчас думаю о ней...
- Я не знаю, - наконец говоришь ты. - Наверное, Луэлла знала, что ты любишь читать истории про инопланетян, и захотела установить с тобой контакт. Кажется, так это называется по-русски? Знаешь, я не люблю фантастику, но где-то читала, что люди с других планет часто устанавливают контакт с теми, кто читает фантастику... А знаешь, - ты вдруг касаешься холодными пальцами моей руки и быстро-быстро, скороговоркой, словно смутившись первого порыва, говоришь:
- А знаешь, если бы я была инопланетянкой и улетала с Земли, я бы тоже рассказала об этом только тебе одному...
- Почему? - я чувствую, что сейчас покраснею. Хорошо еще, что сейчас темно, я то я не знал бы, куда девать горящее огнем лицо...
- Потому что мы друзья с тобой. Ведь правда, друзья?
..И снова твоя рука в моей ладони. Холодная от мороза рука...
И снова, как и много лет назад, ты доверчиво смотришь на меня добрым и чуть грустным взглядом. Твои глаза похожи на очищенный от грубых примесей волшебный камень агат. И в бесконечном времени и безграничном пространстве нет никого, кроме нас. И далеких звезд, которые, лукаво мерцая, смотрят на нас с высоты, радуясь нашей вечной, как детство, дружбе...
"Правда, мы друзья?" - летит с высоты эхо отраженного временем голоса.
И я, услышав знакомые переливы твоего тихого голоса, вновь говорю тебе:
- Правда...
И ты, обрадованная, почти окрыленная моим ответом, тихо спрашиваешь:
- А эта девочка... Луэлла... она на кого была похожа? Скажи, правда, она была похожа на меня? - и ты по-детски мило, с лукавой искрой очаровательного кокетства в черных глазах, в которых уже можно, если внимательно всмотреться, угадать едва уловимые, еще нерешительные, но уже пробуждающиеся черты будущей взрослой девушки, улыбаешься мне. Я понимаю, что ты хочешь услышать, моя дорогая шантажистка... Ты хочешь, чтобы я подчинился магнетизму твоего взгляда и, сбросив с плеч сомнения в правильности своего поступка, сказал: "На тебя. Она была похожа на тебя...".
Но пойми меня, Фиделинка, я не могу, не имею права подчиняться твоему дружескому взгляду. Я не имею права лгать. Иначе я предам и тебя, и Марисель, и нашу дружбу... Сказав: "Луэлла была похожа на тебя...", я совершу маленькое предательство. Два месяца я хранил чужую тайну, потому что сама Марисель не дала мне однозначного совета, как поступить.
Предоставила мне самому право решать... И я молчал. Молчал долгие два месяца... И ждал, когда смогу избавиться от груза тайны. И вот дождался...
Я должен рассказать тебе обо всем прямо сейчас. Потому что если я промолчу, то завтра мне будет еще труднее поведать тебе обо всем...
- Она была похожа на Марисель, - выдыхаю я. Словно бросаюсь в воду с крутого обрыва...
- На Марисель? - удивленно спрашиваешь ты и недоверчиво смотришь на меня.
В твоих глазах застыла растерянность. А твое лицо почему-то сделалось особенно приятным и милым. - На Марисель... Да, теперь я понимаю...
Понимаю, почему... Скажи, Марисель это и есть Луэлла?
- Да, - отвечаю я, погружаясь в мутный поток. - Как ты догадалась?
- Я не знаю, - растерянно говоришь ты. - Но понимаешь, когда Марисель уехала, я вдруг почувствовала, что мы больше никогда не увидимся. Она уехала и долго не писала мне. Я даже плакала... Значит, она не на Кубе...
и она рассказала только тебе...
Я чувствую в твоих словах слабый укор. Будто ты упрекаешь меня... Словно я в чем-то виноват перед тобой...
Но в чем моя вина, если Марисель, улетая, сама все мне рассказала? Я же не тянул ее за длинный язык...
Она сама все решила и пригласила меня, словно на свидание, на берег Волги, к Старому мосту...
А если права ты, Фиделина, и я действительно виноват перед тобой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32