- Вот видишь...
Пол в бункере вздрогнул.
Как потом говорили эксперты, заряд не был сильным - около половины
килотонны, обычная ядерная мина поля боя. Погибших оказалось немного -
человек двадцать, в основном - водители и пассажиры машин, следовавших с
севера на юг через провинцию Марке. Гриб был виден даже из Рима.
- Я уполномочен заявить, - сказал рав Рубинштейн, - что взорванное
полчаса назад тактическое ядерное устройство является предупреждением. Я
уполномочен заявить также, что ядерный заряд с тротиловым эквивалентом в
десять килотонн буден подорван в Риме в четырнадцать часов по местному
времени в том случае, если Римская республика не ответит согласием на
предложение романской стороны о полной независимости территорий,
принадлежащих романским евреям.
- Ты уполномочен... - сказал посланник Калигула. - Кем?
Рав Рубинштейн протянул через стол лист бумаги.
- Я не понимаю по-арамейски, - сказал Калигула, бросив взгляд на
лист.
- У тебя есть переводчики, - вздохнул Рубинштейн. - Поверь мне, я и
сам... Я не одобряю всего этого. Но не я сейчас определяю позицию моей
делегации.
- Ты ее и раньше не определял, - пробормотал Калигула.
- Боюсь, - сдерживая себя, сказал рав, - что у Президента Суллы нет
иного выхода. Люди, которых я сейчас представляю, доказали, что способны
на все ради независимости родины.
- Фанатики, - бросил Калигула.
- Историю обычно делают именно фанатики, - печально сказал
Рубинштейн. - Это может нравиться или нет, но это так.
Калигула встал.
- Президент Сулла, - сказал он, - будет ждать делегацию романских
евреев в своем дворце сегодня в четырнадцать часов. Он надеется, что у
делегации будут достаточные полномочия, а у нового еврейского руководства
- достаточно власти.
Рав Рубинштейн опустил голову. Он не был фанатиком. Он всего лишь
верил в Творца...
- У меня прошла антивирусная программа, - сказал Моше Рувинский,
директор Штейнберговского института альтернативной истории, - и в
результате появилось это... И мы пока не знаем, является ли то, что ты
видел, альтернативной реальностью, или это некий виртуальный мир,
созданный больной фантазией нашего компьютера...
- Послушай, - сказал я. - Все просто. Запусти меня в эту
альтернативу, и я тебе точно скажу, что это - вывих сознания у компьютера
или физическая реальность, данная нам в ощущениях.
- Ни за что! - воскликнул Рувинский. - И не изображай из себя идиота.
Ты прекрасно знаешь, что я смогу позволить тебе надеть шлем только в том
случае, если ты точно укажешь мне точку возникновения альтернативы и
нахождение в этой точке твоих предков.
- Точка очевидна. Тит не сумел взять Иерусалим и разрушить Храм. За
этим последовал разгром его легионов, бегство римлян, и этот еврейский
полководец... как его... Бен-Дор... гнал римлян до их исторической родины
и еще дальше. И похоже, что даже разрушил Храм Юпитера, чего я лично не
одобряю.
- Это не точка, это следствие, а момент создания альтернативы
неизвестен.
- Запусти меня для начала в виртуальную реальность компьютера, и я
разберусь...
- Ни за что! Нет у меня уверенности, что антивирусная программа
сработала нормально. Не хочу, чтобы ты помер на моих глазах.
- Не понимаю, - сказал я, - почему директором Штейнберговского
института назначили человека нерешительного и безынициативного.
- Только без рук, Песах! Если не можешь разобраться в проблеме, так и
скажи.
- Почему же? Разобраться несложно. По-моему, это результат
антивирусной программы. Неужели ты думаешь, что может реально существовать
мир, в котором евреи поступают с римлянами так же, как не так давно арабы
поступали с евреями? Террор, бомбы...
- Бытие, знаешь ли, определяет сознание, - возразил Рувинский. - И я
не убежден, что...
- Глупости! - воскликнул я.
...Когда разговор закончился (безрезультатно, как и следовало
ожидать), я подумал, что погорячился зря. Чем-то симпатичны были мне и
бедняга Зеев, и рав Рубинштейн, и даже фанатичная Далия Шаллон. А римляне,
при всей их исторической правоте, казались мне чужими - врагами,
пришедшими и отобравшими у нас, евреев, землю Рима, Тосканы, Ломбардии,
землю, на которой мы жили две тысячи лет...
Трудно судить себя, даже если неправ.
Неправ ли - вот вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Пол в бункере вздрогнул.
Как потом говорили эксперты, заряд не был сильным - около половины
килотонны, обычная ядерная мина поля боя. Погибших оказалось немного -
человек двадцать, в основном - водители и пассажиры машин, следовавших с
севера на юг через провинцию Марке. Гриб был виден даже из Рима.
- Я уполномочен заявить, - сказал рав Рубинштейн, - что взорванное
полчаса назад тактическое ядерное устройство является предупреждением. Я
уполномочен заявить также, что ядерный заряд с тротиловым эквивалентом в
десять килотонн буден подорван в Риме в четырнадцать часов по местному
времени в том случае, если Римская республика не ответит согласием на
предложение романской стороны о полной независимости территорий,
принадлежащих романским евреям.
- Ты уполномочен... - сказал посланник Калигула. - Кем?
Рав Рубинштейн протянул через стол лист бумаги.
- Я не понимаю по-арамейски, - сказал Калигула, бросив взгляд на
лист.
- У тебя есть переводчики, - вздохнул Рубинштейн. - Поверь мне, я и
сам... Я не одобряю всего этого. Но не я сейчас определяю позицию моей
делегации.
- Ты ее и раньше не определял, - пробормотал Калигула.
- Боюсь, - сдерживая себя, сказал рав, - что у Президента Суллы нет
иного выхода. Люди, которых я сейчас представляю, доказали, что способны
на все ради независимости родины.
- Фанатики, - бросил Калигула.
- Историю обычно делают именно фанатики, - печально сказал
Рубинштейн. - Это может нравиться или нет, но это так.
Калигула встал.
- Президент Сулла, - сказал он, - будет ждать делегацию романских
евреев в своем дворце сегодня в четырнадцать часов. Он надеется, что у
делегации будут достаточные полномочия, а у нового еврейского руководства
- достаточно власти.
Рав Рубинштейн опустил голову. Он не был фанатиком. Он всего лишь
верил в Творца...
- У меня прошла антивирусная программа, - сказал Моше Рувинский,
директор Штейнберговского института альтернативной истории, - и в
результате появилось это... И мы пока не знаем, является ли то, что ты
видел, альтернативной реальностью, или это некий виртуальный мир,
созданный больной фантазией нашего компьютера...
- Послушай, - сказал я. - Все просто. Запусти меня в эту
альтернативу, и я тебе точно скажу, что это - вывих сознания у компьютера
или физическая реальность, данная нам в ощущениях.
- Ни за что! - воскликнул Рувинский. - И не изображай из себя идиота.
Ты прекрасно знаешь, что я смогу позволить тебе надеть шлем только в том
случае, если ты точно укажешь мне точку возникновения альтернативы и
нахождение в этой точке твоих предков.
- Точка очевидна. Тит не сумел взять Иерусалим и разрушить Храм. За
этим последовал разгром его легионов, бегство римлян, и этот еврейский
полководец... как его... Бен-Дор... гнал римлян до их исторической родины
и еще дальше. И похоже, что даже разрушил Храм Юпитера, чего я лично не
одобряю.
- Это не точка, это следствие, а момент создания альтернативы
неизвестен.
- Запусти меня для начала в виртуальную реальность компьютера, и я
разберусь...
- Ни за что! Нет у меня уверенности, что антивирусная программа
сработала нормально. Не хочу, чтобы ты помер на моих глазах.
- Не понимаю, - сказал я, - почему директором Штейнберговского
института назначили человека нерешительного и безынициативного.
- Только без рук, Песах! Если не можешь разобраться в проблеме, так и
скажи.
- Почему же? Разобраться несложно. По-моему, это результат
антивирусной программы. Неужели ты думаешь, что может реально существовать
мир, в котором евреи поступают с римлянами так же, как не так давно арабы
поступали с евреями? Террор, бомбы...
- Бытие, знаешь ли, определяет сознание, - возразил Рувинский. - И я
не убежден, что...
- Глупости! - воскликнул я.
...Когда разговор закончился (безрезультатно, как и следовало
ожидать), я подумал, что погорячился зря. Чем-то симпатичны были мне и
бедняга Зеев, и рав Рубинштейн, и даже фанатичная Далия Шаллон. А римляне,
при всей их исторической правоте, казались мне чужими - врагами,
пришедшими и отобравшими у нас, евреев, землю Рима, Тосканы, Ломбардии,
землю, на которой мы жили две тысячи лет...
Трудно судить себя, даже если неправ.
Неправ ли - вот вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11