Он принялся рисовать в воздухе какие-то силуэты.
— Сойдете с этого места — сразу получите награду за измену свою!
— Как следует держите меня за руку, Гарольд, — сказал Чалмерс, нагибаясь и свободной рукой очерчивая на земле вокруг компании круг. Добавив несколько геометрических элементов, он получил законченную пентаграмму, декламируя при этом свое собственное заклинание.
— Готово, — объявил он, отпуская руку Ши. — Мы в безопасности от него на сколь угодно долгое время, хотя, похоже, мы в осаде. Что это там еще?
Атлант опять нацелился своей палочкой, и все ощутили, как в воздухе мимо них что-то пронеслось, а скалу на противоположной стороне дороги расколола яркая вспышка. Бельфеба натянула тетиву.
— Не уверен, что это нам что-либо даст, юная леди, — заметил Чалмерс. — Боюсь, Гарольд, что этот джентльмен куда более квалифицированный чародей, чем я сам, и максимум, на что в настоящий момент приходится рассчитывать, это самая необходимая оборона.
— Может, я попробую? — встрял Полячек.
— Нет! — хором воскликнули Ши с Чалмерсом.
Доктор продолжил:
— Однако, Гарольд, нельзя не признать, что поэтическим элементом чар вы владеете блестяще. Если бы нам удалось объединить усилия, мы вполне могли бы достигнуть приемлемого результата.
— Не уверен, док, — отозвался Ши. — Попробовать-то можно, только мои заклинания в этом мире почему-то все невпопад срабатывают.
Он рассказал, как у него выросла борода и что вышло с обликом джиннов. За границами пентаграммы солнце уже скрывалось за горными вершинами. Среди удлинившихся теней лихорадочно колдовал Атлант, из-под жезла которого среди скал возник уже целый рой отвратительнейших тварей. Очевидно, он всерьез намеревался устроить самую настоящую осаду.
— Господи, ничего не понимаю, — всплеснул руками Чалмерс. — Гарольд, вы уверены, что правильно делали пассы? Хм-м... а на какой основе строился поэтический элемент?
Ши описал, как использовал переделанные отрывки из Шекспира и Суинберна.
— Ну, это уже легче! Объяснить такое нетрудно. Как и все полумусульманские миры, данный отличается чрезвычайной поэтичностью, и когда вы привлекаете высоко вдохновенные произведения, эффект вполне может в чем-то выходить за рамки обычных расчетов. По-моему, здесь кроется и выход из сложившейся ситуации. Вы не помните, случайно, несколько классических строк, связанных с движением или прогрессом?
— Может, Шелли сойдет? — предложил Ши.
— По-моему, вполне. Готовы? Тогда попробуйте сочетать ритм декламации с моими движениями.
Он принялся делать пассы, а Ши — декламировать:
Вскормлены мои кони грозою,
Вспоены гребнем бурной волны,
Лишь восток заалеет зарею —
Обретут свою резвость они.
Воспарите, сыны океана!
Эффект это произвело довольно неожиданный. Четверка коней, на которых прибыла компания из Карены, подскочила прямо в воздух, словно на пружинах, и прежде, чем кто-либо успел остановить их, вихрем налетела на коллекцию монстров Атланта. Те раскатились было по сторонам, но явно с недостаточным проворством, чтобы уберечься от ударов летящих копыт, которые давили их, словно спелые помидоры. Руджер покатился со смеху; вид у Чалмерса был малость обескураженный.
— Честно признаться... — начал было он и тут же примолк, глядя вверх.
На фоне блекнущего вечернего неба шел на посадку герцог Астольф на своем гиппогрифе.
Он обратился к Ши:
— Звал меня, старина? Надеюсь, у тебя что-то действительно важное. Заклинаньице твое с сынами океана, конечно, оторви да выбрось, но как истый англичанин я не устоял. А-а, все ясно: суть проблемы в нашем старом дружке Атланте!
Содержатель баронского замка недовольно скривился из-за пределов пентаграммы.
— О благородные и могущественные владыки, нет теперь вам иного выхода, кроме как отпустить ко мне любимого моего племянника, жемчужину ислама. Ибо знайте же, что обладаю я куда большим могуществом, нежели все франкийские колдуны вместе взятые — за исключеньем, разве, одного Маладжиджи, да и тот в темнице по-прежнему.
Астольф склонил голову набок.
— И впрямь, — заметил он. — А ты хочешь, чтоб тебя отпустили, Руджер?
У жемчужины ислама в очередной раз возникли какие-то трудности с дыханием.
— Нет, клянусь Аллахом! — выдавил он наконец.
Астольф повернулся к чародею.
— Давай-ка вот чего сделаем, старина — предлагаю тебе спортивное решение проблемы. По-моему, присутствующие здесь друзья сэра Гарольда очень желают превратить эту леди в настоящее человеческое существо. Давай посмотрим, у кого это лучше получится. Победитель получает все, включая Руджера.
— Аллах свидетель, какой-то это франкийский трюк! — воскликнул Атлант.
— Дело твое, старина. Ты же знаешь, я ведь запросто могу всю эту компанию на Лютике увезти.
Астольф почесал гиппогрифа за ухом. Волшебник воздел руки к небесам.
— До чего же надоели мне эти сыновья сатаны! — взвыл он. — Ладно, принимаю я предложенье твое!
Они с Астольфом принялись торопливо делать пассы. Герцог внезапно исчез, а вокруг пентаграммы в воздухе возник туман, который становился все гуще и гуще, пока зрители окончательно не потеряли друг друга из виду.
Воздух наполнили какие-то шорохи. Потом туман рассеялся и пропал. Флоримель исчезла, из своей пентаграммы и возникла в той, что нарисовал Атлант. Тот начал:
— Смотрите же!.. — но тут же примолк, поскольку Астольф появился снова — вместе с каким-то человеком, таким же высоким, как и он сам, человеком с длинной, аккуратно расчесанной седой бородой и гривой седых же волос. Одет тот был с внушающей почтение строгостью в визитку, брюки в тонкую полоску и гетры. Сверкающий цилиндр был щегольски заломлен под строго установленным этикетом углом; из петлицы выглядывала розовая гвоздика.
— Разрешите мне, — внушительно начал Астольф, — представить вам достопочтенного Амвросия Сильвестра Мерлина, си-эм-джи, си-эс-ай, ди-эм-ди, эф-си-си, эф-ар-джи-эс, эф-эс-эй и еще куча такого в этом духе.*
Глубоким, напоминающим звук колокола голосом Мерлин произнес:
— Эта девушка — явно подделка вполне определенного рода, просто фокус. Сейчас я верну вам настоящую.
Из внутреннего кармана он выхватил волшебную палочку, начертил свою собственную пентаграмму и принялся колдовать. Опять сгустился туман, на сей раз переливающийся крохотными огоньками.
Минут через пять он растаял, и девушек оказалось уже две, абсолютно одинаковых во внешности, одежде и даже позе.
Мерлин спокойно сунул палочку обратно в глубины визитки и подступил к ближайшей Флоримели.
— Вот это и есть настоящая — моя. Разве нет, дорогая?
С этими словами он вежливо приподнял свой цилиндр.
— О да, добрый сэр! — Та даже взвизгнула от удовольствия. — И впрямь чувствую я, что кровь, а не снег течет в моих жилах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51