- А ты что скажешь? - задал директор прямой вопрос юному дарованию, совершенно выбитому из колеи. - Что это было?
Вынужденный открыть рот, Бельский долго шевелил губами и пытался вывихнуть себе челюсть, но все же соизволил ответить:
- Н-не думаю, - сказал он, - что это был Шехтель.
- Замечательный вывод, - вздохнул Рувинский. - Значит, сам Творец. И если Он, действительно, существует, и если Он, действительно, сам составляет тексты заповедей для евреев в каждом мире, то неизбежно на любой планете, которую мы выберем, Он будет опережать нас, зная, естественно, о наших планах.
- Думаем, что так, - сказал доктор Фрайман за себя и Бельского, продемонстрировав, таким образом, классический пример перехода от атеистического способа мышления к сугубо монотеистическому.
Писатель Эльягу Моцкин, который все время бормотал "Барух ата, Адонай...", неожиданно прервал это занятие и потребовал:
- Хватит вмешиваться. Не нужно мешать Творцу даровать заповеди своему народу.
- Которому из своих народов? - осведомился директор Рувинский, единственный из присутствовавших сохранивший способность к здравому размышлению. - Евреи, как мы видим, оказались чуть ли не на каждой планете. Кто сейчас на очереди? Кто должен получить заповеди в ближайшее время?
- Евреи из системы Барнард 342, - подсказал Рон Шехтель.
- А, - поморщился Рувинский, - это которые живут под землей?
- Именно.
- В эту систему пойду я сам, - заявил директор. - Вы все деморализованы и можете сорвать операцию.
- Нет, - с неожиданной твердостью сказал доктор Фрайман. - Пойду я.
- Я, - коротко, но безапелляционно объявило юное дарование Шай Бельский, но на него даже не обернулись.
- Барух ата, Адонай, - сказал писатель Моцкин, и никто не понял, что он имел в виду.
- Пойдет опять Песах, - неожиданно вмешался испытатель Шехтель. Аппаратура хорошо воспринимает его индивидуальное подсознание, и, если придется спасать, у меня будет меньше проблем.
Вы думаете, я горел желанием повторить свой подвиг? Вы ошибаетесь.
Жить под землей - совсем не то, что жить под водой. Тривиально? Зато верно.
Племя, которое я вывел из рабства, уже много времени блуждало где-то на глубине трех-четырех километров под поверхностью планеты. Перепады в плотностях породы выглядели для меня будто подъемы и спуски. Я легко передвигался в песчаниках, но в граниты проникал с трудом, а, между тем, именно в гранитах встречались очень вкусные и питательные прожилки странного минерала, вязкого на ощупь, и дети постоянно нарушали строй, не слушались родителей, залезали в гранитные блоки, и их приходилось потом оттуда извлекать с помощью присосок, бедняги вопили, потому что это, действительно, было больно, я сам как-то попробовал и долго не мог отдышаться.
Кстати, можете вы себе представить, что это значит - дышать под землей, передвигаясь в глубине гранитной или мраморной породы? Нет, вы не можете этого представить, а я не могу объяснить, но каждый желающий может приобрести в компьютерном салоне соответствующий стерео-дискет и попробовать сам. Единственное, что могу сказать - незабываемое ощущение.
Между прочим, подземные евреи в системе Барнард 342 - самые жестоковыйные евреи во Вселенной, можете мне поверить. Я прожил среди них около месяца своего личного времени (час по времени института), и мне так и не удалось убедить их в том, что во Вселенной есть еще что-то, кроме песка, гранита, мрамора, известняка, молибдена, александрита и еще тысячи пород. В конце концов, на меня стали коситься, когда я заявил, что Творец способен сотворить не одни камни, но еще и пустоту впридачу. По мнению местных евреев, Творец не мог сотворить пустоту, поскольку был пустотой сам. "Что значит - не мог?" - возмутился я, и наша дискуссия перешла к обсуждению, аналогичному поискам истины в проблеме: "мог ли Творец создать камень, который он сам не смог бы поднять?" Подобные дискуссии перед дарованием заповедей были ни к чему.
Мы шли и шли в пустыне, если можно назвать пустыней гранитно-мраморные наслоения, перемежаемые известняковыми плитами. Народ устал, народ потерял цель, народ возроптал, а ведь я его еще и провоцировал сам нелепыми рассуждениями о пустоте. И народ собрался свергнуть своего лидера, чтобы предаться поклонению Золотому тельцу (мы, действительно, приближались к мощной залежи золотоносной руды).
Я оставил своих евреев отдыхать в русле подземной песчаной реки, а сам полез на мраморную гору, если можно назвать горой перепад плотности между мрамором и гранитом.
Вы обратили внимание - я до сих пор ни слова не сказал о том, как выглядят евреи, живущие под землей в системе Барнард 342? Так вот, они никак не выглядят. Камень в камне - нужен специалист-геолог, чтобы это описать. А я историк, как вам известно. Поэтому ограничусь описанием того, что сохранила моя память.
Я поднимался, чтобы получить для своего народа заповеди, но на этот раз был вовсе не уверен в результате. Рассчитывать на доктора Фраймана я не мог - мы решили сделать эксперимент "чистым" и надеяться только на Творца. А если Творца нет, то заповедей я не получу, и придется испытателю Шехтелю спасать меня от гнева толпы.
На случай, если Творец, как обычно, проявит себя, раскалив докрасна мрамор или гранит, я должен был набраться смелости и прямо спросить у него, кто создал весь этот сонм миров с бесчисленным числом избранных народов, каждый из которых называл себя "евреями". Возможно, Он и не ответит, но научный подход к проблеме требовал хотя бы попытаться.
Прошу заметить еще одно обстоятельство: поскольку дело происходило под землей, то ни о какой смене дня и ночи не могло быть и речи. Евреи на Барнарде 342 не знали, что такое Солнце, не имели представления о смене времен года, и это, кстати, не говорит об их умственной ущербности. Мы же не считаем себя неполноценными только по той причине, что не можем определить на ощупь, сколько электронных оболочек в атомах, составляющих кристаллическую решетку алмаза. Как говорится, каждому еврею - свое.
Так вот, я поднялся на вершину (точнее - на место, где спад давления прекратился) в тот момент, когда надо мной воссияло Солнце. Это не образное сравнение, по-моему, так оно и было: сверху возник огненный шар, и я почувствовал, что мои каменные бока вот-вот начнут плавиться и стекать по склону. "Началось", - подумал я и приготовился получить заповеди из первых рук.
Звук хорошо распространяется в камне, и потому голос прозвучал подобно удару грома:
- Вот заповеди мои для народа, избранного мной! Вот слова мои, обращенные к народу моему! Я Господь Бог ваш, и нет других богов, я один!
Пока звучали слова введения, я внимательно всматривался в раскаленный шар, сиявший надо мной. Во-первых, я обнаружил, что голос раздается со всех сторон сразу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10