Конечно, такое учение будет проповедовать, что усопшие предки могут влиять на твои поступки. Есть ли лучший способ противодействовать переменам и влиять на будущее из могилы?
Столь явная ересь на мгновение ошеломила Кейт и даже лишила дара речи. А потом она уткнулась лицом в ладони, пытаясь подавить припадок смеха.
— Ты прав, — сказала Кейт, взяв наконец себя в руки. — Клянусь всеми богами, ты прав. Мое семейство использовало Иберизм в качестве инструмента, а парнисс как собственные уста. Сабиры, Масшэнки, Доктиираки и Кэйрны поступали подобным же образом. Как бы мы ни ненавидели друг друга, все мы использовали Иберизм, и боги были благосклонны к Семействам — снова, снова и снова. Впрочем, за такие слова тебя выпороли бы на Площади Наказаний.
Напряженная ответная улыбка Хасмаля и боль, мелькнувшая на его лице и тут же упрятанная им, дали Кейт понять, что она невольно коснулась какой-то раны, однако спутник ее оборвал все расспросы, спешно заговорив:
— Ты права. Но раз тебе известна правда, прими ее. Используй в собственной жизни. Не терзай себя размышлениями о том, что подумают покойники. Не могу сказать, что я испытываю симпатию к Ри, но вы двое созданы друг для друга. Это действительно так, Кейт.
Прикоснувшись к его груди, Кейт наклонилась, чтобы заглянуть в опущенные глаза Хасмаля.
— Значит, ты нас сватаешь? Ты? Выходит, в этой груди тоже бьется сердце? А я думала, что плотские страсти тебя не волнуют!
Он усмехнулся.
— Почему ты так решила? Потому что я не увлекся тобой?
— Возможно. Обычно бывает иначе. — Она пожала плечами. — Проклятие Карнеи, как тебе известно, притягивает ко мне людей.
— Да, я знаю. Я вижу, какое воздействие ты оказываешь на мужчин на этом корабле. Видел я и отношение к тебе людей «Кречета». Ри также наделен этой неотразимой привлекательностью… его друзья навеки останутся его друзьями, а женщины будут стаей кружить возле него — как чайки над рыбацким уловом. — Он улыбнулся. — Я часто пытался представить, как это бывает… ну, когда ты можешь добиться любой женщины, только заговорив с ней о любви.
— Когда знаешь, что они хотят отнюдь не тебя , очарование своим положением быстро пропадает.
— Наверное, ты права. Хотя, если бы кто-нибудь предоставил мне шанс стать таким, как ты и Ри, думаю, у меня не хватило бы мужества отказаться. Потом, твои чары не действуют на меня. Экран защищает меня от них; вот почему мы можем оставаться с тобой добрыми друзьями! Ты не можешь соблазнить меня… — Он сделал паузу и проказливо улыбнулся. — И ты не привлекаешь меня. Я предпочитаю другой тип. Ты слишком молода, в тебе много неопределенности и… пожалуйста, не обижайся… ты слишком неотшлифована.
Кейт фыркнула.
— Даже так? Неотшлифована? Ты задеваешь меня. Но теперь я заинтригована. И какой же тип женщин ты предпочитаешь? Наверное, ты отдал свое сердце какой-нибудь крошечной и нежной девчонке, хрупкой, с птичьими косточками, и робкой?
— Слава Водору Имришу за то, что он не назначил тебя подыскивать мне невесту. Нет, мой выбор всегда падал на… э-э… так сказать, интересных женщин. Спасаясь бегством из Халлеса… пытаясь убежать от тебя, я встретил ту, которую мог бы любить вечно. Она… словом, ее люди выкупили меня у разбойников, которые ограбили меня и уже собирались повесить. Гиру решили продать меня в рабство, но тут появилась она. Как и я, она принадлежит к Соколам. Великолепная Особа. На несколько лет старше меня. Длинные рыжие волосы. Фантастические волосы. Прямая красивая спина. Она… э… — Хасмаль покраснел и в голосе его послышались ласковые нотки, — любила кусаться. Клянусь богами, я отдал бы весь этот мир, чтобы вновь оказаться с нею.
— Любила кусаться? — Кейт была заинтересована. — Подобные вещи сложно объяснить собственной мамочке.
— Должно быть, именно поэтому мужчины не рассказывают матерям о своей половой жизни. — Хасмаль уставился в пространство печальными глазами. — В вопросах любви для Аларисты не было никаких секретов.
Кейт фыркнула.
— Для кошки их тоже нет, но это отнюдь не делает ее идеальным партнером.
Откинувшись назад, Хасмаль опустил сапог на палубу и, поглядев Кейт в глаза, проговорил ровным голосом:
— Когда перестанешь убивать себя, пытаясь отказаться от единственного в мире человека, которого способна полюбить, тогда и будем обсуждать мои романтические привязанности. Ну а я тем временем сам разберусь, кто мне подходит, а кто нет.
Ри расхаживал по палубе в обществе Трева.
— Наш маршрут тревожит меня, — проговорил Трев.
— Почему? Он самый безопасный в это время года. Почти все пираты сидят в портах Манарканского побережья, ожидая окончания штормов, а чем ближе мы подойдем к берегу, тем ближе окажутся гавани, в которых можно укрыться от шквалов.
— Должен сказать тебе, что мы с Янфом проверили предзнаменования — так, как ты нас учил. И мы видели знаки, которые позволяют считать, что нам не следует даже приближаться к Калимекке. Опасно заходить и на Гофт.
Ри в изумлении посмотрел на друга. Он научил своих приятелей нескольким простым и безопасным магическим приемам, однако не подумал о том, что они могут заняться ворожбой без его присмотра. Но в самом деле — путь в открытом море после Тысячи Плясунов опасен, однако это может уберечь друзей от Калимекки и Гофта. И избавить от соблазна послать весточку родным. Своим семьям, которые, возможно, уже перебиты.
— Но ведь мы предполагали идти к Калимекке, — напомнил он.
— Я… мы… все мы считаем, что тебе не следует пытаться захватить Кейт вместе с ее трофеем при высадке. Мы полагаем, что всем нам придется отправиться туда, куда хочет она. В Брельст. Или даже еще дальше на юг. Знамения указывают в ту сторону.
Ри был потрясен. Неужели вы не хотите увидеть своих родных, хотелось спросить ему. Однако он промолчал: слишком велики были шансы на то, что их близкие уже мертвы.
— У меня была причина, побуждавшая к возвращению в Калимекку, — признал он, не поднимая глаз. Он даже подумать не мог о том, чтобы рассказать другу все, что следовало, глядя ему прямо в глаза.
Трев ждал. Молча ждал. И наконец произнес:
— Последнее время ты держишься весьма отстраненно, и я подумал, что у тебя завелась какая-то тайна.
И не одна, подумал Ри.
— Я хотел отвезти Зеркало на Поле Горшечника, что находится сразу за Южной Стеной. Там похоронен мой брат… его звали Каделлом. Ты не был с ним знаком. Дух его явился ко мне в ту ночь, когда мы покидали Калимекку. Он умер, когда я был еще мальчишкой. — Ри прикоснулся к медальону на своей груди — посмертному дару старшего брата. — Он был моим кумиром и другом… и Карнеем, как и я сам. В тот день его поймали в зверином обличье на улицах нашего города. Я до сих пор считаю, что брата предали мои кузены Криспин, Анвин и Эндрю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Столь явная ересь на мгновение ошеломила Кейт и даже лишила дара речи. А потом она уткнулась лицом в ладони, пытаясь подавить припадок смеха.
— Ты прав, — сказала Кейт, взяв наконец себя в руки. — Клянусь всеми богами, ты прав. Мое семейство использовало Иберизм в качестве инструмента, а парнисс как собственные уста. Сабиры, Масшэнки, Доктиираки и Кэйрны поступали подобным же образом. Как бы мы ни ненавидели друг друга, все мы использовали Иберизм, и боги были благосклонны к Семействам — снова, снова и снова. Впрочем, за такие слова тебя выпороли бы на Площади Наказаний.
Напряженная ответная улыбка Хасмаля и боль, мелькнувшая на его лице и тут же упрятанная им, дали Кейт понять, что она невольно коснулась какой-то раны, однако спутник ее оборвал все расспросы, спешно заговорив:
— Ты права. Но раз тебе известна правда, прими ее. Используй в собственной жизни. Не терзай себя размышлениями о том, что подумают покойники. Не могу сказать, что я испытываю симпатию к Ри, но вы двое созданы друг для друга. Это действительно так, Кейт.
Прикоснувшись к его груди, Кейт наклонилась, чтобы заглянуть в опущенные глаза Хасмаля.
— Значит, ты нас сватаешь? Ты? Выходит, в этой груди тоже бьется сердце? А я думала, что плотские страсти тебя не волнуют!
Он усмехнулся.
— Почему ты так решила? Потому что я не увлекся тобой?
— Возможно. Обычно бывает иначе. — Она пожала плечами. — Проклятие Карнеи, как тебе известно, притягивает ко мне людей.
— Да, я знаю. Я вижу, какое воздействие ты оказываешь на мужчин на этом корабле. Видел я и отношение к тебе людей «Кречета». Ри также наделен этой неотразимой привлекательностью… его друзья навеки останутся его друзьями, а женщины будут стаей кружить возле него — как чайки над рыбацким уловом. — Он улыбнулся. — Я часто пытался представить, как это бывает… ну, когда ты можешь добиться любой женщины, только заговорив с ней о любви.
— Когда знаешь, что они хотят отнюдь не тебя , очарование своим положением быстро пропадает.
— Наверное, ты права. Хотя, если бы кто-нибудь предоставил мне шанс стать таким, как ты и Ри, думаю, у меня не хватило бы мужества отказаться. Потом, твои чары не действуют на меня. Экран защищает меня от них; вот почему мы можем оставаться с тобой добрыми друзьями! Ты не можешь соблазнить меня… — Он сделал паузу и проказливо улыбнулся. — И ты не привлекаешь меня. Я предпочитаю другой тип. Ты слишком молода, в тебе много неопределенности и… пожалуйста, не обижайся… ты слишком неотшлифована.
Кейт фыркнула.
— Даже так? Неотшлифована? Ты задеваешь меня. Но теперь я заинтригована. И какой же тип женщин ты предпочитаешь? Наверное, ты отдал свое сердце какой-нибудь крошечной и нежной девчонке, хрупкой, с птичьими косточками, и робкой?
— Слава Водору Имришу за то, что он не назначил тебя подыскивать мне невесту. Нет, мой выбор всегда падал на… э-э… так сказать, интересных женщин. Спасаясь бегством из Халлеса… пытаясь убежать от тебя, я встретил ту, которую мог бы любить вечно. Она… словом, ее люди выкупили меня у разбойников, которые ограбили меня и уже собирались повесить. Гиру решили продать меня в рабство, но тут появилась она. Как и я, она принадлежит к Соколам. Великолепная Особа. На несколько лет старше меня. Длинные рыжие волосы. Фантастические волосы. Прямая красивая спина. Она… э… — Хасмаль покраснел и в голосе его послышались ласковые нотки, — любила кусаться. Клянусь богами, я отдал бы весь этот мир, чтобы вновь оказаться с нею.
— Любила кусаться? — Кейт была заинтересована. — Подобные вещи сложно объяснить собственной мамочке.
— Должно быть, именно поэтому мужчины не рассказывают матерям о своей половой жизни. — Хасмаль уставился в пространство печальными глазами. — В вопросах любви для Аларисты не было никаких секретов.
Кейт фыркнула.
— Для кошки их тоже нет, но это отнюдь не делает ее идеальным партнером.
Откинувшись назад, Хасмаль опустил сапог на палубу и, поглядев Кейт в глаза, проговорил ровным голосом:
— Когда перестанешь убивать себя, пытаясь отказаться от единственного в мире человека, которого способна полюбить, тогда и будем обсуждать мои романтические привязанности. Ну а я тем временем сам разберусь, кто мне подходит, а кто нет.
Ри расхаживал по палубе в обществе Трева.
— Наш маршрут тревожит меня, — проговорил Трев.
— Почему? Он самый безопасный в это время года. Почти все пираты сидят в портах Манарканского побережья, ожидая окончания штормов, а чем ближе мы подойдем к берегу, тем ближе окажутся гавани, в которых можно укрыться от шквалов.
— Должен сказать тебе, что мы с Янфом проверили предзнаменования — так, как ты нас учил. И мы видели знаки, которые позволяют считать, что нам не следует даже приближаться к Калимекке. Опасно заходить и на Гофт.
Ри в изумлении посмотрел на друга. Он научил своих приятелей нескольким простым и безопасным магическим приемам, однако не подумал о том, что они могут заняться ворожбой без его присмотра. Но в самом деле — путь в открытом море после Тысячи Плясунов опасен, однако это может уберечь друзей от Калимекки и Гофта. И избавить от соблазна послать весточку родным. Своим семьям, которые, возможно, уже перебиты.
— Но ведь мы предполагали идти к Калимекке, — напомнил он.
— Я… мы… все мы считаем, что тебе не следует пытаться захватить Кейт вместе с ее трофеем при высадке. Мы полагаем, что всем нам придется отправиться туда, куда хочет она. В Брельст. Или даже еще дальше на юг. Знамения указывают в ту сторону.
Ри был потрясен. Неужели вы не хотите увидеть своих родных, хотелось спросить ему. Однако он промолчал: слишком велики были шансы на то, что их близкие уже мертвы.
— У меня была причина, побуждавшая к возвращению в Калимекку, — признал он, не поднимая глаз. Он даже подумать не мог о том, чтобы рассказать другу все, что следовало, глядя ему прямо в глаза.
Трев ждал. Молча ждал. И наконец произнес:
— Последнее время ты держишься весьма отстраненно, и я подумал, что у тебя завелась какая-то тайна.
И не одна, подумал Ри.
— Я хотел отвезти Зеркало на Поле Горшечника, что находится сразу за Южной Стеной. Там похоронен мой брат… его звали Каделлом. Ты не был с ним знаком. Дух его явился ко мне в ту ночь, когда мы покидали Калимекку. Он умер, когда я был еще мальчишкой. — Ри прикоснулся к медальону на своей груди — посмертному дару старшего брата. — Он был моим кумиром и другом… и Карнеем, как и я сам. В тот день его поймали в зверином обличье на улицах нашего города. Я до сих пор считаю, что брата предали мои кузены Криспин, Анвин и Эндрю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97