«Облака, белогривые лошадки…» — звучала земная детская песенка в селении олавичей, народа совсем другой реальности. Или времени…
Он предавался этому слиянию с гитарой более часа.
Когда Алексей закончил петь, то обнаружил, что почти все, кто еще оставался на гулянье, не танцуют и не пьют. Они внимательно слушали. Слушали чужака, который пел песни, в большинстве которых было много непонятного и необъяснимого. Но в некоторых же было всё ясно, и они были близки олавичам. Ведь лики войны и проявления любви одинаковы во всех мирах.
Перед тем как уходить, Алексей бросил взгляд на Брайану. Красавица, подперев рукой изящный подбородок, с интересом смотрела на него и на его инструмент. Потом отвела взор своих… какие же у нее глаза? Вроде бы серые…
Алексей хлебал суп из солонины и мечтал о свежих фруктах. Вот у басанту в этом плане классно — круглый год есть что пожевать в плане плодов и ягод. А здесь приходится давиться остатками запасов на зиму. Ну да ладно, сам виноват, что не остался в благодатной долине Товардских гор. «Что тебя сюда потянуло? О девушке мечтал русоволосой? Так уже получил свой облом. А может, вернуться в ту горную долину и зажить себе спокойной размеренной жизнью?»
Скоро уже начнутся работы в поле. Что угодно, но только не к сохе. А то у Домахи уже драконовские планы относительно эксплуатации Алексея на весенне-полевых работах. А сам Алексей подумывал податься в Анком и наняться там на какое-то торговое судно. На юго-востоке он уже был, горы видел. Теперь нужно поплавать по морю, поглядеть, что делается на севере.
Сейчас его мысли были заняты тем, как избежать «почетной» обязанности трудиться вместе с олавичами в поле. А работы, по словам Домахи, предстояло столько, что сам Стаханов отдыхает по сравнению с тем, что надобно будет делать Алексею.
«Ну негоже „посланнику богов“ вкалывать на плантациях», — иронично думал Алексей, стуча деревянной ложкой по глиняной миске с остатками супа. Может, научить олавичей играть в футбол? А что? Заместо кулачных боев проводить чемпионат Олавии по игре в кожаный мяч. Он станет равным арбитром. Ну, или там тренером столичной команды. А потом, глядишь, и монгов с браннами заразим «игрой миллионов». Тогда все неурядицы будем решать на футбольном поле, а не посредством оружия. И когда-нибудь в финале самьнавской Лиги чемпионов сойдутся в решающем матче турачское «Динамо» и «Анком Юнайтед»…
Или отбросить шутки по этому поводу и действительно стать первым рыцарем в тутошнем мире? Разъезжать по Самьнавии или даже дальше, защищая слабых и униженных. А все подвиги посвящать неприступной заразе по имени «Брамана». Явора взять верным оруженосцем. Черныша наречем Росинантом. И — вперед, за славой! «Ну что же, „…перекусим — и за славой, что за слава без обеда?“
Тут внимание Алексея привлекли шум и суета на улице. В низкое окошко было видно только по пояс бегающих людей да слышны приглушенные выкрики. «Наверное, опять какой-нибудь праздник готовят», — подумал он, заедая обед сушеными ягодами, размоченными в воде.
Дверь распахнулась, и влетел запыхавшийся Явор.
— Монги! Монги напали!
Алексей уже был свидетелем стремительного нападения монгов на Степ, поэтому начал спешно одеваться.
— Далеко? — на ходу спросил он Явора.
— Не знаю. Привезли раненых воев. Они бились с монгами.
Алексей быстро оделся, захватил меч и прочее снаряжение и выскочил на улицу.
Возле входа в селение суетились олавичи. Будивой и Замята уже были там. С коней осторожно снимали раненых, оказывали им первую помощь, потом размещали их по домам. На земле, завернутые в холсты, лежали трое погибших воев.
Алексей подошел как раз в тот момент, когда десятник доставивший раненых, сообщал ситуацию старосте и жрецу. На лице воя алел свежий шрам от удара сабли.
— …а они всё идут. Мы пытались их не пропустить на нашу территорию. Завязалось несколько схваток с воинами монгов. Одних мы отогнали, но следом идут другие — с женщинами и детьми. Словно бегут они от кого-то. Мы пытаемся контролировать ситуацию, но пока ничего не понятно. Ратибор приказал собирать ополчение. Мы поскакали. Замята, приведешь ополченцев.
Десятник вскочил на коня, и пятеро воев поскакали в сторону ближайшей заставы.
До вечера пять десятков мужчин собрались в центре селения. Рыдали женщины, отправляя своих мужей, сыновей и братьев на войну.
Алексей тоже был среди ополченцев. Другого выбора у него не было. Его никто не провожал, кроме раздосадованного Явора. Парень вовсю просился у старейшины взять его с собой, но прекратил свои мольбы после сильного подзатыльника. Рука у хмурого Замяты была тяжелая.
Сейчас старейшина раздавал последние указания тем, кто оставался. Всем теперь будет заправлять Будивой. Ведь неизвестно, что происходит на границе со Степью и когда вернутся мужчины. И вернутся ли. А скоро уж поля надо будет засевать. Так что тем, кто остается в селении, тоже будет несладко.
Наконец Замята дал команду выдвигаться. Провожающие бросились обнимать своих защитников, и те стали взбираться на коней. Алексей крепко пожал руку Явору, наказав ему заниматься дальше.
— Остаешься за старшего.
— Лучше бы я поехал с вами, — пробурчал хлопец.
— А здесь кто будет следить за всем? Вдруг монги сюда прорвутся? Так что смотри в оба, — успокаивал Алексей парнишку, садясь на Черныша.
Уже в седле Алексей оглядел провожавших и понял, что не один Явор с ним прощается. Вон печально машет рукою Снеша, напутственно кивнул старик Волот. Подошел и похлопал по плечу кузнец. Домаха стоит хмурая. Да, здесь он уже свой и едет защищать свою землю и своих близких.
Они прибыли в район ближней заставы ночью. По пути отряд ополченцев из Турача встретил группу монгов, человек семьдесят. Замята хотел было отдать приказ атаковать кочевников, но оказалось, что мужчин-монгов среди них не более десятка, остальные старики, женщины и дети. Монги расположились стоянкой, не разводя костров.
Воины-монги при приближении олавичей взялись за рукояти сабель, но не обнажили их, сдержанно ожидая, что предпримут те, на чьей земле они сейчас находились.
Замята решил пока не трогать монгов, а соединиться с воями. Может, на границе уже немного прояснилось, что же здесь происходит. Ведь все это так не похоже на обычные наскоки степняков.
Им повезло, что на заставе они застали взмыленного Ратибора, который занимался группированием ополченцев, прибывающих из ближайших селений. А от одного из сотников, помогающих сейчас начальнику заставы, прибывшие из Турача узнали о последних событиях.
Позавчера пограничники обнаружили, что со Степи в сторону их земель начали двигаться разрозненными группами монги. Вои стали отгонять монгов назад, стараясь прикрыть границу, но кочевники с необъяснимым упорством всё продолжали накатываться на земли олавичей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Он предавался этому слиянию с гитарой более часа.
Когда Алексей закончил петь, то обнаружил, что почти все, кто еще оставался на гулянье, не танцуют и не пьют. Они внимательно слушали. Слушали чужака, который пел песни, в большинстве которых было много непонятного и необъяснимого. Но в некоторых же было всё ясно, и они были близки олавичам. Ведь лики войны и проявления любви одинаковы во всех мирах.
Перед тем как уходить, Алексей бросил взгляд на Брайану. Красавица, подперев рукой изящный подбородок, с интересом смотрела на него и на его инструмент. Потом отвела взор своих… какие же у нее глаза? Вроде бы серые…
Алексей хлебал суп из солонины и мечтал о свежих фруктах. Вот у басанту в этом плане классно — круглый год есть что пожевать в плане плодов и ягод. А здесь приходится давиться остатками запасов на зиму. Ну да ладно, сам виноват, что не остался в благодатной долине Товардских гор. «Что тебя сюда потянуло? О девушке мечтал русоволосой? Так уже получил свой облом. А может, вернуться в ту горную долину и зажить себе спокойной размеренной жизнью?»
Скоро уже начнутся работы в поле. Что угодно, но только не к сохе. А то у Домахи уже драконовские планы относительно эксплуатации Алексея на весенне-полевых работах. А сам Алексей подумывал податься в Анком и наняться там на какое-то торговое судно. На юго-востоке он уже был, горы видел. Теперь нужно поплавать по морю, поглядеть, что делается на севере.
Сейчас его мысли были заняты тем, как избежать «почетной» обязанности трудиться вместе с олавичами в поле. А работы, по словам Домахи, предстояло столько, что сам Стаханов отдыхает по сравнению с тем, что надобно будет делать Алексею.
«Ну негоже „посланнику богов“ вкалывать на плантациях», — иронично думал Алексей, стуча деревянной ложкой по глиняной миске с остатками супа. Может, научить олавичей играть в футбол? А что? Заместо кулачных боев проводить чемпионат Олавии по игре в кожаный мяч. Он станет равным арбитром. Ну, или там тренером столичной команды. А потом, глядишь, и монгов с браннами заразим «игрой миллионов». Тогда все неурядицы будем решать на футбольном поле, а не посредством оружия. И когда-нибудь в финале самьнавской Лиги чемпионов сойдутся в решающем матче турачское «Динамо» и «Анком Юнайтед»…
Или отбросить шутки по этому поводу и действительно стать первым рыцарем в тутошнем мире? Разъезжать по Самьнавии или даже дальше, защищая слабых и униженных. А все подвиги посвящать неприступной заразе по имени «Брамана». Явора взять верным оруженосцем. Черныша наречем Росинантом. И — вперед, за славой! «Ну что же, „…перекусим — и за славой, что за слава без обеда?“
Тут внимание Алексея привлекли шум и суета на улице. В низкое окошко было видно только по пояс бегающих людей да слышны приглушенные выкрики. «Наверное, опять какой-нибудь праздник готовят», — подумал он, заедая обед сушеными ягодами, размоченными в воде.
Дверь распахнулась, и влетел запыхавшийся Явор.
— Монги! Монги напали!
Алексей уже был свидетелем стремительного нападения монгов на Степ, поэтому начал спешно одеваться.
— Далеко? — на ходу спросил он Явора.
— Не знаю. Привезли раненых воев. Они бились с монгами.
Алексей быстро оделся, захватил меч и прочее снаряжение и выскочил на улицу.
Возле входа в селение суетились олавичи. Будивой и Замята уже были там. С коней осторожно снимали раненых, оказывали им первую помощь, потом размещали их по домам. На земле, завернутые в холсты, лежали трое погибших воев.
Алексей подошел как раз в тот момент, когда десятник доставивший раненых, сообщал ситуацию старосте и жрецу. На лице воя алел свежий шрам от удара сабли.
— …а они всё идут. Мы пытались их не пропустить на нашу территорию. Завязалось несколько схваток с воинами монгов. Одних мы отогнали, но следом идут другие — с женщинами и детьми. Словно бегут они от кого-то. Мы пытаемся контролировать ситуацию, но пока ничего не понятно. Ратибор приказал собирать ополчение. Мы поскакали. Замята, приведешь ополченцев.
Десятник вскочил на коня, и пятеро воев поскакали в сторону ближайшей заставы.
До вечера пять десятков мужчин собрались в центре селения. Рыдали женщины, отправляя своих мужей, сыновей и братьев на войну.
Алексей тоже был среди ополченцев. Другого выбора у него не было. Его никто не провожал, кроме раздосадованного Явора. Парень вовсю просился у старейшины взять его с собой, но прекратил свои мольбы после сильного подзатыльника. Рука у хмурого Замяты была тяжелая.
Сейчас старейшина раздавал последние указания тем, кто оставался. Всем теперь будет заправлять Будивой. Ведь неизвестно, что происходит на границе со Степью и когда вернутся мужчины. И вернутся ли. А скоро уж поля надо будет засевать. Так что тем, кто остается в селении, тоже будет несладко.
Наконец Замята дал команду выдвигаться. Провожающие бросились обнимать своих защитников, и те стали взбираться на коней. Алексей крепко пожал руку Явору, наказав ему заниматься дальше.
— Остаешься за старшего.
— Лучше бы я поехал с вами, — пробурчал хлопец.
— А здесь кто будет следить за всем? Вдруг монги сюда прорвутся? Так что смотри в оба, — успокаивал Алексей парнишку, садясь на Черныша.
Уже в седле Алексей оглядел провожавших и понял, что не один Явор с ним прощается. Вон печально машет рукою Снеша, напутственно кивнул старик Волот. Подошел и похлопал по плечу кузнец. Домаха стоит хмурая. Да, здесь он уже свой и едет защищать свою землю и своих близких.
Они прибыли в район ближней заставы ночью. По пути отряд ополченцев из Турача встретил группу монгов, человек семьдесят. Замята хотел было отдать приказ атаковать кочевников, но оказалось, что мужчин-монгов среди них не более десятка, остальные старики, женщины и дети. Монги расположились стоянкой, не разводя костров.
Воины-монги при приближении олавичей взялись за рукояти сабель, но не обнажили их, сдержанно ожидая, что предпримут те, на чьей земле они сейчас находились.
Замята решил пока не трогать монгов, а соединиться с воями. Может, на границе уже немного прояснилось, что же здесь происходит. Ведь все это так не похоже на обычные наскоки степняков.
Им повезло, что на заставе они застали взмыленного Ратибора, который занимался группированием ополченцев, прибывающих из ближайших селений. А от одного из сотников, помогающих сейчас начальнику заставы, прибывшие из Турача узнали о последних событиях.
Позавчера пограничники обнаружили, что со Степи в сторону их земель начали двигаться разрозненными группами монги. Вои стали отгонять монгов назад, стараясь прикрыть границу, но кочевники с необъяснимым упорством всё продолжали накатываться на земли олавичей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100